– Абнер Хейл пытался убить Эндрю Джексона. Он завербовал Ричарда Лоуренса для убийства президента. Джексон понял это сразу же. Вот почему он отомстил, сделав недействительными каперские свидетельства. Абнера толкнул к этому отказ Джексона помиловать двух пиратов, осужденных за грабеж американского судна. В то время это было нашумевшее дело со всем тем, что мы привыкли ожидать: знаменитыми юристами, интересными личностями, заявлениями о должностных преступлениях. Вердикты «виновен» были такими спорными, что вызвали смертельные угрозы Джексону. Одна исходила от яркого исполнителя шекспировских ролей. Он написал уничтожающее письмо и угрожал перерезать президенту горло, когда тот будет спать, или сжечь его на костре в Вашингтоне, если не будет даровано помилование. Написал эти слова Джуниус Брутус Бут. – Отец сделал паузу. – Отец Джона Уилкса Бута, которого двадцать шесть лет спустя Содружество использовало для убийства Авраама Линкольна.
Теперь Хейл знал, почему капитаны в 1865 году избежали уголовного преследования.
– Мы осуществили эту угрозу, – продолжал отец, – завербовав младшего Бута, что оказалось совсем нетрудно. Люди с такими мотивами в душе отнюдь не редкость. Большинство из них нестабильно, ими легко манипулировать. Убийство Линкольна повергло правительство в хаос. Все разговоры об аресте прекратились. Более того, Бут погиб при попытке к бегству. Четверо других заговорщиков были быстро арестованы, осуждены и повешены. Еще пятеро сели в тюрьму. Эти девять человек ничего не знали о нас. Поэтому мы уцелели.
Содружество уцелеет и в этот раз.
Но все зависело от Андреа Карбонель и от того, как сильно она хотела смерти Стефани Нелл.
Эту карту требовалось разыгрывать осторожно.
Внимание Хейла привлек стук в дверь.
Вошел его секретарь.
– Я увидел свет и решил вас побеспокоить.
Он слушал.
– Вас хочет видеть заключенный.
– Который?
– Предатель.
– По какой причине?
– Он умолчал. Сказал только, что хочет поговорить с вами. Наедине.
* * *
Малоун проснулся и взглянул на часы на ночном столике.
6.50 утра.
Кассиопея лежала рядом с ним, все еще спящая. Они проспали немногим больше двух часов. На нем были майка и трусы. Она была раздета, любила спать без белья, и это ему нравилось. Он осмотрел ее рельефные изгибы. Ничто не портило загорелой кожи. Красавица.
Было бы у них чуть больше времени.
Малоун свесил ноги на пол.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Он знал, что сон у нее легкий.
– Нам пора выдвигаться.
– Что произошло прошлой ночью?
Малоун обещал рассказать ей, когда они проснутся. Что и сделал, добавив:
– Я стер решение шифра с институтского сервера, но это задержит людей, которые туда отправились, лишь на несколько часов. Возможно, они уже знают, что я отправил себе копию по электронной почте.
Он подождал, чтобы до нее дошло.
– Стало быть, они знают, что ты здесь, – сказала Кассиопея.
– Я зарегистрировался под другой фамилией и расплатился наличными. Пришлось выложить сто долларов на чай, но портье не спросил никаких документов. Я сказал ему, что прячусь от жены. – Малоун потянулся за одеждой. – Я знал, когда получил доступ к электронной почте, что они проследят ее. Но я хочу знать, кто они. Возможно, эти люди приведут нас к Стефани Нелл.
– Думаешь, они устроят представление?
– Да. Полагаю, они уже ждут внизу. Вопрос в том, насколько они хотят привлекать к себе внимание. У нас есть одно преимущество. Неизвестный им фактор.
Малоун увидел, что она поняла.
– Совершенно верно. Ты.
Глава 39
Вашингтон, округ Колумбия
Уайетт посмотрел из окна на въехавший на стоянку внедорожник. Больше никто не входил в квартиру Карбонель, и стреляющее устройство бездействовало. Он осмотрел его, подумал, не дело ли это рук Содружества. Это определенно их образ действий. Но именно поэтому кто-то еще мог избрать данный метод. Карбонель определенно обманула не одного участника этого спора, ею явно были недовольны и Содружество, и органы. Но Уайетт не мог отделаться от мысли, что, возможно, как и прошлой ночью, она сама отдала такое распоряжение.
О чем она думала?
Он наблюдал, как Карбонель вылезала из машины, в свете из салона было видно, что на ней та же одежда, что и вчера. Она что-то сказала водителю, потом направилась к входу в здание. Ее квартира находилась на втором этаже, рядом с незапертой дверью, куда можно было подняться с первого этажа.
Он подошел к винтовке.
Рым-болты располагались так, что дверь, открываясь, постепенно натягивала нить, прикрепленную к спусковому крючку. Винтовка была автоматической. Он уже осмотрел ее. Полностью заряжена, патронов более чем достаточно для уничтожения всего живого, стоящего ближе, чем в двух футах.
Он снова потрогал нейлоновую нить.
Тугая, как гитарная струна.
Что, если Карбонель погибнет?
* * *
Кассиопея вышла из лифта в вестибюль, Она уже позвонила вниз, попросила, чтобы ее мотоцикл доставили к парадному входу. По приезде она поставила его в гараж с обслуживанием.
Слева от нее, у мраморной статуи Джефферсона в центре вестибюля, стояли четверо полицейских.
Очевидно, схватка предстояла серьезная.
Кассиопея небрежно двинулась в их сторону, демонстративно постукивая каблуками сапог. Снаружи, за стеклянными дверями, увидела три машины ричмондской полиции. Тот, кто нападал на Коттона прошлой ночью, очевидно, сегодня решил остаться в тени, предоставив действовать местным властям. Она заметила озабоченные выражения лиц кое у кого из снующих взад-вперед постояльцев с утренними газетами, портфелями или сумками на колесиках.
Но, не обращая на них внимания, стала оценивать обстановку.
Вестибюль был большой, Г-образный. Слева от нее вниз вела широкая лестница, окаймленная колоннами, похожими на мраморные – при близком рассмотрении они оказались окрашенными под мрамор. До крыши, застекленной витражным стеклом, было больше двадцати метров. Гобелены и мебель викторианской эпохи усиливали впечатление Старого Света. В дальней стороне двухэтажного атриума она заметила еще ряд стеклянных дверей рядом с рестораном.
В сознании у Кассиопеи сложился план.
Сможет она его осуществить?
Конечно.
Пространства для маневра достаточно.
* * *
Хейл вошел в тюрьму, служившую раньше конюшней. Стефани Нелл находилась на втором этаже, предатель на первом. Хейл распорядился, чтобы они не видели друг друга и, кроме того, не имели возможности поговорить. Сначала он противился желанию идти сюда, но требовалось узнать, что скажет предатель.
