— Особенно к ней. Потому что если ты погибнешь из-за неё…
— Герр Ланн…
— Молчи и слушай, — процедил сквозь зубы комиссар.
Ларкрайт покорно опустил голову, сжимая кулаки.
— Пожалуйста. Я не хочу лишиться ещё и тебя.
Карл медленно кивнул. Комиссар улыбнулся:
— А теперь…
— Я поеду домой, — тихо сказал Карл.
— Подожди. Я отвезу тебя.
— Не нужно…
— Нужно.
Ланн ожидал новой вспышки сопротивления. Но Ларкрайт вдруг лишь устало улыбнулся:
— Хорошо, комиссар… спасибо.
И это тоже было плохим знаком. Ланн улыбнулся в ответ. Но тревога не оставляла его. Он не мог забыть, что Карл произнёс те же слова, что и Виктория в ту рождественскую ночь. «Она убивает меня….»
Маленькая Разбойница
[Восточная Жeлeзнодорожная Колeя. 14:20]
Сильва опустилась на вагонную лавку и придвинула к себе чашку с чаем:
— Ему сколько?
— Тридцать один, кажется, — тихо отозвалась я.
Мы сидели в одном из пустых вагонов и ждали: Сильва попросила Ская найти Алана. Что подруге было нужно от него, я не поняла, но судя по тому, как сердито она хмурилась, ничего хорошего. Про себя я проклинала изобретателя всеми возможными словами: зачем, зачем он сунулся к дому Леонгарда? А если папа Сильвы его видел? Хотя… это ведь всего лишь папа Сильвы. И он всего лишь не разрешает нам дружить.
— Ты… доверяешь ему? — Сильва посмотрела на плавающие в поцарапанной щербатой чашке хвоинки.
Я нахмурилась, тоже глядя на них. Лес был не так далеко от нашего лагеря, а вдоль одного из берегов озера ели нависали над водой — земля под их корнями постепенно размывалась, и они всё больше клонились вниз, как старухи и старики. Чай с хвоей — не самое страшное, мы к нему привыкли. Это было даже здорово — елочные иглы приятно пахли. А вот Сильва явно была не в восторге: сморщила свой тонкий нос.
— Вэрди? — окликнула она меня.
Не такого разговора о Скае я хотела. Теперь вообще жалела, что спросила ее: «Ну, как он тебе?», как только он выпрыгнул из вагона.
Сейчас моя подруга смотрела на меня как-то странно. Я знала этот взгляд — такой был у матери, когда я рассказывала ей что-нибудь, что казалось ей несусветной глупостью. И, как и тогда, я, слегка рассерженная и раздраженная, упрямо сжимала кулаки, но никак не могла заставить себя взглянуть ей в глаза:
— Да. Я ему доверяю.
— А ты не думала о том, что его могли подослать, чтобы вас переубивать или переловить?
— Чушь, — отрезала я. — Когда на нас напали Коты…
Сильва вдруг переменилась в лице, став ещё бледнее:
— На вас… — выдавила она, — нападали? Кто такие Коты?
— Брось, — я удивлённо махнула рукой. — Брат и сестра, Джина и Леон Кац. Сестра одноглазая. Они гонялись за нами до того, как «антикрысиные» декреты были сняты. Неужели ты не помнишь?
— Ты же знаешь. Папа старался держать меня подальше от всего этого… — медленно ответила Сильва. — Они… схватили кого-нибудь?
— Нет, — я покачала головой. — Скай нас защитил. Я совсем не ожидала. Но он…
— Будь осторожнее, Вэрди, — тихо произнесла подруга. — Или… ты уже забыла, что нам в детстве запрещали говорить с незнакомцами?
— Мы были детьми четырнадцать лет назад, — чуть резче, чем хотела, ответила я.
— А кто-то, может, уже и тогда не был ребёнком… — отозвалась Сильва.
Невольно я внимательнее посмотрела на нее. И остро ощутила, что что-то не так. Моя маленькая подруга, избалованная папина дочка куда-то делась. Сидевшей передо мной было не двадцать восемь — наш реальный с ней возраст. Нет. Больше. И в глазах, почти абсолютно чёрных, я видела странную тоску и непонятный ужас. Сильва так же внимательно и пристально смотрела на меня, и почему-то мне казалось, что она видит то же, что и я. Пугающее, неожиданное превращение, случившееся очень давно, но по какой-то нелепой случайности понимание этого… обрушилось на нас только сейчас. Превращение, от которого…
— Вэрди, прости, — заледеневшие руки стиснули мои. — Я не должна была такое говорить, я совсем ничего…
— Ты даже не представляешь, какой он, — тихо перебила я. — Он меня совсем не знает, но ещё никто и никогда не был со мной таким. С ним мне кажется, что я…
Слова давались с трудом, комом вставая в горле. Все эти мысли не давали мне покоя, говорить с кем-то об этом я не могла. Но сейчас с усилием закончила:
— … что я не крысёнок. Что я женщина. И что я кому-то нужна.
— Я просто боюсь за тебя, — ответила Сильва. Её пальцы в моих руках дрожали так же, как и голос, и были совсем холодными.
Я знала, что это ложь. Не боится. Привыкла. Знает, что со мной ничего не может случиться. Ведь я же никакая не Принцесса, а самая настоящая Разбойница. Сильва не склонна к страхам, у Сильвы железные нервы… В очередной раз я против своей воли вспомнила, что дома Сильву ждёт уютная комната, хорошая еда и папа. И в очередной раз с трудом сдержала горькую усмешку. Покачав головой, я встала и выглянула на улицу, под мелкий колючий снег.
— Не нужно бояться.
— Только не… не влюбляйся в него, слышишь?
— Поздно, — глухо отозвалась я.
— Вэрди…
— Они идут, — перебила я.
Скай влез в вагон первым, понурый Алан ― за ним. Заметив Сильву, он неожиданно поджался и замер, как нашкодивший пёс. Но моя подруга не двинулась с места, и мальчик, тряхнув растрепанными светлыми лохмами, неуверенно приблизился:
— Ты узнала?
— Узнала, — ответила она, залезая в свою плоскую кожаную сумочку и вынимая оттуда картонную папку. — Но я нашла очень немногое. Проект… — она бросила взгляд на очки, — назывался «Линии силы». Вы можете почитать.
Ал открыл папку. Первым, что я увидела, был чертёж очков, дальше шли характеристики:
Описание прибора: очки, сквозь которые просматриваются диоспектральные связи между индивидуумами. Первый улавливатель, действующий не на магнитное и не на электрическое, а на эмоциональное поле.
Аппаратное обеспечение: интегральный чип модели Emc-656789-b, две простые пальчиковые батарейки расширенного цикла, кнопочная система управления.
Механизм работы: связи прослеживаются на базе биопсихических волн, исходящих от конкретного индивида и направленных на других. Регулятор мощности позволяет видеть как сильные, так и слабые эмоциональные волны.
Распознаваемые виды сигналов:
Родительская привязанность (кодовый цвет белый)
