Голос ее убаюкивал, глаза стали слипаться, и я почувствовала, что руки мои разжимаются, мне хочется лечь… уснуть… и пусть мама колыбельную споет…
— Не спи! — вякнул кто-то под самым ухом. — Разобьешься, дурында!
Я очнулась. Надо мной вился какой-то странный персонаж: больше всего он напоминал глазастую мочалку с крылышками.
— Ты кто? — опасливо спросила я, косясь на маму, все еще маячившую впереди.
— Я твой Инстинкт, — обиженно ответил он. — Вот здорово, почти до тридцати лет дожила, а своих Инстинктов не знаешь.
— Какой еще Инстинкт??? — обалдела я.
— Какой, какой… Половой! — сердито ответил он. — Я тебя влеку к мужчинам, а мужчин — к тебе. Что непонятного?
— Как-то ты слабо влечешь, — тут же парировала я. — Чего ж я тогда до сих пор не замужем?
— Так я ж подавленный, — объяснил Инстинкт. — Думаешь, я на самом деле такой? Да я на самом деле ого-го! А ты меня задавила правилами, предписаниями и приличиями. Так что я теперь на мочалку похож. Еще скажи спасибо, что хоть ненадолго меня хватает. Для временных отношений.
— Не слушай его, детка! — всполошилась мама. — Он тебя ничему хорошему не научит! Потеряешь голову — и все тогда!
— Что тогда? — тупо спросила я.
— Уведет тебя какой-нибудь мерзавец и проходимец! Поматросит и бросит! В подоле принесешь! Будешь всю жизнь на него спину гнуть!
Я с ужасом смотрела, как с каждым словом изо рта мамы выпадают огромные муравьи (термиты, кажется?), которые тут же начинают грызть мост. Мой Мост Любви!
— Не стой! Прогони их! — немедленно завопил Инстинкт. — А то рухнешь вместе с мостом!
— А как? — запаниковала я. — Как я их прогоню?
— Скажи маме, что ты ей благодарна за заботу, но не принимаешь ее страхов! Что ты сама пройдешь этот мост! Ну говори же, быстрее!
— Мама, — начала я. — Ты это… иди. Спасибо, конечно. Только почему же сразу мерзавец? Может, еще хороший человек. И в подоле — ну так мне скоро тридцать, можно и в подоле… Я ж не сижу у тебя на шее, сама работаю, сама воспитаю.
— А ну замолчи! — взвизгнула мама. — У меня опыт! Я жизнь прожила! Я! Тебя! Никому! В обиду! Не дам! Понятно???
Тут я почувствовала, что начинаю злиться. Да сколько же можно за меня все решать?
— Мама, никто меня не обижает, — твердо сказала я. — Я могу за себя постоять. И я сумею отличить мерзавца от нормального мужчины. Вот, Инстинкт подскажет. Ты же подскажешь?
— Это моя работа, — подтвердил Инстинкт.
— Вот. И твой опыт — это твой опыт, а у меня свой есть. И еще будет! И не надо за меня решать, я хочу свою жизнь прожить!
— Ты еще несмышленыш, ты можешь ошибиться, — заплакала мама.
— Ну и ошибусь! — непреклонно сказала я. — Имею право! Только винить в этом никого не буду. Ты свой Мост Любви прошла — дай теперь мне свой пройти.
Пока я говорила, термиты переставали лопать мой Мост Любви и возвращались прежним путем туда, откуда появились.
— Мам, я люблю тебя. Только не мешай мне жить свою жизнь, а? — попросила я. — Пожалуйста!
— Ты выбрала, теперь пеняй на себя, — сухо сказала мама и стала медленно таять в воздухе.
— Ладно, буду пенять, — пообещала я. — Эй, Инстинкт! Подскажи, что делать?
— Двигаться, — охотно посоветовал Инстинкт. — Мост Любви не терпит суеты, но и не любит остановок. Любовь — это процесс, движение. Вперед! Только осторожно. Если что — я тут, рядом.
И мы осторожно двинулись вперед. Я быстро приноровилась к колебаниям моста и приспособилась использовать перила. Дело пошло веселее. Я приободрилась — и тут надо мной промелькнула какая-то мрачная тень, потом еще, еще… Стало так темно, что я вынуждена была остановиться.
— Попалась, — раздался зловещий голос. — Это хорошо…
— Инстинкт! Ты чего молчишь? — нервно спросила я.
— А чего говорить? — отозвался Инстинкт.
— Это кто вообще?
— Тебе лучше знать, — фыркнул Инстинкт. — Это из твоего прошлого. Не в моей компетенции. Спроси, может, представятся?
— Вы кто? — отважно спросила я, при этом чувствуя, что ноги ощутимо трясутся, передавая вибрацию мосту.
— Тени прошлого! — замогильным голосом отозвалась ближайшая Тень.
— А вам чего? — спросила я, тоскливо думая, на фига я ввязалась в авантюру с этим дешевым аттракционом.
— Отпусти нас, — неожиданно попросила Тень. — Надоело за тобой таскаться. На волю бы!
— Да я вас не держу! — озадачилась я. — Я даже не знаю, откуда вы взялись.
— Как же не держишь? — обиделась Тень. — Если мы сидим в твоей памяти, стало быть, держишь.
— Ну, уходите, — предложила я.
— Нет, ты нас по-настоящему отпусти, — не унималась вредная Тень.
— Так. Давайте вот что сделаем, — взяла себя в руки я. Вы мне скажите, как вас там отпускают, а я уж в лучшем виде все выполню. Договорились?
— Помнишь маньяка в рощице? Ты его никогда не видела, но по рассказам заочно боялась. Я — его Тень. Ты теперь от мужчин шарахаешься, в каждом маньяка видишь, — сообщила Тень.
— Господи! Да вы что! Это ж мне лет восемь было? — ужаснулась я. — Я и не помню ничего такого! Я маньяков только в кино видела! Да к тридцати годам одинокая женщина уже сама страшнее маньяка! Солнышко мое, лети себе куда хочешь!
— Спасибо! Это от души, — прошелестела тень и растаяла. Стало чуть светлее.
— Тень Предательства, — представилась следующая Тень. — Помнишь, как твою Первую Любовь омрачила Тень Предательства? Так вот, это я была.
— Восьмой класс. Витька из параллельного. Он тогда к Светке переметнулся, да? — вспомнила я.
— И теперь Тень Предательства маячит над каждым твоим мужчиной, — вздохнула Тень. — Ты не забыла…
— Слушай, да мы с Витькой не виделись уж больше десяти лет! Я о нем и думать не думаю, и знать не знаю. Да он мне и не нравился по-настоящему, мы ж детьми были! Ой, блин, как все запушено, — подивилась я. — Тень! Освобождаю тебя от службы. Вольно!
— Благодарю, — облегченно вздохнула Тень и последовала за первой.
— Тень Лжи, — подлетела следующая. — Первый курс, Виталий Сергеевич. Помнишь?
— Помню, сказала я. — Вот это серьезно. Это правда непонятно: зачем врать? Неужели нельзя прямо в глаза сказать? А то «разведусь», «люблю», «женюсь»… И все вранье! Сказал бы — я бы поняла.
— И что бы ты сделала? — спросила Тень.
— Не стала бы вступать в такие отношения, — объяснила я.
— Вот именно! Потому он и врал. Чтобы ты вступила. Он ведь тебя правда любил. Но и жену любил. И ему хотелось сохранить и одни, и другие отношения, понимаешь?
