Несколько разведчиков поспешили засесть впереди и в соседних галереях, а остальные воины стали собирать ценные в нынешних условиях стрелы и осматривать трофейное оружие. Если оное признавалось лучшим, чем собственное, тут же, на месте шло интенсивное перевооружение. В том числе использовалось снимаемое с трупов защитное рыцарское облачение.
Для врача нашлось совсем мало работы: среди лазутчиков оказалось всего двое легкораненых. И когда первая помощь им была оказана, они тоже поспешили как следует перевооружиться. Благо, выбор имелся.
Сам же командир отряда занялся допросом пленного. Причем сделал это так жестко, грубо и безжалостно, что находящегося неподалеку Бензика буквально выворачивало от сострадания к пытаемому человеку. От вмешательства его удержало только волевое усилие и напоминание самому себе о нехватке времени и чрезвычайной важности выполняемой миссии. Донтер просто засунул связанные ноги пленника в щель между камнями, уселся ему на грудь, коленями прижал руки к полу – и стал одной душить жреческого воина. Время от времени он разжимал слегка хватку и спокойным голосом задавал очередной вопрос. Если в первую минуту еще слышались какие-то возмущенные хрипы и мученические стоны, то уже на пятой минуте пленник шепотом и скороговоркой выдавал требуемую информацию. Да и то Донтер частенько перекрывал воину доступ воздуха в те моменты, когда задумывался над очередным вопросом. Напоследок капитан встал с конвульсивно дергающегося тела, дождался, пока тот стал дышать более или менее ровно, – и только тогда приказал двум подошедшим воинам:
– Свяжите его, будет жить с нами и помогать отстраивать Харди. Но если ты мне хоть в чем-то соврал, на обратном пути я с тобой поговорю иначе: переломаю руки и ноги и брошу здесь подыхать. Ты понял меня?
– Да…
– Хочешь что-то добавить?
– Нет. Я все рассказал…
– Заткните ему рот и положите вон там, в яме, чтобы он оттуда не выбрался. – Затем при свете факелов он с одобрением осмотрел свое воинство: – О! Да вы теперь любому мозги вправите. Карта осталась цела?
– Только немного кровью залита.
– Ничего существенного из их схемы не пострадало, – встрял в разговор Бензик. – Разведчикам я уже дорогу показал. Только бы нам до озера добраться, а там уж тропа нахоженная.
– Тогда оставайтесь со мной в тылу, – скомандовал Донтер врачу. – Остальные, вперед!
Когда все двинулись дальше, командир сказал старику:
– Будем надеяться, что плоты нам строить не придется. Пленный сообщил, что на этом берегу их и так достаточно.
– Это было бы просто чудесно, – обрадовался Бензик. – Такая экономия времени!
– Хм… Все равно никак не могу поверить, что переплывать какое-то там озеро нельзя, – продолжал сомневаться Донтер. – Ведь каких только морей и болот я ни видывал, но все преодолел.
– Зря не верите, но, как только представится возможность, я вам продемонстрирую губительные свойства этого озера и попутно дам подробные объяснения, почему эту воду можно безбоязненно пить.
– Договорились, док!
Отряд ушел далеко вперед, и только пара воинов, следуя отдельно, была своеобразным маяком для арьергарда. Так и добрались до озера, в полной тишине и спокойствии.
Уже на месте стали прикидывать, как провести переправу. На берегу чернело огромное пепелище, которое оставили после себя сожженные императорским отрядом лодки. Шесть дней назад именно здесь отступали вниз все те, кто прорвался через строй жрецов в самом храме и в подсобных помещениях. Тогда император Бутен приказал поджечь лодки, чтобы удержать погоню, и, судя по тому, что никто из жрецов тогда не пошел дальше, заслон сработал. А может, преследователи не рискнули броситься в воду и преодолевать подземное озеро вплавь, зная о верной гибели, которую несла в себе вода.
На этот раз жрецы со своими воинами приплыли на этот берег не на лодках, а на составных, высоко сидящих в воде плотах. Да так и оставили их на этом берегу, не обезопасив свой тыл.
Все семнадцать человек разместились на шести плотах вполне комфортно, но оставлять у себя в тылу лишние плавсредства не решились. А вдруг позади осталась парочка свободных исследователей? Капитан Донтер про свои тылы думал в первую очередь.
Выйдя на плотах из извивающегося рукава, держались левой стенки: так Бензик запомнил кратчайший маршрут. И когда вошли во второй извивающийся туннель, то погасили даже маленькие фитили и продвигались вперед на ощупь. Тихо, медленно, зато уверенно. Даже волну старались не поднимать, чтобы не выдать свое приближение оставленным на этом берегу дозорным. Те сидели чуть в глубине суши, но торчащий почти над самой водой факел прекрасно освещал их белеющие на темном фоне лица. На переднем плоту находились самые меткие лучники – и два залпа по четыре стрелы каждый не оставили дозорным никаких шансов на выживание.
Когда все выбрались на берег, Донтер провел последний инструктаж, Бензик Яруги сделал несколько дополнений о внутренних переходах храма, и отряд отважных лазутчиков поспешил в последний и самый важный свой бой. Первые столкновения произошли в непосредственной близости к поверхности. Но и там удача оставалась на стороне нападающих. Им удалось поодиночке уничтожить более двух десятков защитников подземной твердыни, прежде чем тем удалось поднять мало-мальски существенную тревогу. Да и то легковооруженные разведчики мчались за теми, кто поднимал шум, по пятам, заставляя их замолкать в предсмертном хрипе и бульканье крови.
А когда первые воины отряда во главе со своим командиром ворвались непосредственно в храм, на пути у них появился всего лишь десяток защищающих баррикаду жреческих воинов. В тот же момент один из подчиненных Донтера поднял охотничий рожок и умело протрубил боевой сигнал атаки. На другой баррикаде его прекрасно услышали – и с отчаянным ревом сорвались со своих мест и понеслись на последний штурм. Скорее всего, именно этот рев да еще наличие в тылу противника заставили почти всех жреческих воинов в храме побросать оружие, пасть ниц и тем самым показать, что они сдаются. И только пяток жрецов, восседавших до этого возле храмовых статуй, бросились на воинов сводного отряда с яростным слепым фанатизмом. Их прирезали без всякой жалости или благодушия. А во внутренние помещения храма устремился поток ополченцев для зачистки последних очагов сопротивления. Капитан грузно сел на ступеньки храма и протянул Бензику раненную в двух местах правую руку. Пока врач делал перевязку, Донтер никак не мог успокоиться и не скрывал своей эйфории от победы:
– Мне до сих пор не верится, что все кончено! И вы даже не представляете, как вы нам помогли. Да и не только нам, вы спасли весь город. Уже сегодня днем мы бросим все свои силы на спасение людей и на наведение порядка. Вот увидите, что бы ни случилось в дальнейшем, самый главный свой бой мы уже выиграли.
– Да, согласен, – вздохнул старик, опускаясь с кряхтением на ступеньку. – Но вы его выиграли еще раньше, в тот самый день, когда объединились.
– Все равно самое трудное уже позади. Мое предположение, что Харди будет со временем отстроен, теперь переросло в твердую уверенность.
