Книга Приключения ваганта, страница 38. Автор книги Виталий Гладкий

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Приключения ваганта»

Cтраница 38

Толпа школяров одобрительно загудела, а Жиль мысленно поблагодарил Гийо, который рассказал ему про этот обычай. Затем он «очистился» от своего настоящего имени. При общем одобрении его прозвали Силексом [35] . Правда, этот ритуал должен был иметь место только спустя год после поступления в Сорбонну, да уж больно понравился собравшимся улыбчивый малый, которому все было нипочем.

А затем Жиль должен был выступить с неким заявлением, которое его новые товарищи должны были оспорить. Если ему удастся победить в споре, двое уже прошедших посвящение новичков принесут воду, чтобы очистить водой нового кандидата.

— Ваша милость, господин судья, позвольте мне взять лютню, — с деланой покорностью обратился Жиль к Франсуа де Монкорбье.

— Ого! — удивился тот. — Да мы, оказывается, еще и в музыке кое-что смыслим?

— Немного, — скромно ответил Жиль.

— Но как можно что-либо спорное заявить музыкой? Ведь музыка — дело вкуса. Кому нравятся рыцарские баллады, кому слащавые рондо, а кому перчик подавай, да так, чтобы кровь в жилах заиграла.

— Все верно, ваша милость. Не я хочу кое-что сказать не музыкой, а песней. Чуточку терпения, и вам все станет понятно, — сказал Жиль, улыбаясь во весь рот. — Попробуйте оспорить то, о чем говорится в песне.

Лютню нашли быстро. Жиль ударил по струнам и звонко запел:


Эпикур вещает зычно:

«Брюху сыту быть прилично!

Брюхо, будь моим кумиром,

Жертва брюху — пышным пиром,

Храмом брюху — будь поварня,

В ней же дух святой угарней…»

Он пел, а его слушатели хохотали. Новичок оказался еще тем жохом. В доску свой! А Жиль наяривал:


Кто утробу чтит примерно,

Тот Венере служит верно!

Брюху бремя не наскучит,

Хоть порой его и пучит;

Жизнь блаженна, жизнь досужна

Тех, кто с сытым брюхом дружны.

Брюхо кличет: «Прочь сомненье,

Мне единому почтенье!

Чтобы в неге и покое,

Сыто вдвое, пьяно втрое,

Я меж блюдом и бокалом,

Отдыхая, почивало!»

Закончив петь, Жиль поклонился всем и сказал:

— Есть у кого-нибудь возражения по поводу мысли, заложенной в тексте песни? Кто-то хочет поспорить со мной?

— Нет возражений! — дружно взревели всегда голодные студиозы. — Ты победил! Омыть его водой — и на осла!

Это была заключительная часть ритуала посвящения в студенты Сорбонны. Жиля облили водой, мокрого усадили на осла и долго возили по городу, устраивая разные штуки…

Он повернулся на другой бок и взглянул на окно. На дворе уже начало темнеть. Сегодня Жиль намеревался посетить библиотеку, да как-то не сложилось. Учеба давалась ему легко, многое из того, что читал профессор, он уже знал, поэтому в книги заглядывал редко, тем более что память у него была великолепной.

— А не сходить ли в таверну? — подумал он вслух. — Что-то скучновато стало…

— Отличная мысль, мессир! — Гийо, который спал и даже слегка похрапывал во сне, подхватился на ноги бодрый и свежий, словно молодой огурчик. — Должен вам сказать, что те таверны, которые вы посещаете, не идут ни в какое сравнение с «Посохом пилигрима». Там все гораздо дешевле и вкуснее. И народ собирается попроще.

— Где находится эта таверна?

— Неподалеку от Моста Менял. Около пристани, которую держит Хромой Рожар. Поговаривают, что и «Посох пилигрима» принадлежит ему, но точно никто не знает. Там заправляет Берто Лотарингец. Хитер, как бес, и себе на уме. Но дело у него поставлено на широкую ногу. Народу в таверне всегда полно. Так что, мы идем?

— Идем!

— Только я бы посоветовал вам взять лютню, — осторожно сказал Гийо.

В последнее время Жиль редко обращался к музыке за неимением свободного времени, хотя стихи продолжал сочинять, даже на лекциях. И когда Гийо, будучи в хорошем подпитии, просил его «сбацать» что-нибудь веселенькое, новоиспеченный школяр реагировал на него как бык на красную тряпку.

— Ты думаешь?.. — оживился Жиль.

— Уверен, мессир! — просиял Пройдоха. — Я же говорил, что народ там простой, непритязательный. Да и школяров там хватает. Они туда ходят из-за дешевизны. Несколько ваших песенок, и мы будем сыты и пьяны. А если найдем общий язык с Берто Лотарингцем, то все будет в лучшем виде.

Сборы не заняли много времени, и вскоре двое искателей ночных приключений и пес Гаскойн отправились на набережную Сены. Сумерки сгустились, и неистребимая вонь, преследовавшая любого парижанина днем и ночью, стала более приятной, растворившись в запахах дыма и жаркого, исходивших из многочисленных таверн. Несмотря на позднее время, на улицах было достаточно светло, хотя уличные фонари во Франции еще не вошли в обиход, как в Англии. По королевскому указу горожане обязаны были держать светильники у окон, выходивших на улицу, и примерно до полуночи этот указ исполнялся неукоснительно. Факелами освещались только центральные улицы и вход в таверну.

После полуночи город погружался в абсолютную темень. Наступало время воров и разбойников, с которыми никак не могла сладить городская стража. Поэтому ходить по ночным улицам Парижа могли только отчаянные смельчаки. Или студиозы, у которых не было и гроша за душой. Поймав школяра, грабители обычно отпускали его без долгих разговоров. А если среди них находился человек, у которого душа еще не совсем сгнила, то бедному студиозу могли отсыпать и несколько мелких монет.

Глава 12. Кафа

Низменность неподалеку от озер, где добывали соль и за которыми начиналась собственно Таврика-Газария [36] (или Кырым, как именовали этот благодатный полуостров татары; русичи называли его Крым), была настоящим несчастьем для купеческих караванов. Воздух, наполненный миазмами, вызывал у людей жарким летом удушье, а скотину одолевала какая-то неизвестная хворь. По сторонам битого шляха довольно часто встречались могильные холмики и скелеты павших коней и волов. Эту гнилую местность все старались проехать как можно быстрее, а понимающие толк в медицине генуэзцы добавляли в воду для питья горькое лекарство от лихорадки. Кроме того, они смазывали ноздри животных дурно пахнущей мазью.

Караван генуэзского купца Гвидо Фабриано, который вел торговлю с Киевом и держал путь в Кафу, с некоторого отдаления напоминал длинную гусеницу, которая судорожно пытается уползти от опасности. В повозки были запряжены не медлительные волы, а кони рыжей масти, своей мощной статью напоминавшие боевых рыцарских коней, только ростом пониже. Это были очень редкие для этих мест арденнские лошади, с древних времен пользующиеся заслуженной славой самых выносливых тяжеловозов. Генуэзцы-колонисты разводили их в Солдайе [37] , но лишь для своих нужд. На сторону арденнских лошадей они не продавали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация