– Интересно. Вы не можете остановить их?
– Дело в том, что имеющаяся у меня информация слишком скудна для того, чтобы немедленно действовать. Мне известно, что в Киев приехала некая особа, называющая себя Ниной Александровной. Она привезла бомбу. По данным моего агента, адская машина передана в другие руки, что не меняет дела. Эта бомба предназначена, как это ни кощунственно звучит, Петру Аркадьевичу. Возможно, мы и арестуем террористов в ближайшее время, но до этого я попросил бы вас сообщить господину Столыпину, чтобы он не выходил на улицу. Я постараюсь предупредить об опасности губернатора.
– Петр Аркадьевич должен присутствовать на праздничных мероприятиях. Ваша просьба невыполнима.
– Но тогда хоть усильте охрану.
– У вас есть свободные люди?
– Нет.
– Вот и у нас нет. Я слово в слово передам премьер-министру наш разговор. Окончательное решение будет принимать он. За предупреждение спасибо. Желаю вам как можно быстрее поймать злодеев. У вас все?
– Да.
– Еще раз благодарю, до свидания.
Окончив разговор с адъютантом Столыпина, Кулябко попробовал дозвониться до губернатора, и это ему удалось. Трепов как раз заехал домой.
– Слушаю тебя, Николай Николаевич.
Кулябко обрисовал ему ситуацию.
– Так-так-так, – проговорил Трепов. – Что ты предпринимаешь?
– Все, что в моих силах. Но Павел Григорьевич Курлов отмахнулся от меня как от назойливой мухи, с Митрофаном Николаевичем Веригиным и с полковником Спиридовичем связаться не удалось.
– Чем я могу помочь?
– Положение серьезное, Федор Федорович. Я разговаривал с адъютантом Столыпина, просил передать премьер-министру, чтобы тот не выходил на улицу без особой необходимости и охраны. Но кто такой я? Всего лишь начальник охранного отделения. Вот если бы вы отправили Столыпину хотя бы простое письмо с той же просьбой, это было бы другое дело.
– Хорошо. Завтра утром господин Столыпин получит мое письмо.
– Благодарю вас.
– Я также переговорю с Курловым, Спиридовичем и Веригиным. Император будет поставлен в известность о замыслах террористов. А ты, Николай Николаевич, брось всю свою агентуру на поиск преступников. Их необходимо нейтрализовать. Ты представляешь, что начнется, если террористы даже только проявят себя, не нанеся урона государю и Столыпину? Да нас здесь всех с дерьмом смешают. Так что работай, Николай Николаевич, старайся, из кожи лезь, но отведи угрозу. Тогда ты узнаешь, что такое царская милость. Все понял?
– Так точно, Федор Федорович!
В девять часов утра рокового дня 1 сентября, когда Столыпин пил кофе, к нему явился адъютант.
Председатель Совета министров улыбнулся ему:
– Доброе утро, Володя!
– Не такое оно и доброе, Петр Аркадьевич, как может показаться, – ответил штабс-капитан Есаулов.
– Что-то произошло?
– Ничего особенного, если не считать, что на императора и на вас готовится покушение.
Эту новость Столыпин воспринял спокойно.
– Если об этом знаешь даже ты, то злоумышленников непременно поймают.
– Я бы не был так уверен в этом. Разрешите доложить по существу?
– Докладывай, время у нас еще есть.
Есаулов сообщил Столыпину все, что узнал от Кулябко, и передал ему письмо Трепова, доставленное час назад.
Премьер-министр прочитал его, взглянул на адъютанта:
– Ты считаешь, что положение серьезное?
– А как иначе, Петр Аркадьевич?
– Два, пусть три террориста, в том числе дама, планируют убить императора и председателя Совета министров?
– Насчет государя сказать ничего не могу, – ответил Есаулов. – Он хорошо защищен, его охраняет вся полиция Киева, а вот вас, председателя правительства, почему-то оставили без охраны. Тут будет достаточно и одного террориста с бомбой. Вспомните историю с убийством народовольцами императора Александра Второго!
– Что ты предлагаешь? Запереться в доме? Сказаться больным и не участвовать в торжествах? Такого не будет, Володя.
– Петр Аркадьевич, вы, конечно, правы, но я прошу вас не выходить сегодня на прогулку и изменить способ перемещения.
– На прогулку не пойду, я и не хотел, а остальным займись сам. Я для себя выпрашивать что-либо не буду.
– Я понял. Хоть это.
Вечером Столыпин с адъютантом прибыли в театр. Место Есаулова оказалось в стороне от кресла Столыпина. Это не было случайностью. Подполковник Кулябко отдал место адъютанта террористу.
Одновременно с премьером в театр приехал министр финансов. Со спектакля он должен был отправляться на вокзал для возвращения в Санкт-Петербург. Государь на утро планировал убыть на маневры, а далее в Крым.
Коковцев сидел в первом ряду, как и Столыпин, но поодаль от него. Место председателя Совета министров находилось у царской ложи, у левого прохода. Коковцев же занимал кресло у правого.
Он подошел к премьеру во время второго антракта, как только спустился занавес и опустела царская ложа. Столыпин разговаривал с бароном Фредериксом и военным министром Сухомлиновым.
– Я прямо из театра после спектакля еду на поезд. Подошел проститься, а также узнать, не надо ли чего передать в Петербург, – сказал Коковцев.
– Нет, Владимир Николаевич, передавать ничего не надо, – ответил Столыпин. – Вот если бы вы могли взять меня с собой, я был бы весьма вам благодарен. – Премьер-министр улыбнулся: – Я завидую вам, мне здесь совершенно нечего делать. Счастливого пути, Владимир Николаевич.
Коковцев пошел по правому проходу. Он хотел проститься с владельцами дома, где останавливался, поблагодарить за гостеприимство.
В это время и начал действовать Богров, одетый во фрак. Он быстро подошел к председателю Совета министров, выхватил револьвер и дважды выстрелил.
Раздались крики. Преступник бросился бежать, но был схвачен офицерами, которых в зале было очень много.
Коковцев подбежал к Столыпину, когда тот еще стоял на ногах. На кителе в нижней части – небольшое пятно крови. Подскочили еще люди. У царской ложи появился генерал Дедюлин с обнаженной шашкой.
Столыпин, пошатнулся, совершил крестное знамение и стал опускаться в кресло. Его понесли к проходу прямо в этом кресле. Рядом метался Есаулов. У выхода что-то кричал Кулябко.
Государь и вся царская семья вернулись в ложу. Присутствующие убедились с том, что император жив. Грянул гимн.
Взволнованный Николай стоял у края ложи и смотрел на публику. Затем он резко развернулся и вышел.
Первую помощь Столыпину оказал профессор Рейн. Потом раненого премьера отвезли в клинику доктора Маковского. Там врачи определили, что одна из пуль задела печень и положение весьма серьезно.
