Вскоре перед грозным воином переминались с ноги на ногу два чумазых паренька.
– Знаете этот лес?
Парни одновременно кивнули.
– Не заблудитесь?
Парни с сомнением пожали плечами.
– Впрочем, тут недалеко. Строго в том направлении, в одном километре, у огромной сосны стоят три лошади. Приведите их сюда. Они смирные. Понятно? Если боитесь или не можете, сразу скажите, сам схожу.
– Да мы для вас мигом!
И молодцы тут же сорвались с места.
Через четверть часа мужчины выволокли наружу два небольших сундучка с внутренними замками. Бородач был доволен, как слон после купания:
– Ну вот, я же говорил! Ключей только не нашли.
– Не беда. Делайте волокуши и грузите на них раненых женщин и все трофеи. В костры подбросьте дров и затем побросайте туда все трупы и одежду. Разве что себе что-то можете подобрать…
Подошедший Виктор зашептал отцу на ухо:
– Мармуляда требует забрать одежонку Уголька. Там ведь шаманская игла осталась, вдруг еще пригодится…
Отыскав взглядом куртку чернявого лазутчика, Загребной поднял ее кончиком копья и протянул сыну:
– Пусть сама вытащит. Беги к ней!
А затем повернулся к замершим людям:
– Ну, чего встали? Никогда не видели боевого отряда в действии?
Старший сглотнул пересохшим горлом и выдавил из себя:
– А сколько вас всего здесь?
– Как и положено – трое.
Старший ошеломленно покачал головой.
Управившись с делами, все потянулись наверх из оврага. К этому времени и парни с лошадьми вернулись. Виктор помог сестре сесть в седло.
– И к-куда же мы теперь? – запинаясь, спросил бородатый.
– Вначале в трактир, – сказал Семен, вскочив на коня. – Ведь надо же казнить пособников этой банды. Ну а потом сможете отправляться куда хотите.
Такое объяснение, похоже, всех успокоило.
Так и отправились к трактиру: Семен с колонной, а его дети чуть впереди, чтобы Виктория могла обнаружить возможную засаду. Остановились в двухстах метрах от трактира, и Загребной, памятуя об оставленном на башенке блюдечке и уверенный в том, что все наемники находятся на боевых постах, гаркнул во все горло:
– Торрекс! Это мы! Не вздумайте стрелять! Я подъезжаю первым, за мной мои воины. Потом будет целая колонна с недавними узниками. Пусть приготовят для них место. Но прежде всего приказываю взять под стражу всех работников трактира! Немедленно! Чтобы ни одна сволочь не ускользнула.
И, уже двинувшись вперед, услышал ответ майора:
– Да они у нас уже давно все под замком сидят.
Суд был скорым и воистину показательным. Невиновных отвели в сторону, а остальных, невзирая на их вопли, тут же повесили на перекладине главных ворот. Таких, вместе с хозяином трактира, оказалось одиннадцать человек – их вина была выяснена с помощью Нимим, – и ни одному из них не позволили воспользоваться правом помилования. Судейские обязанности были выполнены молниеносно. И оспорить эти обязанности, которые скрепя сердце возложил на себя посланник короля, избранник демона, борец с собственной судьбой, иномирец Семен, было некому.
Но не успели еще замереть раскачивающиеся тела казненных преступников, как с западной стороны раздался крик дозорного:
– Четверо верховых на тракте! Приближаются на полном скаку!
И через минуту на пространство перед трактиром выскочили, сотрясая грунт, четыре тяжеленных коня, покрытых попонами. На таких конях могли себе позволить ездить только рыцари. Причем рыцари при полном комплекте брони да еще с закрытыми забралами. С левой стороны они при крывали себя огромными щитами, а правой рукой в любой момент готовы были пустить в ход массу находящегося на луке и вдоль самих седел оружия.
Кони остановились в облаке пыли, и один из рыцарей со щелчком откинул забрало:
– Что здесь происходит? Демон всех раздери! Разве принято сейчас вешать людей в глухую ночь?
По знаку Семена Торрекс вышел вперед и размеренным голосом, словно на проповеди, стал пояснять:
– Волей короля, Славентия Пятого, находящийся здесь его посланник отдал приказ о казни злоумышленников, которые держали в страхе всю округу. Сегодня ночью всю банду уничтожили. Не стали церемониться и с наводчиками и пособниками, которые заманивали в трактир, а потом самолично убивали одиноких и беззащитных путешественников. Если у вас, господа рыцари, есть сомнения, вы можете расспросить недавних пленников о том, что здесь творилось. К тому же ваше право, если вы сами не замешаны в преступной деятельности, обжаловать решение о сегодняшней казни в королевском суде.
Когда Торрекс закончил речь, все рыцари уже подняли забрала.
Тот, который выглядел самым старшим по возрасту, сказал:
– Да нет, обжаловать мы не будем и сами чисты перед законом. Так что не вздумайте нас тоже вешать…
– А почему до сих пор не спите? – спросил Семен, пройдя вперед и остановившись рядом с майором.
– Разве в вашем королевстве уснешь спокойно? – ответил старший. – Мы ведь днем здесь проезжали и думали, что успеем в город. Да и успели… Но в сумерках увидели большое зарево. А потом услышали и шум битвы. От бегущих нам навстречу людей узнали, что в городе и вокруг него ведется сразу несколько крупных боев. Причем не только войск короля с остатками армии хана, но и еще нескольких то ли банд, то ли гражданских ополчений. Ну, мы и решили вернуться да заночевать в этом трактире.
А другой рыцарь со смешком добавил:
– Мы хоть и любим сражаться за правое дело, но лезть в чужие свары очертя голову – не в наших традициях.
– Как я понял, господа, вы нездешние? – спросил Торрекс. – Разрешите поинтересоваться: кто вы и по каким таким делам в Сапфирном королевстве?
Старший насупился:
– Мы имеем право не отвечать?
– Как полномочный представитель Славентия Пятого заявляю: нет, не имеете права, – твердо ответил Загребной. – Так что прошу не таиться.
Рыцари пошептались, и старший сказал:
– Наша миссия не для общего сведения. Поэтому мы можем говорить о ней только лично посланнику его величества с глазу на глаз. – Он снял шлем, откинул со лба слипшиеся от пота волосы и усмехнулся: – Да и то если нам выделят комнаты и хоть чем-нибудь дадут заморить червячка.
Теперь уже усмехнулся Семен:
– Первый раз слышу такое выражение в этом… – Он хотел сказать «мире», но вовремя спохватился: – Королевстве.
– А у нас в Жармарини так часто говорят! – сообщил рыцарь и стал прикреплять щит на круп лошади.
Загребной же с некоторым волнительным удивлением подумал:
