– Уж не собрался ли ты снова приударить за Лорен? На вечеринке она сказала, что не собирается оставаться здесь. Прошлого не вернуть. То, что разбито, уже не склеить.
– Возвращайся домой. Отец, наверно, ищет тебя повсюду.
– Хорошо. Я ухожу. – Мать встала, но задержалась на мгновение. – Знаю, Шейн, я сделала тебе больно. Я не хотела, поверь мне. Просто так получилось.
– Сам знаю. Я что-то вроде сопутствующих потерь, – холодно произнес он.
– Неправда, ты мой сын, и я любила тебя. И до сих пор люблю. – Мойра вздохнула и добавила: – Спокойной ночи, Шейн.
Он поднес к губам бутылку и залпом допил пиво. Он забыл, когда мать в последний раз говорила, что любит его. Она явно разыграла эту карту для того, чтобы он молчал.
Любовь… Глупый идеал, который никому не дано достичь. Иллюзия, в которую верят наивные люди. Он уяснил это много лет назад.
На какой-то миг ему в голову закралась безумная мысль, что на этот раз у них с Лорен все может быть по-другому. Но разве не он сам когда-то первым бросил ее? Какова мать, таков и сын. Ее ложь стала его ложью, и этого уже не исправить.
11
Лорен знала: ноги сами приведут ее к причалу, где покачивалась на волнах лодка Шейна. Было почти одиннадцать часов вечера – слишком поздно, чтобы сослаться на то, что, мол, она случайно проходила мимо. Не скажешь даже, что она якобы ищет отца. Лорен натужно пыталась придумать оправдание, когда Шейн сам поднялся из каюты на палубу и увидел ее. Он был босиком, в джинсах и клетчатой рубашке; две верхних пуговицы были расстегнуты. В животе у Лорен как будто затрепетали крыльями бабочки.
Увидев ее, Шейн моментально напрягся.
– Что тебе нужно?
Увы, похоже, он был не рад видеть ее. Внезапно в голову Лорен пришла странная мысль. Что, если в каюте у него женщина? Вот будет конфуз.
– Наверно, я зря пришла, – торопливо произнесла она.
– Может быть, однако ты это сделала.
– Ты один?
– Сейчас один.
– Ждешь кого-нибудь?
– Лорен, или давай на борт, или иди домой.
Она на секунду замешкалась, затем вскарабкалась на борт лодки.
– Я точно не знала, где ты живешь – здесь или в городе, у родителей. Или, может, у тебя свой дом?
– Я живу здесь.
– Тебе всегда больше нравилось на воде, чем на суше, верно?
Шейн скрестил на груди руки.
– Зачем ты пришла, Лорен? Наверняка не для того, чтобы поговорить о том, где я живу.
Она уже тысячу лет ни о чем его не просила – с тех самых пор, когда он был рядом и ей не нужно было к нему приходить. И вот теперь она здесь.
– Мне нужен друг.
– Друг? – удивленно повторил он. – И ты пришла сюда?
– Когда-то ты был моим лучшим другом.
– Ну хорошо. Наверно, я могу быть твоим другом, – сказал он немного угрюмо. – Что там у тебя?
– Все идет не так, как я планировала… Мой отец, этот фильм… я не знаю, что мне делать, ума не приложу, за что хвататься.
– А кто сказал, что ты должна это делать сама?
– Больше некому. Я приготовила ужин для отца, и он все это время вел себя нормально. Мы разговаривали, как старые добрые друзья, чего давно не случалось. Я решила, что все в порядке. Я даже собралась договориться о том, чтобы к нему кто-то приходил днем помогать по дому. Затем, через два часа, он вернулся на кухню, сказал, что голоден, и взялся готовить яичницу. Он посмотрел на меня и не узнал. Даже вскинул руки, как будто решил, что я хочу его ударить. Я впервые видела его таким напуганным. – Лорен печально тряхнула головой. – Зря я убаюкивала себя. Ему нужна серьезная помощь. Отец теряет разум, и я не знаю, что мне делать. Шейн, посоветуй, как мне быть.
Шейн растерянно взъерошил шевелюру.
– Честное слово, не знаю, Лорен. Да и вряд ли тебе кто-то подскажет, что делать.
– Я не могу остаться здесь. Это больше не мой дом. Я всем это говорю, но мне никто не верит.
– Может, это потому, что ты сама в это не веришь.
– В этом городе мне больно и грустно. Куда ни посмотрю, куда ни пойду, мне повсюду мерещится Эбби. В Сан-Франциско за мной такого не водится. Там я не вижу ни тебя, ни кого-то еще.
Она почти призналась, что живет воспоминаниями о нем.
– Со временем это пройдет. Ведь ты когда-то любила наш город. Ты каждое утро вставала в пять утра и шла на работу в пекарню Марты. Потом я заезжал за тобой на мотоцикле и отвозил в школу. Лицо у тебя было все в муке, зато оно все светилось самой счастливой улыбкой на свете.
– Боюсь, это все в прошлом.
– Но оно по-прежнему манит, – сказал Шейн, в упор посмотрев на нее.
– А я этого не хочу.
Если быть честной, ее тянуло не столько в родной город, сколько к нему. Шейн шагнул вперед и положил руки ей на плечи. Лорен напряглась, но он начал разминать ей шейные мышцы, и она расслабилась. Она понимала, что вплотную приблизилась к опасной черте, но ничего не могла с собой поделать.
– В юности от тебя всегда пахло корицей, – задумчиво произнес Шейн. – Я просто сходил с ума от запаха твоих волос.
– А я думала, что от меня.
Он улыбнулся, и ее сердце забилось сильнее. Лунный свет играл на его лице, высвечивая выразительные глаза, волевой подбородок и чувственные губы. Наверно, зря она пришла сюда. Она никогда не умела сказать Шейну «нет».
Шейн убрал прядь волос ей за ухо и нежно провел пальцем по ее щеке.
– Это всегда была ты. Ты кружила мне голову, и я не мог думать ни о чем другом.
Он шагнул ближе, и она прижала ладонь к его груди.
– Это всего лишь поцелуй.
– С тобой никогда не бывает «всего лишь поцелуй», – сказала она и облизнула губы. Его взгляд проследил за движением ее языка.
– Так нечестно, – прошептал он.
Нет, ей не хотелось быть ни честной, ни ответственной, ни разумной. Сегодня у нее был жуткий день – такой засчитывается за неделю. Прибавьте к этому последние тринадцать лет, когда она повзрослела всего за одну ночь. Она пыталась забыть Шейна, наглухо запереть воспоминания, но теперь они упорно рвались наружу.
Может, чтобы трезво думать о прошлом, ей нужно выбросить его из сердца?
– Все к черту!
Она прижалась губами к его губам. Их жар тотчас разогнал кровь по жилам. Так бывало всегда. Никаких прелюдий. Одно прикосновение, и она охвачена огнем.
Ее руки скользнули ему на плечи, и она ощутила крепость его мускулов. Он стал сильнее и крепче по сравнению с тем, прежним Шейном, которого она помнила, и по-мужски привлекательнее. Она обхватила его руками и за шею и притянула к себе. Ей нравилось, как он целовал ее. Ей нравился вкус соли и пива на его губах и то, как ее тело хотело слиться с его телом. Ей страстно хотелось отдаться ему, почувствовать его руки на своем обнаженном теле, кожей ощущать его кожу. Она уже устала бороться с этим искушением.
