– Они знают, что делать?
– Валтор знает.
– Кто такой Валтор?
– Валтор Прей. Рамон.
– Он в нашей группе?
– Нет, в западной. Он сейчас по другую сторону Усопья. Где-то между Ку-Ши и Перуном.
– Круто, – Регина криво усмехнулась и показала большой палец. – Ну, и как же он нам поможет?
Хамерхаузен почувствовал, что готов придушить рыжую бестию. А она, дура, не понимает, как ей страшно повезло, что у него левая рука не работает.
– У тебя есть другие идеи?
Регина выдержала короткую паузу. Только для того, чтобы дать понять, что она сама принимает решение.
– Все мое снаряжение сгорело?
– Ну, извини, – развел одной рукой Хамерхаузен. – Не уследил.
– Я просто спросила.
– Я просто ответил.
– Нужно дров подкинуть в огонь, а то скоро погаснет.
– Боюсь, от меня будет мало толка.
– Что так?
– С рукой проблема.
– Что с рукой?
– Не знаю. Двигать не могу.
Регина подошла к рамону.
– Покажи.
– Ты что, доктор? – натянуто усмехнулся тот.
– Может, и так, – Регина даже не улыбнулась. – Показывай, что там у тебя.
Скривившись от боли, Хамерхаузен принялся стягивать куртку.
– Давай помогу.
Регина ловко сдернула с него куртку, а затем так же быстро сняла и майку.
Вновь раздался жутковатый вой. Так близко, как будто зверь прятался рядом, в кустах. Ему ответил стрекочущий звук, доносящийся сверху, будто из крон деревьев.
– Жуткое место, – поежилась Регина.
– Усопье, – в тон ей ответил Хамерхаузен.
Левое плечо рамона опухло и побагровело.
Регина сжала его двумя пальцами.
– А-у! – скривился от боли Хамерхаузен. – Ты что?..
– Все в порядке, – успокоила его Регина.
– Да ну? – удивился рамон.
– С плечом все в порядке. Нужно только вправить его.
– Сможешь?
– Без проблем. Садись спиной к дереву.
– Зачем?
– Садись.
Хамерхаузен сделал так, как сказала рыжая. Сел и прижался спиной к стволу. Сказать по правде, он крепко сомневался в ее медицинских познаниях. Но, с другой стороны, терять-то ему все равно было нечего – левая рука у него и так не двигалась.
Регина посмотрела на него сверху вниз.
– Слушай, а как же ты меня одной рукой вытащил?
Хамерхаузен сморщился так, будто незрелую ягоду крыжовника раскусил.
– Делом займись.
– Ладно.
Регина наклонилась и осторожно взялась за запястье больной руки рамона.
– Будет немного больно, – предупредила она.
– Догадываюсь, – Хамерхаузен стиснул зубы.
– По счету «три».
– Давай.
– Раз… Два…
Регина внезапно придавила грудь рамона каблуком и что было сил дернула больную руку.
В плече что-то хрустнуло.
Боль была такая, что Хамерхаузен закричал.
– Суть твою!.. Ты ведь сказала на «три»!
– Ну, какая теперь разница, – безразлично пожала плечами Регина.
– Рука все равно не двигается!
– Подожди немного. Главное, что кость встала на свое место.
– Откуда ты знаешь?
– Я почувствовала.
– А я почувствовал, что у меня плечо треснуло!..
– Так и должно быть.
– И болит еще сильнее!
– Если бы мой квад не сгорел, я бы дала тебе обезболивающее.
– А если бы я был в своем кваде, моя рука была бы цела!
– Твой квад опрокинулся раньше моего!
– Зато я не въехал в нем в Усопье!
– Умолкни!
– Отвали!
– Тихо, я сказала!
Регина вскинула руку с растопыренными пальцами – универсальный знак, означающий: «Внимание!».
Хамерхаузен умолк и прислушался.
Глава 32
Из кустов, до которых было не более восьми метров, доносились негромкие звуки возни и приглушенное ворчание. Как будто какой-то не очень большой зверь не то укладывался спать, не то ворочался с боку на бок, недовольный тем, что его разбудили. При этом пытался сделать это тихо и деликатно, чтобы никого не потревожить.
В тусклых отсветах красного пламени кусты были похожи на кучи сваленного как попало тряпья. Прятаться там мог кто угодно. И намерения у того, кто там скрывался, могли быть самые разные. Поскольку дело происходило в Усопье, в голову лезли в основном неприятные предположения.
– У тебя есть оружие? – шепотом спросила Регина.
Хамерхаузен молча достал из кармана выкидной нож. Щелкнула скрытая пружина, и из рукоятки выскользнуло пятнадцатисантиметровое, острое как бритва лезвие. Обычно Хамерхаузен пользовался этим ножом не как оружием, а в качестве рабочего инструмента: бечеву обрезать, консервную банку вскрыть, палку острогать, затейливый вензель со своими инициалами на дереве вырезать. Последнее Хамерхаузен очень любил и где только мог оставлял свои вензеля. Но в случае необходимости нож можно было использовать и в качестве оружия. Нельзя сказать, что Хамерхаузен был мастером ножа. А если честно, прежде ему вообще не приходилось использовать нож как оружие. Вот вензеля вырезать – это у него здорово получалось. Но Регине знать об этом было совсем не обязательно. И Хамерхаузен всем своим видом попытался дать понять девушке, что, ежели потребуется, он сможет защитить ее и с помощью ножа. Запросто.
– А у тебя?
Регина отвела в сторону полу куртки. На поясе у нее была подвешена кобура с пистолетом.
Можно сказать, что рыжая снова сделала Хамерхаузена.
Рамон только начал прикидывать, как парировать этот выпад, как в кустах снова кто-то заворочался и заворчал. Теперь к ворчанию примешивалось еще сопение и негромкое похрюкивание.
Хамерхаузен сжал нож в кулаке.
Регина расстегнула кобуру и положила ладонь на рукоятку пистолета.
Кусты зашевелились. С хрустом раздвинув ветки, на свет показалось довольно крупное четвероногое.
Длиной оно было около полутора метров вместе с коротким, толстым хвостом, похожим на обрубок. Спина его была изогнута дугой и в самой высокой точке поднималась на метр от земли. Короткие лапы зверя были увенчаны длинными, крепкими на вид когтями. Морда же его была сильно вытянута и заканчивалась небольшим раструбом, как на кларнете, из которого то и дело выскальзывал длинный розовый язык, раздвоенный, как у змеи. Но самым неожиданным, самым удивительным было то, что все тело странного существа, от носа до кончика хвоста, было покрыто толстыми роговыми пластинками. Когда зверь двигался, пластины ударялись друг о друга и издавали резкие, отрывистые, щелкающие звуки, подобно кастаньетам.
