– Думаю, и то и другое. Конечно, с ним нужно встретиться, хотя это ему вряд ли понравится. Молодой, подающий надежды член парламента. Не в «теневом кабинете», однако возможный кандидат в отдел для меньшинств. Будет защищать права объединений, где меньше тысячи членов.
– Ты много о нем знаешь.
– А кто не знает? Включи любой канал, и в каждом политическом шоу он обязательно что-то пафосное вещает. Ну-ка, взгляни на карту. Эти дороги путаные. Не хочется пропустить поворот на Седжмор-Кресент. Будем надеяться, что миссис Карпентер окажется дома. Чем быстрее мы поговорим с этими двумя женщинами, тем лучше.
Глава пятнадцатая
Дэлглиш и Пирс встретились с Гарри Нотоном в его кабинете. Дэлглиш решил, что клерк будет чувствовать себя свободнее в комнате, где работает почти сорок лет. Младшего клерка, Терри Гледхила, уже допросили и отпустили домой. Нотон предпочел остаться на случай, если возникнет что-то срочное. Сейчас он сидел за столом, упершись руками в колени, вид у него был изможденный. Клерк был среднего роста и телосложения, однако казался мельче, а усталое, встревоженное лицо заставляло его выглядеть старше своих лет. Редеющие седые волосы были тщательно зачесаны назад от шишковатого лба. А этот напряженный взгляд, подумал Дэлглиш, появился задолго до сегодняшней трагедии. Однако в его повадке ощущалось достоинство, присущее человеку, который хорошо делает свое дело и знает, что его ценят. Он был тщательно одет. Официальный костюм явно староват, но брюки сохраняли заутюженную складку, а рубашка – накрахмаленную свежесть.
Дэлглиш и Пирс взяли свободные стулья и сели посреди на вид беспорядочно организованного пространства этого офиса клерков коллегии. Дэлглиш знал, что сидящий перед ним человек мог рассказать больше, чем кто-либо другой, о том, что происходит в этом здании, вопрос лишь в том, захочет ли он это сделать.
На полу перед ними стоял жестяной короб, в котором раньше хранился пресловутый парик. Высотой он был примерно два фута, изрядно побитый, с инициалами Д.Х.Л. на боковой поверхности ниже почти не различимого герба. Короб был обит изнутри желто-коричневым щелком с опорой для поддержки парика. Крышка отсутствовала, короб был пуст.
– Он хранился в офисе все время, что я здесь работаю и сколько работает мистер Лэнгтон – почти сорок лет. Парик принадлежал его деду, а тому парик подарил друг, когда дед получил шелк. Это было в 1907 году. Его фотография висит в кабинете мистера Лэнгтона. Парик всегда одалживался членам палаты, когда те получали шелк. Вы можете это видеть на фотографиях.
Заключенные в рамки фотографии, старые – черно-белые, недавние – цветные, висели на стене слева от стола Нотона. Лица – все, кроме одного, мужские – серьезные, самодовольные, широко улыбающиеся или, напротив, скрывающие радость, смотрели в камеру поверх шелковой мантии и кружев. Некоторые сфотографировались с семьями, один или двое – в интерьере «Чемберс» с Гарри Нотоном, стоявшим рядом и преисполненным гордости за друзей. На фотографиях Дэлглиш разглядел Лэнгтона, Лода, Ульрика и мисс Олдридж.
– Короб запирался? – спросил он.
– В мое время – нет. Не было необходимости. При старом мистере Лэнгтоне он запирался. Потом замочек сломался – лет восемь назад, может, больше, и никто не видел причины, по которой его стоило чинить. Короб держали закрытым, чтобы не попортился парик, а крышку снимали только с избранием нового королевского адвоката. Иногда парик заимствовали на время, если какому-то королевскому адвокату вменялось в обязанность присутствовать на ежегодной службе в Вестминстере при лорд-канцлере.
– Когда последний раз брали парик?
– Два года назад. Тогда получил шелк мистер Монтегю. Он работает в коллегии Солсбери и редко бывает в «Чемберс». Но последний раз мы видели парик не тогда. Мистер Костелло на прошлой неделе примерял его.
– Когда это было?
– В среду днем.
– Зачем он так сделал?
– Мистер Костелло рассматривал фотографию мисс Олдридж. Терри, мой помощник, сказал что-то вроде: «Вы будете следующим, сэр». Мистер Костелло спросил, хранится ли у нас по-прежнему парик мистера Лэнгтона. Терри вытащил короб из шкафа, мистер Костелло открыл его посмотреть, а потом примерил парик. Только на одну секунду. Потом снял и положил на место. Думаю, он просто хотел пошутить, сэр.
– И с тех пор короб не открывали?
– Насколько я знаю – нет. Терри поставил его в шкаф, вот и все.
– Не находите ли вы странным, что мистер Костелло поинтересовался, храните ли вы по-прежнему короб? – спросил Пирс. – Похоже, все знают, что он находится в вашем офисе.
– Да, это все знают. Мистер Костелло мог задать такой вопрос необдуманно. Точно не помню его слов. Кажется, он сказал: «Вы ведь по-прежнему храните тот удлиненный парик?» Что-то вроде этого. Хотя согласен, он мог бы выражаться точнее.
Затем полицейские задали вопрос: как Нотон обнаружил труп? Клерк уже справился с первым потрясением, но Дэлглиш заметил, что его лежащие на коленях руки стали теребить брюки.
– Вы повели себя очень разумно в сложной ситуации, – сказал Дэлглиш. – Чрезвычайно важно, чтобы о парике и пролитой крови никому не рассказывали те немногие люди, которые видели труп.
– От меня никто ничего не узнает, сэр. – Нотон помолчал, а потом продолжил: – Меня изумила именно кровь. Тело полностью окоченело. Я словно прикоснулся к мрамору. А кровь была жидкая, липкая. Вот тут мне чуть не снесло голову. Конечно, не стоило дотрагиваться до тела. Теперь я понимаю. Думаю, это случилось инстинктивно – хотелось понять, мертва она или нет.
– Вам не пришло в голову, что это кровь Ульрика?
– Тогда – нет. Да и потом не пришло. Хотя надо было сразу сообразить, что это не может быть кровь мисс Олдридж. Звучит странно, но я постарался выбросить эту картину из головы, не думать об этом.
– Но вы знали, что мистер Ульрик держит в холодильнике пинту крови?
– Знал. Он сказал мисс Колдуэл, а она – мне. Думаю, все здесь знали об этом к вечеру понедельника – весь штат сотрудников. Мистер Ульрик всегда следил за своим здоровьем. Терри даже сказал: «Будем надеяться, что ему никогда не понадобится пересадка сердца, или мы можем найти бог знает что в холодиль-нике».
– Значит, люди шутили на эту тему? – спросил Пирс.
– Не то чтобы шутили, но, согласитесь, как-то странно относить собственную кровь в больницу?
Задумавшийся было Дэлглиш спросил: «Вам нравилась мисс Олдридж?»
Вопрос был не только неожиданный, но и, похоже, неприятный. Бледное лицо Нотона залилось краской: «Нельзя сказать, что она мне не нравилась. Она была замечательным адвокатом, уважаемым членом кол-легии».
– Но ведь это не ответ, правда? – мягко произнес Дэлглиш.
Нотон посмотрел ему прямо в глаза:
– Любить или не любить – не входит в мои обязанности. Мое дело следить, чтобы она исправно исполняла свой долг. Я не знаю никого, сэр, кто желал бы ей зла, включая меня.
