— Релстон. Клинтон Рей Релстон.
— Вот именно. Он обработал судью Хенли, и тот заявил, что либо я предоставлю реальные доказательства виновности твоего любовника, либо его отпущу, — сказал Рейни. Он нашел нужный ему листок и разложил его на коленях. — В чем дело, Глори? Неужели Вайт, этот жирный похотливый кобель, до сих пор не навестил ваше любовное гнездышко?
Бросив на шерифа испепеляющий взгляд, Глори выбежала из кабинета.
В этот же день, ближе к вечеру, когда шериф Рейни отправился поужинать в трактир «Жареный гусь», Глори вылетела из кабинета адвоката Релстона, как чертик из табакерки, и чуть не сбила Рейни с ног.
— Эй, а ну-ка полегче, женщина, — сказал он, схватив ее за руку, чтобы удержаться и не упасть. — Если ты немедленно не сбавишь скорость, то я упрячу тебя в тюрьму за то, что ты устраиваешь скачки с препятствиями прямо на тротуаре.
— У меня нет лошади, и ты об этом знаешь, ослиная задница, — отрезала она, но он продолжал крепко держать ее руку своими лапищами. — Отпусти меня. Мне нужно поймать сбежавшую змею.
Рейни засмеялся.
— Мне искренне жаль этого беднягу, если ты действительно намерена его поймать.
Он резко отпустил ее и уже собирался уйти, как вдруг до него дошло, на что именно она намекала. Он повернулся к ней и снова схватил ее за руку.
— Подожди минутку. Это какую же змею ты собираешься поймать? Неужели ты намекаешь на своего сутенера?
Глори отчаянно пыталась вырваться.
— Он не сутенер.
— Ведь ты же шлюха, не так ли? Насколько мне известно, он купил тебя. В моих документах он проходит как твой сутенер.
— Неужели в твоих документах имеются такие интимные подробности? Отпусти меня немедленно! Или ты собираешься меня арестовать?
— Это я запросто могу тебе организовать, — усмехнулся Рейни. — А теперь скажи мне, кто эта змея?
— Баррет Вайт, конечно. Почему ты отпустил его, если был уверен в том, что он убил свою жену? Теперь он сбежал. Помчался разыскивать уродину, на которой он женат. Релстон меня уверил, что я уже ничего не смогу сделать, — сказала она и, ткнув в его грудь пальцем, грозно сверкнула глазами. — Но я обязательно найду его, и тогда тебе не придется мастерить для него виселицу, потому что я сама прикончу этого жирного ублюдка.
— На его месте я бы поехал в Индепенденс.
— Почему в Индепенденс?
— Потому что сегодня я получил письмо от зятя мистера Вайта. Когда началась эпидемия холеры, он со своей семьей жил в палаточном лагере возле Индепенденса. Его жена умерла, и он решил отвезти детей к своим родителям. Однако если Брианна Вайт жива, она не сможет узнать об этом, пока не приедет туда.
Шериф оперся о стену здания, в котором находился кабинет адвоката, и, криво усмехнувшись, посмотрел на Глори.
— Бьюсь об заклад, что Баррет помчался за ней в погоню. Или он просто сбежал, испугавшись, что я выполню свое обещание его повесить.
— Тогда догони его, — сказала она, снова ткнув его пальцем в грудь. — Ты же шериф. Верни его.
Он засмеялся, и она поняла, что все его угрозы не стоит воспринимать всерьез.
— На индейской территории не действуют законы Соединенных Штатов. Как только он пересечет границу, я уже ничего не смогу сделать.
Глава десятая
Дорогая миссис О’Кейзи!
У меня есть всего несколько минут, чтобы написать вам пару строк, потому что мистер Най уже собрался ехать в город — он согласился отвезти мое письмо. Сегодня на рассвете караван отправится в путь. Мы бы уже давно уехали, если бы не проливной дождь, который превратил дороги в месиво. Из-за этого мы и сидим здесь, в сорока милях от Индепенденса.
Наш караван, состоящий из сорока восьми фургонов, разделен на отряды по четыре фургона в каждом. Каждый день во главе каравана будет ехать новый отряд. Это сделано для того, чтобы уравнять шансы всех путешественников получить свою порцию грязи и пыли (если, конечно, этот дождь когда-нибудь закончится и земля высохнет). В нашем караване шестьдесят два мужчины, тридцать женщин и тридцать пять детей. Большинство людей едут в Калифорнию. В основном это мужчины. Здесь их тысячи.
В этих местах свирепствует холера. В каждом караване, кроме нашего, есть больные. Окрестности города превратились в огромные кладбища.
Не исключено, что мне очень не скоро представится возможность снова послать вам письмо, поэтому не беспокойтесь, если от меня долго не будет вестей. Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии.
С благодарностью,
ваш друг Брианна Виллард.
P. S. Виллард — это девичья фамилия моей матери. Хочу сообщить вам еще одну новость. Со мной в одном караване едет тот самый пастух из Кентукки, с которым мистер Най дрался в конюшне Лонгмайера. Его зовут Джек Молтон, но все называют его Драчуном, потому что он постоянно со всеми дерется. Почти как Баррет в молодые годы. Очень хотелось бы знать, как там дома идут дела. И еще мне интересно, не пустился ли Баррет за мною в погоню?
* * *
Вонючка Гаррис наклонился и плюнул в бронзовую плевательницу, которая стояла рядом с ним на замусоренном, устланном опилками полу. Он оперся своими грязными ботинками о железную подставку для ног, положил руки на барную стойку и крикнул бармену, чтобы тот налил ему еще виски. Было раннее утро, поэтому посетителей в баре было еще мало. За спиной круглолицего хозяина бара висело зеркало, и Вонючка увидел, как в трактир ввалился огромный детина с квадратными плечами и, остановившись у двери, начал внимательно рассматривать всех присутствующих. Сейчас Баррет Вайт вел себя гораздо спокойнее, чем тогда, когда они встретились в последний раз. Улыбнувшись, Вонючка повернулся и помахал ему рукой.
— Я думал, что ты приедешь только вечером, — заметил он, когда Баррет подошел к нему. — Ты боишься, что они снова схватят тебя, если ты вовремя не смоешься?
Баррет заказал себе пиво и раздраженно сказал:
— Я уже говорил тебе, что у них нет никаких доказательств, чтобы повесить на меня это дело. Скоро все узнают о том, что эту амазонку, на которой я женился, никто не убивал. Я провел в седле целые сутки для того, чтобы добраться сюда. Я отъехал всего пять миль от города, как эта чертова лошадь начала хромать. Мне пришлось ехать в фургоне, битком набитым сопливыми детьми.
Бармен наполнил его стакан, и Баррет залпом выпил содержимое, а потом подвинул его бармену, чтобы тот снова его наполнил.
— Все не так плохо, — сказал Вонючка, улыбаясь.
— Ха! Эта сука заплатит мне за все мои страдания.
Баррет осушил и второй стакан. Это пиво было не таким хорошим, как то, которое производилось на его собственной пивоварне, однако после вынужденного воздержания можно было довольствоваться и таким напитком. Он внимательно осмотрел всех посетителей трактира. Здесь были грязные мексиканцы из Санта-Фе, длинноволосые охотники, промышлявшие в Скалистых горах, и переселенцы, которым не терпелось добраться до золотых приисков Калифорнии. Однако как же, черт возьми, приятно снова стать свободным человеком!
