— Не забывайте, — голос Карла прозвучал неожиданно резко, — что вы всё же говорите о людях, какими бы они ни были.
Рихард снова взглянул на своего помощника — тот чуть побледнел. Комиссар мысленно поддержал возмущение инспектора: в конце концов… где-то среди этих детей была Аннет, как бы он ни пытался забыть об этом. Но… справившись со своими эмоциями, Ланн строго и предостерегающе взглянул на молодого человека. Однако Вильгельм Байерс никак не среагировал на его тон. Рассеянно взглянув на кровь под своими ногами, он продолжил:
— Так или иначе… сейчас ни одна государственная структура не занимается уничтожением «крысят». Они и так в достаточной изоляции. А что касается лично меня, то я хотел инициировать новые исследования, чтобы наконец доказать общественности, что они здоровы.
— А вы уверены, что они здоровы? — тихо спросил Рихард. — Вы можете за это поручиться?
Байерс покачал головой:
— Я могу это только предполагать, исходя из статистики: вспышек смертности было две, обе четырнадцать лет назад. Впоследствии такого не случалось, если не считать всех слухов о якобы поголовно умирающих опекунах. На самом деле умирали далеко не все, а те, кто умирал, были либо больны раньше, либо пожилого возраста. И, уж простите, я не уверен, что абсолютно все перестали контактировать с теми детьми. Я просто отказываюсь верить, потому что это… — он, казалось, некоторое время колебался, потом закончил: — жестоко.
— Да вы идеалист, герр Байерс, — хмыкнул комиссар, выдыхая очередную порцию дыма.
— Скорее оптимист, — тонкие губы тронула улыбка, на этот раз более искренняя. — И к тому же люблю детей.
— Тогда вам не по пути с…
Очень вовремя комиссар одёрнул себя. Он не должен был подавать виду, будто ему хоть что-то известно об отношении Вильгельма Байерса к Гертруде Шённ. Нет, конечно же, он не замечает взглядов, которые начальник Управления бросает на неё. И ничего не знает о причинах, которые толкают его постоянно искать возможности быть рядом.
Помнится, когда впервые Рихард разглядел в портмоне Байерса портрет Госпожи Президента и списал это на мальчишескую влюблённость, шёл второй или третий год Охоты на детей. Сейчас этому человеку, возможно, предстояло в скором времени занять пост министра внутренних дел… но ничего так и не изменилось.
— Вы что-то сказали? — глаза снова чуть сузились.
— Не по пути с нашей страной, ведь с детьми здесь проблемы, — голосом, лишенным каких-либо эмоций, закончил комиссар, снова затягиваясь. — Впрочем, вам знать лучше.
Зелёный попугайчик внимательно, даже с любопытством, смотрел на Рихарда. Потом уцепился клювом за край кармана и вскоре выбрался из него. Байерс мягко подхватил его рукой, пересаживая на плечо. Он, казалось, избегал взгляда Ланна, и тот понял, что, вероятнее всего, начальник Управления догадался о подтексте его последней фразы.
— Да, я всё знаю. И именно поэтому… — попугай потянул клювом за ухо Байерса, мужчина чуть поморщился, — я сделаю всё, чтобы её указания были выполнены. А она не желает, чтобы гибли дети. Я открываю охоту на Котов и того, кто их нанял. И к вам у меня лишь один вопрос. Вы на моей стороне?
Комиссар невольно усмехнулся и, спохватившись, спрятал эту усмешку за приступом лёгкого кашля. Сейчас ему казалось, что Байерсу вовсе не тридцать лет, а никак не больше шестнадцати — столько юношеской упёртости было в его холодных светлых глазах. Но всё же… идея была не такой и безрассудной. И Рихарду она нравилась: если пойманные с поличным Коты выдадут Леонгарда, можно будет многое изменить в нынешней расстановке сил, а Гертруда сможет жить спокойнее. Если бы только не ещё одно обстоятельство, которое никак нельзя было упускать из виду. Обстоятельство со странным именем Красная Гроза.
— Знаете, герр Байерс… — медленно заговорил комиссар, — мне кажется, других сторон особенно и нет, так что на полицию в моём лице вы можете рассчитывать.
Начальник Управления помог попугаю перебраться на своё левое плечо и улыбнулся:
— Прекрасно. Тогда будем обмениваться сведениями и координировать наши действия, верно?
— Именно так, — Рихард выбросил окурок и посмотрел на своего помощника: — не удивлюсь, если на этом мы можем быть свободны. Ведь герр Байерс вызвал нас исключительно ради…
— Заключения военного союза, — улыбнулся мужчина. — Всё верно. И начать следует с усиления городских патрулей, особенно в ночное время. Открыто объявлять машину Джины и Леона Кац в розыск пока не стоит.
Потому что тот, кого вы, возможно, смените, всегда ненавидел детей — и нормальных, и крысят. Этого Рихард тоже говорить не стал. Он прекрасно помнил герра Дитриха Свайтенбаха и «антикрысиные» декреты десятилетней давности. Именно этот человек был автором «татуировочной» инициативы, он же первым нанял Котов, и он же разрешил полицейским убивать детей при задержании. И это его людей он, Рихард Ланн, сжёг в заброшенном доме на городской окраине. Гертруда Шённ ненавидела своего министра внутренних дел. Но никого, способного и готового заменить его, просто не существовало. До сегодняшнего дня, когда…
— Свайтенбах опасен, помните об этом, герр Ланн.
— Ничего, главное дотянуть до декабря.
Бесцветные короткие ресницы Вильгельма Байерса чуть дрогнули:
— Почему именно до…
Ах да. Увлёкшись планами, комиссар чуть не забыл о важной детали: нынешний начальник Управления по особым пока ещё не знает о своём будущем назначении. Гертруда Шённ не хотела, чтобы кто-либо из сторонников Свайтенбаха нашёл способ помешать её планам. А сторонников у министра было немало. Больше, чем у странного человека с попугаем на плече. И поэтому о планах знал лишь Рихард.
— Я тоже в чём-то оптимист и надеюсь, что к декабрю мы несколько изменим текущую ситуацию. Достаточно изменим.
— Аа… — по глазам Байерса трудно было понять, поверил он или нет. И всё же, когда он снова заговорил, голос звучал уже сухо и деловито: — Итак, вы сделаете то, что я вам сказал?
— Да, конечно, — Рихард рассеянно взглянул на Карла, внимательно осматривавшего землю под ногами. — Это здравые меры, но я надеюсь, вы оставляете мне некоторую свободу действий?
— Не сомневайтесь, герр Ланн. — Мужчина кивнул. — Зелёный свет любым инициативам. Кстати… не знаете ли вы какого-либо учёного, способного возглавить… хм… экспериментальную лабораторию? Кроме Чарльза Леонгарда?
Рихард тяжело вздохнул и опустил голову. Одного такого учёного он знал. Его бывшая жена Виктория, подруга детства Чарльза Леонгарда, работавшая его ассистенткой. Пожалуй, более талантливого учёного найти трудно — абсолютно все научные разработки Леонгарда велись при её непосредственном участии и под её строгим контролем. Вот только… Виктория умерла… четырнадцать лет назад… И комиссар покачал головой:
— Нет.
— Что ж… возможно, я кого-то найду, — Байерс снова спрятал попугая в карман, игнорируя его недовольную возню. — Мне нужно возвращаться к моим людям. Хотите остаться до конца?
