– И ты выстрелишь?
– Вы сомневаетесь?
– Не нравится мне все это.
– Тогда я сообщаю вам адрес съемной квартиры, даю описание террористов и умываю руки. Дальше сами решайте, что делать. Только помните, угроза очень серьезная. Малейшая ошибка со стороны полиции, и произойдет непоправимое. Для вас в том числе.
– Я не могу выдать тебе билет в театр. На это нужно разрешение генерала Курлова.
Кулябко не лгал, но и не говорил всей правды. Он мог выдать билеты в исключительных случаях. Товарищ министра внутренних дел не желал заниматься такой мелкой работой и передал эти полномочия начальнику охранки. Просто в сложившейся ситуации брать на себя такой груз ответственности Кулябко тоже не хотел.
– Для вас затруднительно получить разрешение генерала Курлова? – спросил Богров.
– Я попытаюсь это сделать.
– Не забудьте об оружии.
– В театре наличие револьверов проверять не будут. А что ты так спокоен? Уж не играешь ли со мной?
– Разве этим играют, господин подполковник? Я не самоубийца. А за спокойствием скрываю, возможно, гораздо большее волнение, нежели ваше. Ведь мне идти в театр, обезвреживать террориста, а потом скрываться от беспощадной мести.
– Уж в этом-то мы тебе поможем, – заверил его немного успокоившийся Кулябко. – Предотвратишь покушение, государь защитит тебя.
– Я хотел бы уехать в Париж.
– Будет тебе Париж. А сейчас выйди, я свяжусь с Курловым. Решу вопрос – позову!
– Слушаюсь, господин подполковник!
Кулябко не надеялся, что быстро дозвонится до товарища министра, все же плотный график, забот куча, однако секретарь Курлова соединил его с шефом без промедления.
Начальник охранки услышал немного грубоватый голос:
– Здравствуй, Николай Николаевич, что у тебя?
– Добрый день, ваше превосходительство. Тут такое дело… – Кулябко изложил суть проблемы.
Курлов выслушал его и протянул:
– Это несерьезно, Николай Николаевич. Ты уполномочен и сам решать подобные вопросы. В общем, на твое усмотрение. Надо – выдай билет, есть сомнения – откажи, возьми описание террориста, охрана вычислит его при входе в театр. А нет, так перенесем представление. И попрошу больше подобными мелочами меня не беспокоить.
– Покушение на императора и Столыпина – мелочь?
– Слушай, а не набиваешь ли ты себе цену? Придумал какой-то заговор, чтобы выставить себя напоказ. Мол, вот какой я деятельный, бдительный служака. У меня агенты знают то, что не известно в Министерстве внутренних дел. Нет, я ничего не имею против твоего рвения, сам когда-то был в твоей шкуре и мечтал о повышении. Но давай, делай карьеру без меня. Все! Извини. Тебе в театре быть обязательно. Если допустишь на спектакль агента, то должен будешь контролировать его. До свидания.
Кулябко подумал и позвонил Митрофану Николаевичу Веригину, чиновнику особых поручений МВД, который сопровождал Курлова, но тот не ответил. Беспокоить же полковника Спиридовича, начальника дворцовой охранной агентуры, Кулябко не стал. В его памяти еще свеж был скандал, устроенный полковником во время приезда Кулябко с женой в Санкт-Петербург. И все из-за капризов его дражайшей половины. Она приходилась сестрой супруге Кулябко. С губернатором связываться бесполезно, он сейчас в свите государя.
Пришлось принимать решение самостоятельно.
Он вызвал Богрова.
– В общем, так, билет я тебе выдам, в театр ты попадешь. Там же буду и я. Увидишь террориста – как-то, но подай мне знак. Я тоже должен держать его в поле зрения. Все понял?
– Понял, господин полковник.
– Подполковник, – поправил Богрова Кулябко.
– Можно считать, уже полковник. – Агент улыбнулся: – За задержание или убийство террориста, планировавшего покушение на императора и Столыпина, вам не только звание присвоят.
– Не будем делить шкуру неубитого медведя. Обо всех изменениях в обстановке до прихода в театр доклад через Голтуна. Кстати, где он сейчас?
– Понятия не имею. Наверное, ждет у конспиративной квартиры.
– Ты все понял, Богров?
– Так точно, господин полковник!
Богров уехал на съемную квартиру. Связной Голтун действительно ждал его у дома.
– Господин Аленский, что значит ваше исчезновение? – спросил он.
Богров презрительно посмотрел на него:
– Мал ты еще для того, чтобы я отчитывался перед тобой.
– Я доложу о вашем поведении подполковнику.
– Сколько угодно. Я как раз только от него. Докладывай – и получишь нагоняй за то, что упустил меня.
Студент как-то сразу поник:
– Зачем вы так?
– Ладно, Игнат, не обижайся. Передаю тебе приказ Кулябко. Ты должен находиться рядом со мной и передавать ему то, что я буду сообщать тебе. Все очень просто. Больше я не стану скрываться от тебя. Мне экстренно понадобилась встреча с Кулябко без свидетелей. Так что извини. Находись в ближайшей закусочной.
– И как долго?
– Сколько надо, столько и находись.
– Светиться в одном месте?
– Ты не вызовешь подозрений. Там твоего брата студента всегда полно. Глядишь, познакомишься с какой-нибудь красавицей.
– У нас такое серьезное дело, а вы!..
– Еще вопросы есть?
– Как я могу узнать, что вы будете находиться в квартире?
– Можешь иногда звонить мне. Телефон есть в той же забегаловке. Номер помнишь?
– Помню.
– Вот и отлично. Служи! – Богров поднялся в квартиру.
Связной ушел в закусочную, посетителями которой действительно были в основном студенты. Они активно и шумно обсуждали приезд в Киев императора и его семьи.
Голтун устроился в самом углу малого зала, заказал чаю со сдобной булочкой. Насчет телефона Аленский наврал. Его здесь не было. Но не бежать же искать аппарат, чтобы позвонить начальнику охранки и тем самым нажить неприятности. Сказано «сиди», значит, будет сидеть. Его дело, в конце концов, маленькое. Он всего лишь связной и не обязан следить за Аленским.
Кулябко прислушался к совету Богрова и вечером позвонил в губернаторский дом, где остановился председатель Совета министров.
Ответил адъютант Столыпина:
– Штабс-капитан Есаулов, слушаю вас.
– Начальник охранного отделения подполковник Кулябко. Я могу переговорить с господином Столыпиным? У меня к нему важное сообщение.
– К сожалению, сейчас это невозможно. Передайте сообщение мне, я доведу его до сведения Петра Аркадьевича.
– Из агентурных источников мне стало известно, что на господина Столыпина готовят покушение эсеры.
