Я подошёл к Эдел и похлопал её по плечу.
— Я знаю, что это страшный удар, но никто не поможет ему лучше доктора Фрэзера, Эдел. Ради Николаса мы должны подписать документы.
— Ты прав, я знаю, — всхлипнула она, — но мне кажется ужасным так поступить с ним!
— Поверьте мне, миссис Блэр, — сочувственно сказал доктор, — это самое лучшее и единственное, что вы можете сейчас для него сделать.
— Бедный Николас… — прошептала она. — Без него мне будет так одиноко!
— Ты всегда сможешь послать ему открытку, — сказал я весело. Тут я уловил странное выражение на лице доктора. — Я подумал, что шутка может подбодрить её.
— У вас неуместное чувство юмора, мистер Бойд, — ледяным тоном сказал он. — По-видимому, у вас нет ни малейшего представления, что это значит для миссис Блэр! Никто, сам не испытав, не может понять глубины любви жены к мужу!
— Я начинаю понимать, доктор! — заверил я его. — И очень быстро.
Глава 5
Было четыре часа дня, когда мы вернулись в квартиру Блэров. Эдел открыла замок, и я вошёл вслед за ней, закрывая за собой дверь. Мы прошли в гостиную, в которой никого не было.
— Обри нет? — спросил я.
— Он уехал из города на один день, — сказала она. Её нижняя губа чуть покривилась. — У него слабоват желудок для такого рода дел, так что он предусмотрительно удалился на случай, если дело обернётся плохо.
— Я вовсе не скучаю по нему, — сказал я.
Она тепло улыбнулась мне.
— Это надо отпраздновать, Дэнни, — вибрирующим голосом сказала она мне. — Все прошло прекрасно. А вы настоящий гений. Приготовьте, пожалуйста, что-нибудь выпить.
— Я сделаю вам особый коктейль Дэнни Бойда, — ответил я.
— Что это такое?
— «Смеющаяся вдова».
— Название подходящее. А какие составляющие?
— Три капли горькой настойки на две части водки к одной части джина, — объяснил я, — и крошечная луковка. Но обязательно должна быть луковка: она выявляет вкус.
— Вкус лука?
— Стоит приняться за вторую порцию и вкус перестаёшь замечать, — уверил я её. — Тогда главным становится напиток.
— Звучит как «отравленная чаша», — сказала она. — Надеюсь, вы не собираетесь продолжать с того места, где Ники прервали?
— Могильщик-весельчак! — ответил я. — Так или иначе, Ники-бой досмеялся до смирительной рубашки.
— Говорили, что он одержим театром. — В глубине её горла переливался смех. — Теперь он всего лишь невменяем!
— Я приготовлю выпивку. Этот диалог напоминает мне, что я хочу забыть Гамлета.
— Пожалуй, это был величайший триумф Ники, — лениво сказала она. — Он почти заслужил тысячу долларов, которую вы ему должны.
— Я заплачу, как только он выйдет из лечебницы.
— Вот это и привлекает в вас больше всего, Дэнни, — восхищённо сказала она. — После вашего профиля, разумеется, — ваше большое сердце!
Я встал за стойку и принялся готовиться к операции «смеющаяся вдова». Эдел исчезла, что позволило мне сосредоточиться на отмеривании и смешивании. Пятью минутами позже я вылил нужные составляющие на лёд в бокалах. Естественно, «смеющуюся вдову» не трясут, так как она может взорваться. Её слегка поглаживают.
Эдел появилась, когда я всё ещё поглаживал. Она подошла к бару и положила чек на девять тысяч долларов на стойку передо мной как раз тогда, когда я наливал первый коктейль. Я не пролил ни капли, умудрившись подхватить чек свободной рукой и сунуть его в карман.
— Спасибо, — сказал я ей.
— Вам спасибо, мистер Бойд, — ответила она весело, — за быструю и хорошо выполненную работу. Я теперь буду рекомендовать вас моим друзьям. Если такие дела станут обычными, вы сможете выжимать комиссионные из этого доктора.
— Я думал об этом, — признался я. — Если дела пойдут действительно хорошо, будет смысл получить медицинскую степень. Таким образом, не пострадают ни гонорары, ни этика.
— Очаровательно! — сказала она. — Восхитительно! Я люблю вас, — произнесла она мечтательно.
— До сих пор я считал, что даже не нравлюсь вам.
— Это было вчера. Сегодня я думаю, что вы чудесный, и по какому-то фантастическому совпадению Обри как раз уехал. — У неё расширились глаза, когда она пристально посмотрела на меня, и я заметил, что в них опять загорелись искорки.
— А вы по-прежнему недолюбливаете меня, Дэнни, так же сильно, как я вас раньше?
— Это было вчера, — сказал я и поднял свой бокал. — За сегодня!
Она тоже подняла бокал.
— И прощай муж-шизофреник!
— Дэниел вынес приговор, — фыркнул я, вспомнив, как голос Николаса отдавался эхом от стен комнаты. — Что ж, теперь он получил вечное место в жизни.
Эдел поставила свой полупустой бокал и посмотрела на меня со слезами на глазах.
— Я что-нибудь сказал не так?
— Это та самая штука, которую используют при бурении нефтяных скважин? — спросила она.
— Эту штуку находят в скважинах, пробурив их, — ответил я. — Она заставляет вдов смеяться, а сильных мужчин плакать. Надеюсь, у вас есть лишний носовой платок?
— Налейте мне ещё, пока я буду его искать. — Она встала и опять куда-то пропала.
Вернулась она минут через пять. Строгое чёрное платье, которое она надела ради Фрэзера, исчезло. Вместо него на ней был чёрный халат с вышитыми по подолу малиновыми орхидеями.
— Выпейте это, и, гарантирую, будете смеяться! — Я подтолкнул к ней стакан через стойку. — Одобряю этот халат. В нём вы кажетесь очень красивой и очень порочной. Так должна выглядеть каждая женщина, но почти ни одна не выглядит.
— Не хочется признаваться, — произнесла она хрипло, — но этот профиль, про который вы не позволяете мне позабыть, почти так же хорош, как вы думаете.
— Не может быть, — сказал я скромно. — Но что я могу поделать, если я красив? Большинство женщин от меня без ума с первого взгляда. Пожалуй, именно поэтому вы заинтриговали меня с самого начала: вы были не такая.
Эдел выпила свой коктейль одним приёмом и стала молча и отчаянно хватать ртом воздух, пока снова не обрела дыхание.
— Вы ударили меня! — сказала она, когда к ней вернулся голос. — Я никогда этого не забуду, Дэнни Бойд! Там, в вашем офисе, вы ударили меня!
— Никогда не забудете и никогда не простите?
— Мне это понравилось, — заявила она небрежно. — Для меня это был новый подход. Ники переигрывает в любви так же, как и во всём остальном.
