— А ну быстро все разбежались как мыши! — рявкнул Демион, который за секунду до этого с ноги открыл дверь к нам в комнату.
— Ой-ой… — пискнула я.
Выглядел мой нянь внушительно: синие глаза гневно сверкают, волосы откинуты со лба, через распахнутый ворот рубашки видна смуглая шея. Хорош. И, видимо, демонически зол. Естественно, на меня.
— Так не вы же сегодня дежурный по общаге… — робко подал голос кто-то из парней, но аспирант одарил его таким взглядом, что говоривший поспешил ретироваться, прихватив с собой парочку друзей и бутылку со змием, которую, правда, Демион изъял на выходе.
Остальные участники вечеринки ринулись пьяной гурьбой к выходу, стараясь умчаться как можно быстрее и дальше, лишь бы избежать гнева Демиона.
Я отчетливо икнула, прикрыла рот ладошкой и выпустила из другой руки подол юбки, который, танцуя на столе, уже успела задрать до середины бедра — выше нельзя, там Труселя, а так — в самый раз. Ноги у меня — очень даже ничего, но взгляд Демиона буквально обжигал, и читалась в нем отнюдь не страсть.
— А вы что тут делаете? — Блондинчик гневно уставился на притихших Лиру и Риз. — Брысь!
— Мы тут живем… — синхронно пискнули девчонки и сделали большие круглые глаза.
Хмель, похоже, выветрился у всех. Только я продолжала напевать под нос песенку и притопывать босыми ступнями в такт.
— Ой-ля-ля, ой-ля-ля, не страшны нам Труселя!
— Значит, в гостях сейчас Кассандра? — прищурившись, поинтересовался он, а я обреченно кивнула.
А потом подумала: «Гулять так гулять», — и заявила:
— Но праздник еще не окончен! Сейчас будут танцы!
— Сейчас будет холодный душ! — рыкнул Демион и молча забросил меня к себе на плечо, как барана.
Я пискнула, но сделать ничего не смогла, пришлось покорно свеситься вниз головой. Видимо, карма у меня такая. Иначе мужчины на руках меня не носят. Не заслужила. Боюсь предположить, что к алтарю меня кто-нибудь понесет так же.
— Что у нас там папочка говорил? — прошипел Демион. — Следить, чтобы ты ничего не натворила? Как можно уследить за стихийным бедствием? Да мне из-за твоих выходок выговор влепят. Вы обе! — Он резко развернулся к девчонкам, а я взвыла, так как кружиться вниз головой после огромного количества настойки зеленого змия было ой как неприятно. — Быстро устранить все следы погрома! Поняли? Здесь ничего не было! А эту пьяницу я забираю с собой. На оздоровительные процедуры.
— Но-но! — погрозила я пальцем заднице в темных плотных штанах. — Прошу не оскорблять! Я вообще за здоровый образ жизни.
— Оно и видно! Нахлебалась всякой гадости!
— Но-но! — осмелела Риз, правда, голосок у нее был все же неуверенный, не как у меня. — В моих настоечках все только натуральное! Могу показать рецептуру!
Но Демион ее уже не слушал. Он тащил меня к выходу, я уныло болталась вниз головой и подвывала:
— Труселя-а-а, Труселя-а-а…
Кстати, Труселя, учуяв объект мужского пола в непосредственной близости, начали сжиматься. По попе пробегали неприятные искорки, было немного больно и щекотно, я едва сдерживалась, чтобы не ойкать.
— Не возись! — буркнул Демион. — А то уроню.
— Не надо!
— Не уверен! Если бы знал, чем обернется глупое знакомство в таверне, ей-богу, уехал бы в командировку сразу и не стал бы отлынивать от работы. Мало того что чуть не попался начальнику в недвусмысленной ситуации с его дочерью, так еще и в няньки записали!
— Ну, в няньки бы тебя все равно бы записали. Такова твоя карма, — философски заметила я. — Если папе в голову что-то пришло, не отвертишься. А в пансионе сбежал ты так быстро, что он ничего не заметил. Очень не по-мужски, кстати! — Я надула губы, но потом осознала, что глаз на заднице у Демиона нет и мое обиженное выражение лица останется незамеченным.
— Зато разумно! — парировал блондин и в сердцах добавил: — А по поводу ректора… ты его плохо знаешь…
— О-о-о, я его знаю даже лучше, чем ты! — Я совершенно неприлично заржала.
— Я думал: дочь у него — умница и скромница! — обвиняюще заявил Демион. Если он надеялся меня укорить, то зря. Ничего, кроме смеха, это заявление не вызывало.
— Ага, — хмыкнула я. — Щас. И вообще, мне плохо. И комнату мою мы уже прошли. Поворачивай! Не хочу кататься по общаге. Не сегодня.
Демион выругался, причем совершенно неприлично, и я снова захихикала. Его поведение казалось неуместным в стенах академии. Не походил он на преподавателя. Слишком красивый, сильный и дерзкий. Разве преподаватели таскают студенток на мускулистом плече? Впрочем, каков научный руководитель, таков и аспирант. Папочка у меня тоже тактом и интеллигентностью не отличается.
Когда мы (с третьей попытки) все же зашли ко мне в комнату, Демион сразу же завернул в ванную и, несмотря на вопли и попытки отбиваться, засунул меня прямо в одежде в чугунную ванну, включил воду, и меня обдало ледяной струей.
Я заверещала так, что, наверное, перебудила половину этажа. Всех, кроме предательницы Сильвены, которая продолжала дрыхнуть беспробудным сном. Мигом протрезвев, я подскочила и прижалась спиной к стене из дикого камня, а Демион продолжил поливать меня из душа, невзирая на ругань.
— А нечего пить! — приговаривал он. — Ты у меня еще станешь примерной девушкой, умницей и красавицей, иначе твой отец меня живьем съест. А мне еще в следующем году защищаться!
— Не думала, что ты такая тряпка! — отплевываясь, орала я и пыталась откинуть с лица намокшие пряди. — Папочку моего испугался!
Я была зла, хотела язвить и уколоть, по возможности больнее, но Демион не поддался на провокацию.
— Во-первых, папочку твоего бояться не стыдно, — как ни в чем не бывало отозвался он. — А во-вторых, он только и ищет способ меня отсюда выгнать, а у меня есть причины этого не допустить, и я не позволю какой-то рыжей мелочи испортить все планы. Понятно?
— Понятно, — буркнула я, с отвращением чувствуя, как то появляются, то исчезают под намокшей юбкой Труселя. С одной стороны, они считали, что хозяйка в душе, а с другой — чуяли рядом опасное присутствие мужчины и защищали мою изрядно подмоченную честь. Ощущения были отвратительными, а когда Демион скомандовал: «Раздевайся!» — я сделала такие большие и круглые глаза, что им бы позавидовала самая лучшая выпускница пансиона благородных девиц.
— Ты даже так умеешь? Изображаешь скромность вполне натурально! — усмехнулся он и, швырнув в меня полотенцем и халатом, содранными с вешалки, вышел из ванной комнаты. Я подозревала: не из-за врожденного такта, а не желая связываться с таким опасным объектом, как дочка ректора. Я его прекрасно понимала. Наверное, он меня воспринимает как пульсар замедленного действия, созданный магом-недоучкой, — не знаешь, в какой миг рванет.
Я стащила с себя мокрое платье, нацепила куцый халатик, едва прикрывающий появившиеся снова Труселя, и принялась вытирать длинные спутавшиеся волосы. Приводить их в порядок не осталось сил. Было холодно, и била дрожь. Отвратительное состояние, когда и алкоголь вроде бы вышел, а похмелье еще не наступило, и былого веселья нет в помине.
