Теперь Рита понимала, почему Игорь, который так любил Баку, старался бывать там как можно реже. Байрамов пытался сохранить воспоминания, не омраченные страшным происшествием. Оно оставило в его душе след, который вряд ли сотрется с годами.
– Мне жаль, что тебе пришлось такое пережить, – произнесла она. – Но я все равно не понимаю, почему ты настроен против Азнив, ведь твой лучший друг тоже был армянином?
– Ты и в самом деле не понимаешь, я вовсе не против девушки! Она милая и прекрасно подходит моему брату. Только, по словам Рауфа, ее отец тоже ничего не имеет против него как человека. Он ненавидит мусульман. Бесполезно что-либо доказывать, он не изменит мнения! А теперь, когда Рауф фактически похитил Азнив… Поверь, в глазах ее отца это выглядит именно так – нет шансов решить дело миром. Я не знаю, что делать, Марго, напрасно вы думали, что я приеду и решу все проблемы!
* * *
Таня никогда не посещала салон в качестве клиентки. «Наведение красоты» было работой, и девушка не предполагала, что у нее появится желание самой оказаться на месте тех, кого она делала красивыми. Но все изменилось. Появился человек, который хорошо к ней отнесся. Может быть, со временем это перерастет во что-то более серьезное? Во всяком случае, Тане захотелось улучшить свой внешний вид, чтобы Макс обратил на нее внимание не просто как на существо, достойное сострадания, но и как на привлекательную женщину.
Парикмахерша оценивающим взглядом окинула клиентку, пытаясь сообразить, что бы такое сотворить с ее волосами, чтобы они не были похожи на безжизненные сосульки, свисающие с крыш в начале марта.
– Вы всегда носили длинные волосы? – задумчиво спросила парикмахерша. Сама она являлась счастливой обладательницей роскошной гривы каштановых кудрей.
– Да, – робко ответила Татьяна. – Но если вы считаете…
– Думаю, можно попробовать модельную стрижку, – перебила девушка. – Цвет поменяем!
Таня подумывала об этом, но единственный опыт с самостоятельной окраской волос закончился плачевно. Краску она купила дорогую и все сделала по инструкции, но вместо замечательного цвета под названием «бургунди» ее жидкие локоны приобрели неприятный бледно-рыжий окрас, какой встречается у дворовых собак.
– Хотите быть яркой блондинкой? – спросила парикмахерша.
– Ну, я…
Но та уже достала из шкафчика каталог и, пролистав, сунула Тане под нос нужную страницу с закрепленными на ней аккуратными локонами с названиями цветов.
– Думаю, желтизну надо исключить… Волос у вас тонкий и достаточно светлый, поэтому при легком обесцвечивании получится настоящая блондинка. Пепельный блонд, пожалуй, – пробормотала мастерица, пробуя на ощупь несколько локонов из каталога. – Да, определенно этот цвет вам пойдет. «Но вот что делать с физиономией? – мысленно добавила она. – Лицо как будто отсутствует, словно природа нанесла контуры и забыла их раскрасить!»
Закончив со стрижкой, мастер приступила к окраске, занявшей около сорока минут. Затем последовала укладка. Сбрызнув волосы Татьяны напоследок вкусно пахнущим лаком, парикмахерша развернула клиентку к зеркалу. Оттуда на Таню глядела блондинка с пышно взбитой прической, сверкающей от лака. На фоне пепельных волос совершенно терялось маленькое, невыразительное личико. Стрижка, несомненно, была произведением искусства, но ей следовало бы красоваться на ком-то другом!
– Не хотите воспользоваться услугами визажиста? – поинтересовалась парикмахерша. – У нас работает хороший специалист, к ней обращаются даже артисты.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Таня. – Сама справлюсь.
Выложив за стрижку, окраску и укладку пять с половиной тысяч рублей, Татьяна кинулась домой. У нее оставался целый вечер на подбор макияжа. Она понимала, что может нарисовать себе любое лицо, но продержится оно всего несколько часов. Нужно сделать что-то такое, что придаст ей очарования, но не изменит внешность кардинально. Она легла спать около часа ночи, более или менее удовлетворенная результатом своих трудов.
Когда утром Таня робко, бочком, вошла в грим-уборную, Тимур радостно воскликнул:
– Боже мой, Мэрилин Монро! Молодец, девочка, – и он нежно обнял ее и похлопал ладонью по спине. Восторг парикмахера выглядел преувеличенным, но Таня была благодарна Тимуру: он оказался достаточно чутким, чтобы оценить ее многотрудные усилия. За это она и любила его. Тот факт, что Тимурчик голубой, ничего не менял – наоборот, он трепетно относился к красоте, как женщина, но мог адекватно оценить даму как мужчина.
Через некоторое время в комнату друг за другом вошли Иван Костомаров и Андрей Кожухов. Таня видела, что последний не в лучшем расположении духа. Впрочем, она привыкла к перепадам настроения Андрея и научилась не обращать на них внимания.
– Здравствуйте, мальчики! – радостно защебетал парикмахер, подскакивая к Кожухову и помогая ему устроиться в кресле. – Погодка прекрасная, прямо-таки новогодняя!
– Ничего хорошего, – буркнул Андрей. – За ночь снегу навалило столько, что Макс еле продрался через сугробы. К театру не подъехать, пришлось машину оставить на платной стоянке!
Костомаров опустился было в соседнее кресло, к Тане, но внезапно ойкнул и подскочил.
– В чем дело? – забеспокоился Тимур. Его глаза едва не вылезли из орбит, когда Иван вытащил из-за пояса джинсов пистолет и аккуратно положил его на гримерный столик. Танина реакция была примерно такой же, как у Тимура, она даже отступила назад, словно боясь, что оружие может выстрелить. Кожухов лишь приподнял бровь. Костомаров явно ожидал, что пистолет произведет эффект, и ему не понравилась реакция Андрея.
– Ничего не скажешь? – спросил он.
– Только одно: смотри не отстрели себе самое дорогое, – криво усмехнулся музыкант.
– Зачем тебе эта гадость, Ванюша?! – спросил Тимур, не сводя глаз с пистолета.
– Времена нынче опасные, – ответил Костомаров. – В моем квартале уже на двоих напали. Я возвращаюсь домой поздно, вот и попросил приятеля достать мне пушку. Она чистая и незарегистрированная!
– Ты думаешь, легко застрелить человека? – с опаской спросил Тимур. – Я бы ни за что не смог!
– Ерунда, – равнодушно сказал Кожухов. – Вот ножом, при прямом контакте с жертвой – это не каждый сумеет. Из огнестрельного оружия убить проще простого!
– Ты говоришь так, будто тебе приходилось убивать, – с издевкой заметил Костомаров. – Тоже мне, Рэмбо!
– Убери эту дрянь, – брезгливо поморщился Тимур. – Ненавижу оружие!
– Это понятно, – усмехнулся Костомаров. – Бабы боятся стволов!
Таня подумала, что Тимур обидится, но он и не подумал. Нетрадиционная ориентация парикмахера часто становилась предметом для шуток, но слова Ивана звучали просто оскорбительно. Она подумала, что, наверное, должна что-то сказать в защиту Тимура, но промолчала. Кто она, собственно, такая?
Таня принялась накладывать грим на лицо Костомарова. Она заметила, что он пристально ее рассматривает, но работу продолжала. Ей понадобился коричневый тон, но он закончился, и Таня отошла к шкафчику, в котором хранились грим-наборы. В этот момент Костомаров перегнулся через подлокотники кресла и сказал громким шепотом, обращаясь к Андрею:
