– Туалет был рядом со столовой?
– Да. В коридоре. Из холла дверь в коридор, а еще в сад. Я подумала, надо бежать через сад. И позвонить… кому-нибудь. Но я хотела знать, что с мамой и с дедом… Я… вышла и увидела его.
– Убийцу?
– Да. Он появился из столовой, в руках у него был пистолет. Это я точно помню. Я подумала, нужно спрятаться. Вернуться в туалет, запереть дверь. Глупость, да? Мобильный остался в столовой… Он бы вышиб дверь и убил меня. Но было так страшно, я хотела спрятаться… – Тут девушка зажмурилась, было видно, как трудно ей говорить, какую боль причиняют воспоминания. – Никуда я не побежала, стояла и смотрела на него… на его руку. А потом он выстрелил. Больше я ничего не помню.
– Очнулась ты уже здесь?
– Нет. Я очнулась, когда приехала «Скорая». Меня положили на носилки, и я пришла в себя. Мне так сказали. Но я ничего не помню. Следователь спросил, кто вызвал «Скорую». У меня об этом очень смутные воспоминания. Помню, что ползла к телефону, но, может, это было в бреду? Когда следователь спросил о звонке в полицию, я поняла: это вовсе не бред. Я смогла добраться до телефона.
– Это тот телефон, что был в холле?
– Да. Совсем рядом с туалетом. Когда приехали полицейские, трубка валялась на полу.
– Но сам звонок в памяти не остался?
– Нет.
Этот звонок не давал мне покоя, понятно, что позвонить могла только Надежда, остальные к тому моменту уже скончались. Но что-то упорно смущало, а теперь выяснилось: девушка ничего не помнит. Вполне логично заключить: звонила она. Но логика иногда подводит.
– Ты знала, что в доме находится крупная сумма денег?
– Не знала… то есть я знала, что дед картину продал. Я слышала их разговор с мамой. Деньги в доме всегда были. Дед говорил: ничего нет надежнее наличных. – Она произнесла это с серьезным видом, имитируя интонацию деда, получилось очень смешно, хотя вряд ли она этого хотела.
У меня были еще вопросы, например, о Лотмане, о возможном любовнике матери, но я поняла, что задавать их сейчас не стоит. Тем более что есть люди, которые могут рассказать об этом вместо нее.
– Что ж, спасибо, – сказала я, поднимаясь и едва заметно кивнув Вадиму.
– Вы будете его искать, да? – тихо спросила Надя.
– Кого?
– Убийцу. Будете?
– Вообще-то это дело полиции, – пожала я плечами. – Наше дело – ваша безопасность, – успокоила я ее, как могла. Она вздохнула с заметным облегчением, а я, сказав: – До свидания, – покинула палату.
По коридору навстречу мне шла медсестра, с которой мы разговаривали на посту.
– С лечащим врачом виделись? – спросила она.
– Нет. В палате его уже не было.
– Он сейчас в ординаторской. – И кивнула куда-то за мою спину.
Развернувшись и последовав в указанном направлении, я вскоре обнаружила ординаторскую, постучала и, услышав короткое «да», вошла в комнату. Три стола были пусты, за четвертым сидел мужчина лет тридцати пяти, пил чай из бокала с сердечками и одновременно что-то искал в компьютере. На меня взглянул с интересом.
– Я бы хотела поговорить с лечащим врачом Нади Мызиной, – поздоровавшись, сказала я.
– А вы кто? Родственница, подруга? – спросил он вполне доброжелательно и кивком указал на стул, предлагая сесть. Предложением я воспользовалась и ответила уклончиво:
– Родственников у нее не осталось… Как ее дела?
– В физическом отношении – хорошо, – пожал он плечами. – При других обстоятельствах я бы выписал ее еще неделю назад, но… подобные трагедии накладывают отпечаток. Ей, безусловно, понадобится помощь психолога, а еще любовь близких. Только она способна исцелить.
– Значит, она практически здорова?
– Пару дней мы ее здесь можем подержать. А дальше… – Он пожал плечами. – У нее, кстати, есть где остановиться? Вряд ли ей следует возвращаться в дом, где все случилось.
– Мы что-нибудь придумаем, – кивнула я. – Можно вопрос? Насколько серьезным было ранение?
– Любое огнестрельное ранение – серьезно. Она потеряла много крови.
– Надя мало что помнит. Она могла позвонить в полицию после того, как в нее стреляли?
– Она могла прийти в себя, а потом вновь потерять сознание. Будь на ее месте мужчина, да еще тренированный, военный, к примеру, мог бы сам себе оказать первую помощь, не только позвонить.
– То есть ранение не было смертельно опасным?
– Что-то я не пойму, – покачал он головой. – К чему вы клоните?
– Я думаю, следователь задавал вам подобный вопрос. Нет? – Я сделала паузу, но врач ничего не ответил, и мне пришлось продолжить: – Убийца хладнокровно расстреливает всю семью, вполне логично…
– Вот вы о чем… – кивнул врач. – Пуля попала в плечо, прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Но это могло быть везением. Это первое. И второе. Если бы «Скорая» не приехала вовремя, девушка просто бы истекла кровью.
– То есть он хотел ее убить?
– А у вас, что же, есть сомнения? Странные вопросы вы задаете, – усмехнулся он.
– На самом деле вопрос разумный. Если хотел убить, вдруг да и решится повторить попытку.
Я поднялась и поспешила удалиться, пока врач сам не начал задавать вопросы, на которые мне не захочется отвечать. От встречи с Надей осталось тягостное чувство. Я очень хорошо понимала, каково ей сейчас. Отчаяние, нежелание жить дальше в мире, где все, кого ты любишь, могут погибнуть в один миг. И вместе с тем возникло ощущение, что нечто важное ускользало от моего внимания.
Досадливо чертыхнувшись, я покинула больницу и достала мобильный. Следовало позвонить Бергману, рассказать о разговоре с Надеждой и узнать новости, если они есть. А также получить новое задание, коли таковое появится. Лично у меня особых идей не наблюдалось, надо было успокоиться и немного подумать после встречи с девушкой. Авось и замаячит на горизонте то самое, что пока словами не обозначишь: тревожащее и ускользающее.
Но вместо Бергмана я для начала позвонила Диме, что, в общем-то, неудивительно: он во всех смыслах куда симпатичнее, к тому же мне не терпелось обсудить с ним недавние события наедине. Дима ответил сразу.
– Привет, – голос звучал так, точно он только-только пробежал стометровку.
– Ты чем занят? – засмеялась я.
– Пытался догнать троллейбус.
– Я знаю о твоей нелюбви к личным автомобилям, но… о такси ты, вероятно, слышал.
– Обещаю им воспользоваться, если скажешь, где тебя найти.
– Я возле больницы «Скорой помощи».
– Какое впечатление о пострадавшей?
– Тягостное. Жалко девушку. Кстати, Вадим вызвал у нее большую симпатию.
