– С вами женщины?
– С нами женщины, дети и старики.
– Это плохо, брат.
– Это очень плохо, брат мой.
– Джангуры не должны покидать свои земли.
– Джангуры не покидают свои земли. До тех пор, пока на них можно жить.
Джангур наклонился и сплюнул зеленую слюну.
Грир сделал то же самое.
– В Битханте больше нельзя жить?
– Нельзя, брат мой.
– Что произошло? Засуха убила плодородные земли Битханта? Звери вымерли в лесах? Рыба в озерах всплыла кверху брюхом? Или же проснулись серные котлы?
– Хуже, брат мой. Все намного хуже.
Грир недоумевающе развел руки в стороны.
– Что еще могло заставить людей-волков покинуть свои земли?
– Айвуры, – тихо, едва слышно произнес джангур. Он как будто боялся, что кто-то незримый, прячущийся неподалеку, может его услышать.
– Айвуры, – повторил растерянно Грир.
– Айвуры? – произнес удивленно Валтор. – Ты говоришь о слепых тварях из Гройхентраппа?
Джангур посмотрел на Валтора так, будто перед ним был пень, который внезапно заговорил.
– Прости моего молодого друга, – приложил руку к груди Грир. – Известие потрясло его так же, как и всех нас.
Джангур наклонил голову и сплюнул.
– Я говорю о слепых тварях из Гройхентраппа, – сказал он, обращаясь конкретно к Валтору.
– Но как они попали в Битхант? – На лице Прея, помимо его воли, появилась недоверчивая ухмылка. – Я разговаривал со встречниками, которые проезжали через Гройхентрапп. Дорога до него занимает три месяца! Айвуры не могли пройти весь этот путь, оставаясь незамеченными.
Прей представил себе здоровенных, под три метра, тварей, с длинными руками, сутулыми спинами и нелепыми, будто вросшими в плечи головами, с ног до головы заросших желто-зеленой свалявшейся шерстью. Трудно поверить, что они могли пройти от Гройхентраппа до Битханта так скрытно, что никто не обратил на них внимания. Да и какого дьявола им было тащиться в Битхант? Не куда-нибудь, а конкретно в Битхант! Только ради того, чтобы разогнать там джангуров?
– Они прошли через Ледяной перевал, – ответил джангур.
На этот раз Валтор удержался от высказывания своих мыслей вслух. Но то, что говорил джангур, казалось все более невероятным. Ледяной перевал считается непроходимым. Об этом и встречники говорили, которые лучше, чем кто другие, знают все пути и дороги. Горная гряда Ши-Вудзи, тянущаяся почти точно с севера на юг, отделяет пампу Раздолья от Заморья и Тин-Трола. Перевал, по которому мог бы пройти караван, сделал бы путь из Раздолья в Заморье втрое короче. Но пути через Ши-Вудзи не существовало. Встречники были в этом уверены. Про Ледяной перевал Валтор тоже слышал. Через него путь в Заморье занимал всего неделю. Но пройти через Ледяной перевал могли только верпы, живущие на отвесных скалах. Невозможно представить себе айвуров, пусть ловких, как всякие дикие твари, но все равно тяжелых и громоздких, лезущих через Ледяной перевал по почти непроходимым тропам, на которых могли удержаться только горные козлы да юркие верпы. А кроме того, опять же возникал вопрос – зачем? Ну, зачем им было это нужно? Сотни лет айвуры жили в Гройхентраппе, порой устраивая набеги на сопредельные территории. В Раздолье они прежде не появлялись. Так с чего вдруг они полезли в горы?
– Сколько айвуров пришли в Битхант? – спросил Грир.
Джангур сделал широкий жест рукой.
– Сотни. На наше селение напали две дюжины айвуров. Мы убили троих, потеряв двадцать лучших воинов. И нам пришлось оставить свои земли. Потому что иначе погибли бы все. Айвуры не ведают жалости.
– Что им нужно?
– Еда. Место под солнцем.
– Все это у них было в Гройхентраппе.
Джангур наклонил голову и сплюнул. Слюна его была уже не зеленая, а бледно-желтая, почти прозрачная.
– Много странных вещей происходит в последнее время, брат мой. Одни я не понимаю. Другие не могу объяснить. О третьих даже знать не хочу.
– Все верно, брат, – согласно кивнул Грир и сплюнул, как и джангур. – Мы здесь по той же самой причине.
– Айвуры? – удивленно вскинул брови джангур.
И это был первый случай за все время разговора, когда его лицо перестало казаться вырезанным из красного дерева.
– Нет, – сделал отрицательный жест рукой Грир. – Айвуры до нас не дошли. Но наш кластер пытались захватить люди из другого кластера.
– Плохие времена, брат мой, – удрученно покачал головой джангур.
Валтор было решил, что сейчас самый подходящий момент перевести разговор на Элиша Турсуна. Но Грир по-прежнему не торопился.
– Что с остальными родами? – спросил он.
– Все, кто смогли, покинули Битхант. Соколы шли вместе с нами. Они остановились чуть дальше в пампе, – джангур рукой указал себе за спину. – Медведи и крокодилы пошли на север, к Водоразделу. Тигры и змеи двинулись на юго-восток. Как я слышал, они собираются обогнуть Кластер Джерба и остановиться возле Великих Озер.
– Значит, все уцелели, – с явным облегчением констатировал Грир, который, похоже, ждал еще более плохих новостей.
– Не все, брат мой, – отрицательно качнул головой джангур. – Далеко не все. Многие погибли, защищая свои селения от айвуров, давая возможность уйти женщинам и детям. Самые большие потери понесли крокодилы и тигры. Когда все покидали Битхант, крокодилы удерживали Перешеек, не давая айвурам прорваться через него. А тигры прижимали айвуров к скалам, чтобы они не могли напасть на крокодилов с фланга.
Грир нервно сглотнул.
– Не знаешь ли ты, брат, жив ли Майрак из рода людей-крокодилов?
– Я не видел Майрака мертвым, брат мой.
– По нынешним временам, это уже неплохая новость, – натянуто улыбнулся Грир.
– Могу я узнать, почему ты спрашиваешь про Майрака?
– Он мой старый друг.
Джангур едва заметно прищурился.
– Выходит, ты – Александр Грир.
– Выходит, так, – смущенно улыбнувшись, потупил взор рамон.
Глава 17
Валтор был поражен.
Джангуры знали Грира по имени!
Выходит, сказки, что рассказывал старик, были вовсе и не сказками?..
После такого можно было и в гигантских животяпов поверить…
Хотя все же нет, гигантские животяпы – это уже перебор.
Однако время шло. И солнце не собиралось останавливаться в своем извечном пути от горизонта к горизонту. Пора было переходить к делу. А Грир упорно продолжал расспрашивать джангура о том, что произошло в Битханте. Постепенно у слушавших его людей и андроида сложилась ясная и последовательная картина случившегося.
