– Твое лицо кажется мне таким знакомым. Ты откуда?
– Из Брешии.
– Я тоже с севера. Из Скильпарио.
– Да, это повыше в горах, – сказала Паппина.
– Почти на самом верху.
– Здесь не так много наших, с севера, – заметила Паппина. Она похлопала Энцу по руке: – Мы должны стать подругами.
– Мне бы тоже этого хотелось.
Энца смотрела, как Чиро смеется и болтает с Луиджи и Ремо. Она могла бы весь вечер провести, наблюдая за ним, – и сегодня у нее была такая возможность. Сильные руки держали бокал почти изящно. Когда он, смеясь, слегка откидывался назад, крепко упираясь ногами в пол, то словно светился от счастья. Как повезет девушке, которая выйдет за Чиро Ладзари, подумала Энца.
Извинившись перед мужчинами, Чиро уселся рядом с Паппиной и Энцей на скамью. Паппина вскоре тоже извинилась и присоединилась к девушкам, стоявшим у края крыши. Дальновидная Лаура вовлекла Феличиту в оживленный разговор.
– Не могу поверить, что ты здесь, – сказал Чиро.
– Это была идея Лауры, – призналась Энца.
– Верится с трудом. Ты прирожденный лидер. Помню девочку, которая поднимала на кладбище валуны так, будто собирает рассыпавшиеся монетки.
– Я была крепкой, ведь выросла в горах!
– Новая Энца мне тоже нравится, – сказал Чиро.
– А ты нисколько не изменился, – сухо ответила Энца. – Ты флиртуешь с другой, когда твоя девушка всего в десяти футах от тебя, причем на крыше. Не боишься, что она услышит и сбросит тебя вниз?
– Если даже так, то ты подхватишь, правда?
Энца рассмеялась, сама не понимая почему. Ей казалось, она вот-вот заплачет. Может, во всем виноваты были печенье и шампанское, но она чувствовала одновременно голод и сожаление. Столько времени прошло с тех пор, как она видела Чиро в последний раз, и каждая секунда этих лет, казалось, была потрачена впустую.
– В это время года я особенно скучаю по горам, – произнес Чиро. – А ты?
– Река Во серебрится, а склоны из ярко-зеленых становятся бурыми.
– Как полагаешь, кто-нибудь еще, кроме нас, думает о струях Во?
– Они считают, что Гудзон великолепен. Но он кажется красивым только не видевшим горных потоков. Ничего не могу поделать, я все здесь сравниваю с тем, что осталось дома.
– Как твоя семья?
– Все еще в горах. А папа нашел работу в Калифорнии. Как твой брат?
– Он в семинарии в Риме.
– Священник в семье! Это благословение.
– Ты так думаешь? Я бы предпочел, чтобы он был здесь, в Америке, со мной. Но это его призвание, потому я смирился.
Энца бросила взгляд на уходящие вдаль крыши. Она была так счастлива в эту минуту, на старой скамейке, когда Чиро совсем рядом. Столько лет она гадала, как это будет, и теперь знала точно. Она хотела бы, чтобы это мгновение длилось всю оставшуюся жизнь.
Казалось, будто Чиро прочитал ее мысли.
– Мир так тесен, правда? Ты снова нашла меня.
– Это было нетрудно. Просто гуляла по Малберри-стрит.
– Знаю, знаю. Это случайность. Но существуют ли случайности? Может, судьба определяет время и место и саму возможность?
– Ты говоришь не как ученик сапожника, а как Плутарх.
– Незнаком с ним. Я читал Челлини.
– Автобиографию Бенвенуто Челлини? – спросила Энца.
– Ты ее знаешь?
– Читала в горах. Мне ее давал учитель. Думал, что я вырасту и стану художницей.
– И как?
– Ну, на фабрике много творческой работы, – улыбнулась Энца. – И у сапожника тоже.
– Мне далеко до Челлини, – смущенно заметил Чиро.
– Но я готова спорить, что как человек ты куда лучше. Челлини ужасно обращался с женой и детьми. Он был ревнив, калечил и убивал налево и направо, практически изобрел вендетту. Так что лучше прекращай говорить со мной и удели внимание Майской Королеве, не то увидим, как старые сицилийские проклятия падают вокруг, словно ленты серпантина.
Чиро рассмеялся.
– Мне нравится твоя шляпка.
– Еще бы!
Вскоре небо над Маленькой Италией засверкало фейерверками, на фоне лиловой полосы заката расцветали вспышки голубого, желтого и розового. Чиро и Энца присоединились к остальным. Энца пила шампанское и грызла бискотти в компании женщин, Чиро курил с Ремо и Луиджи. Все они наблюдали, как над головой разлетаются яркие брызги и как повсюду, насколько хватает глаз, взрываются цветные звезды.
И лишь Энца, разок глянув на фейерверк, вернулась к созерцанию Чиро, словно пытаясь запомнить его в мельчайших подробностях. В какого красивого мужчину он обратился! Неудивительно, что девушки Маленькой Италии так стремятся за него замуж. Под конец фейерверка красок стало еще больше, выстрелы еще мощнее, Маленькую Италию сотрясал грохот. И вдруг все стихло.
– Вот это представление! – сказала Карла, допивая залпом шампанское.
Энца подошла к хозяевам:
– Благодарю вас за потрясающий вечер.
Затем попрощалась с Феличитой, Паппиной и Луиджи.
Энца помнила: очень важно уйти с вечеринки вовремя, это такой же признак хорошего тона, как и не опоздать к началу. Она поймала правильный момент – еще до того, как наступит неловкость, до того, как гости разделятся и решится, кто с кем идет. Убирать на крыше было особенно нечего, бокалы уже составили на поднос, а печенье съели. Самое время распрощаться.
– Дамы, я провожу вас к выходу, – сказал Чиро, спускаясь по лестнице вслед за Энцой и Лаурой.
Они прошли сквозь темные комнаты и лавку. У двери Энца обернулась и спросила:
– Где ты живешь?
– Я покажу тебе.
– Подожду вас здесь. – Лаура озабоченно принялась рыться в сумочке, отыскивая перчатки.
Чиро взял Энцу за руку и повел в заднюю часть лавки. Он отдернул занавеску и показал койку, раковину, зеркало, стул – свой уголок в этом мире.
– Идеальный порядок. Монахини могли бы тобой гордиться, – сказала Энца.
– Ты еще не видела самое лучшее, – сказал он, отодвигая портьеру и открывая дверь в сад.
Энца вышла с ним наружу.
Где-то играл аккордеон, с крылечек и из соседних дворов доносились взрывы смеха и гудение разговоров. Прохладный ночной воздух пах сливочной карамелью и дымком сигарет. Серые облака дыма от последних фейерверков переваливались через зубчатые крыши Маленькой Италии, а полная луна еле пробивалась сквозь этот туман, чтобы осветить сад.
– У тебя есть дерево! – воскликнула Энца.
– Сколько деревьев ты видела в горах? – спросил Чиро. Сунув руки в карманы, он встал у нее за спиной, наслаждаясь ее восхищением.
