– Замок? Как ты попала в Замок и что там делала?
Только сейчас Пандия вспомнила, что ни словом не обмолвилась Нэнни, зачем Селена увозила ее в Лондон. И конечно, Нэнни сразу обратила внимание на вдовий капор! Так как няня была сообразительна, то не могла не заметить и того, что, войдя в дом и целуя ее, Пандия не подняла вуаль. Самое простое – решила Пандия, – рассказать няне все как есть. Однако преданность сестре помешала ей рассказать историю целиком, то есть упомянуть о причинах подмены. Так что Пандия сказала, что Селене очень не хотелось тратить время на похороны старого родственника, которого она никогда в жизни не видела, тем более что ее пригласили на очень пышный, праздничный бал: вот поэтому она и попросила Пандию заменить ее на траурном событии. Нэнни как будто поверила ей – так, во всяком случае, показалось Пандии, хотя она, конечно, подозревала, что Нэнни могла и не удовлетвориться подобным объяснением, так хорошо знала сестер с младенчества и могла о чем-то догадаться. Помнится, она просто обожала Селену, но потом была очень обижена тем, что та покинула родной дом сразу же после похорон матери.
Рассказ Пандии был похож на волшебную сказку: она красочно описала, как великолепен и величествен Замок, а также лондонский дом Селены, и какую важную должность занимает ее муж.
– А его, наверное, удивило, мисс Пандия, что он ни разу вас не видел? – полюбопытствовала Нэнни.
– Ну, наверное, Селена сумела как-то ему объяснить, почему я никогда не приезжала к ним в Лондон, – беспечно отвечала Пандия.
– А мисс Селена счастлива?
Да, пожалуй, Нэнни ступила на тонкий лед, – мелькнуло в голове у Пандии, и она поспешила ответить:
– Да, муж Селены, граф, ее обожает. Давай-ка поглядим, что там в сундуках: наверное, есть кое-что интересное. Мне ужасно хочется посмотреть!
* * *
Весь следующий день, как показалось Пандии, они провели, распаковывая сундуки. Даже в самых смелых мечтах она и вообразить не могла, что когда-нибудь станет обладательницей таких прекрасных нарядов! Здесь были повседневная одежда и костюмы для верховой езды, о которых она мечтала, и они казались ей такими замечательными, что в голове не укладывалось, как они могли наскучить Селене! Были и выходные, и вечерние туалеты, в том числе много летних нарядных платьев, от которых Селена решила избавиться только по той причине, что она сможет приобрести в следующем году новые. Пандии захотелось перемерить их все, однако Нэнни настояла, чтобы оставить их в сундуках.
– Некуда вам такие платья надевать, мисс Пандия! Давайте их лучше упакуем, не беспокойтесь, ничего им не сделается, если оставить их в хлопчатой бумаге!
Пандия согласилась с разумным предложением, хотя предпочла бы иногда ими любоваться. Но вот и ее гардероб, и шкафы в комнате матери оказались заполнены до отказа. Тогда Пандия сделала еще одну гардеробную из маленькой спаленки наверху, но и там некоторые вещи пришлось развесить прямо на стенах. Прекрасны были вечерние платья, но, вынимая их одно за другим, Пандия робко спросила Нэнни, а что бы о ней подумали деревенские жители, явись она в одном из таких одеяний?
– Они бы решили, что вы сумасшедшая! – сварливо ответила Нэнни. – А викарий обязательно бы подумал, что вы теперь «уличная женщина».
Они звонко рассмеялись: холостяк викарий слыл настоящим пуританином, и особенно это касалось тех деревенских прихожанок, которые, по словам Нэнни, «строили ему глазки».
В шляпных коробках обнаружились не только цилиндр и круглая шляпа под стать костюмам для верховой езды, но также несколько очень хорошеньких шляпок для повседневной носки. Были здесь и капоры с перьями для путешествий – такова была мода, – которые подходили и к плащам, и к пальто с меховыми воротниками. Но более всего восхитило Пандию то, что Иветта упаковала и чудесное белье, под стать изысканным нарядам. Были здесь ночные рубашки, такие тонкие и прозрачные, что Нэнни сразу же возмутилась и заявила, что в таких только простужаться, так что Пандия обязательно заболеет. Были и обшитые кружевами спальные кофточки и нижние юбки, и все это в прекрасном состоянии.
– Блажь какая-то! Значит, вот как ведет себя мисс Селена! – осуждающе заметила Нэнни. – Но почему же она захотела отделаться от этих вещей, ведь она надевала их хорошо если раз пять-шесть?
– Наверное, они ей просто надоели, – объяснила Пандия, – но знаешь, Нэнни, я ей очень за них благодарна!
– Что ж, как я уже сказала, «лучше поздно, чем никогда», – ответила Нэнни, словно желала оставить за собой последнее слово, – и надо надеяться, что мисс Селена еще не раз пришлет тебе свое добро! – и няня отправилась в спальню с охапкой шелкового, отделанного кружевом, белья.
А Пандия, сидя на полу среди груды вещей, все никак не могла осознать, что теперь она хозяйка всего этого великолепия и, по счастью, ей очень долго не надо будет заботиться о покупке новой одежды.
На следующий день – а это было воскресенье – она пошла в церковь и, опустившись на колени во время молитвы, ощутила незримое присутствие лорда Сильвестера. Ее охватила уже знакомая дрожь: то же самое она чувствовала во время похорон, когда преклонила колени рядом с ним.
Так как она искренне полюбила лорда Сильвестера, Пандия долго молилась за него: пусть его путешествие в Марокко будет безопасным и успешным, и… чтобы он хоть иногда вспоминал о ней, а уж она о нем будет думать постоянно! А книга его останется для нее единственной и вечной радостью.
Книга оказалась очень интересной, как Пандия и ожидала. Каждое слово в ней имело для девушки сакральное значение, оно обогащало ее знания, расширяло умственные горизонты.
Эта книга сподвигла ее вернуться к работе, которой занимался отец. Пандия решительно напомнила себе, что настало время вернуться к его трудам, и если она действительно желает их закончить, то не следует понапрасну тратить время, постоянно думая о лорде Сильвестере. Она вспомнила, сколь многим обязана отцу, как он мечтал о том, что его последняя книга будет напечатана, даже если окажется полезной всего лишь для горстки людей.
– Я собираюсь после завтрака поработать над папиной книгой, – сказала она Нэнни.
– И это правильно, мисс Пандия! Если вы ее складно допишите, нам денежки за нее заплатят, а это не помешает.
– Да, но это не главное. Мне тяжело думать, что папа работал зря. Он так мечтал поделиться с читателями тем, что так много значило для него самого!
– Ну а я отправляюсь за покупками! – ответила на это Нэнни деловым тоном. – Иначе нам нечего будет есть и вы будете голодать за работой, правда, боюсь, вы этого и не заметите!
С тех пор, как Пандия вернулась домой, она почти не ела, и не потому, что Нэнни невкусно готовила или пища была для нее слишком простая, – нет, но по той причине, что на сердце у нее было тяжело. Она не могла ни о чем думать, кроме как о лорде Сильвестере, таком красивом, с искрометным взглядом – человеке, чье прикосновение так ее волновало!
