– Ты не стала забирать тарелки, – удивленно произнес Эндрю, открыв кухонный шкаф. – А я уже было подумал, что придется есть из картонных коробок.
– Это новые тарелки. Мама купила их для тебя вместе с рюмками и столовыми приборами на четверых. Она не хотела, чтобы у тебя не оказалось посуды, когда ты поселишься здесь.
– Как это любезно с ее стороны. Я верну ей деньги за них.
– Попробуй, – усмехнулась Шарлотта.
– Хорошо, тогда просто поблагодари ее от моего имени, – ответил ей улыбкой Эндрю.
– Хороший совет.
– Что ты чувствуешь, когда день переезда наконец настал?
– У меня смешанные чувства. Как ни странно, мне грустно. – Шарлотта коротко усмехнулась. – Когда-то я ненавидела этот дом. Это была моя тюрьма, а мать – мой тюремщик.
– Но ведь были и добрые времена.
– Да, эти стены видели многое. Новый дом никогда не станет родным. Рождество не будет прежним без елки в углу гостиной возле камина. Это смехотворно. Я же взрослый человек… по идее, мне должно быть все равно.
– Зачем же прощаться с этим домом навсегда? Ты всегда можешь сюда приходить. Поможешь мне купить мебель, обставить комнаты.
– Я в таких вещах не разбираюсь. Вот моя мать, она в них знает толк. Она наверняка будет рада помочь тебе.
Эндрю театрально вздохнул.
– Шарли, ты когда-нибудь прекратишь?
– Что именно?
– Отказывать мне всякий раз, когда я что-то предлагаю.
– Мы не сможем отстроить прошлое заново.
– Я этого не прошу. Я говорю о будущем. – Он подошел к ней ближе и положил руки ей на талию. – Я люблю тебя такой, какая ты есть сейчас. Я нравлюсь себе таким, каким я стал. Нам было бы хорошо вместе.
Может, и было бы. Но если она когда-нибудь всерьез увлечется Эндрю Шиллингом, ей придется быть с ним честной, ведь в ее прошлом много такого, о чем лучше не вспоминать.
– Вряд ли. Тебе важна хорошая репутация. Я знаю, каково быть пастором в этом городе и каково быть спутницей его жизни. Мне ею никогда не стать.
– Тебе не надо уподобляться твоей матери. Жены пасторов бывают разные, да я пока и не говорю о браке, – быстро добавил он. – Обычный ужин вдвоем – ты и я; сходим в ресторан, поедим, может, выпьем немного вина.
– Давай начнем с принесенного тобой ужина и посмотрим, что из этого получится. – Она высвободилась и принялась раскладывать по тарелкам рис.
Эндрю выдвинул стул и сел.
– У тебя кто-то есть?
Шарлотте тут же вспомнился Джо Сильвейра. Ей не хотелось называть его словом «кто-то». Он начальник местной полиции. Он женат. Но стоит ей его увидеть, как у нее учащается пульс, даже если она не готова себе в этом признаться.
– Нет, – ответила она, видя, что Эндрю ждет от нее ответа.
– Ты не сразу мне ответила, – задумчиво произнес он.
– В данный момент для меня на первом месте моя карьера и моя мать. С меня достаточно.
– Как дела у Энни?
– Хорошо. Они прекрасно ладят с моей матерью. Признаюсь, меня удивляет, что моя мать так спокойно воспринимает беременность Энни, хотя та несовершеннолетняя, а ведь когда-то…
Шарлотт осеклась, поняв, что ступает на опасную территорию.
– Что когда-то? – уточнил Эндрю.
– Держала меня в ежовых рукавицах. Помнишь мой комендантский час? Мне было запрещено приходить домой позже десяти вечера, а ведь мне уже было шестнадцать лет. Надо мной смеялись все мои ровесники.
– И все равно нам удавалось оттянуться, – с лукавой улыбкой возразил Эндрю.
Шарлотта строго посмотрела на него.
– Не представляю, как ты можешь наставлять на путь истинный здешних подростков после того, что ты в юности вытворял сам.
– Думаю, мое прошлое мне пригодится. – Его лицо посерьезнело. – Я знаю, какие чувства в них играют.
– И ты скажешь им, чтобы они подождали?
– Скажу, – ответил он, выдержав ее взгляд.
– Ты жалеешь о том, что мы с тобой не стали ждать?
Эндрю на мгновение задумался.
– Думаю, да. Нет, конечно, это было восхитительно, но не переступи мы тогда черту, сегодня, возможно, ты дала бы мне второй шанс.
– Ты думаешь, я отказываюсь, потому что ты лишил меня девственности? – удивилась Шарлотта. – Я тебя в этом не виню.
– А что ты скажешь на то, что через три дня я спал с другой девушкой? Это были не самые мои лучшие дни.
– Верно, для меня они тоже были не самыми лучшими. – Она имела в виду не только его и себя. – Давай есть, а то все остынет.
– Хорошо. Когда поужинаем, я опробую на тебе мою проповедь, на тот случай, если ты завтра уснешь в церкви. Таким образом, ты ничего не пропустишь.
Шарлотта состроила шутливую гримасу.
– Такое было лишь однажды, когда я накануне всю ночь принимала роды. Насколько мне помнится, ты тогда бесконечно бубнил про яблоки.
– Я говорил об искушении, – поправил ее он.
– И вогнал меня в искушение сна.
– Вот поэтому тебе и нужен личный пастор – чтобы не позволять тебе сходить со стези добродетели.
– Я пыталась идти по ней восемнадцать лет, Эндрю. И с треском провалилась. – Шарлотта подняла руку, предотвращая ненужные возражения. – Давай не будем больше о нас. Какие последние сплетни ходят по городу?
– Я не могу рассказать тебе то, что услышал на исповеди.
– А как насчет того, что ты слышал сегодня в кафе?
– Этим утром я подслушал, как Мэри Харпер рассказывала Люси Шмидт о том, что ты увеличила себе грудь, – улыбнулся Эндрю. – И что им очень жаль тебя, потому что мужчины не женятся на тех, у кого искусственная грудь.
У Шарлотты от удивления отвисла челюсть. Когда же взгляд Эндрю скользнул по ее груди, ей стало неловко.
– Они настоящие. Ты же знаешь, что они настоящие. Мэри Харпер нарочно сказала это, чтобы ты услышал ее слова. Она положила на тебя глаз, так что будь осторожен.
– Мне не страшно, потому что я положил глаз на тебя. – Его взгляд снова скользнул по ее груди. – Но они все равно чуть больше, чем раньше, Шарли.
Шарлотта шутливо бросила в него салфеткой.
– Отлично, ужин официально закончен.
8
Когда Лорен вернулась домой из полицейского участка, отец дремал в своем любимом кресле с откидной спинкой. Задумчиво посмотрев на него, она тихонько закрыла дверь. Для нее не было тайной, что он больше любил Эбби, но его фокус с деньгами стал для нее неожиданностью.
В последние дни сюрпризы сыпались на нее один за другим. Ей казалось, она неплохо знает близких людей, тех, кто жил с ней рядом и кого она так любила. Но каждый день она узнавала их с новой, неожиданной стороны и уже начала сомневаться, знает ли она их вообще. Ей был крайне неприятен замысел Марка Девлина снять фильм об их семье, но следовало признать, что он заставил полицию зашевелиться.
