«Конечно, – подумала Кейт, – а как им иначе выжить?»
– Но теперь нас оставили в покое, – продолжила Энид. – Я кое-что придумала. Сказала, что я ведьма, и, если меня или Джорджа тронут, им не жить.
– И это их испугало? – Кейт трудно было в это поверить.
– Еще как! И детей, и мамочек. Началось все с Бобби О’Брайана из нашего дома, он болел лейкемией. Когда его увозили на «Скорой», я знала, что он домой не вернется. В моем возрасте распознаешь близкую смерть. Он был самым страшным хулиганом, пока не заболел. Я начертила мелом крест на его двери, а ребятам сказала, что наложила на него проклятие, и он умрет. Он сгорел за три дня – быстрее, чем я думала. И с тех пор у меня никаких неприятностей. Я так и сказала: любая шалость – и на вашей квартире тоже появится крест. Слежу я зорко. Только предвижу беду – мел у меня наготове.
Некоторое время Кейт сидела молча, боясь, что на ее лице отразится отвращение, которое она испытала, услышав, как эта женщина воспользовалась болью и смертью ребенка. Возможно, ей это не удалось. Энид внимательно на нее взглянула, но ничего не сказала. А что тут скажешь? Как все здесь, Энид и Джордж старались выжить, как могли.
Это посещение настроения не улучшило. А почему она рассчитывала, что улучшит? От прошлого не отделаешься – ни возвращаясь к нему, ни убегая от него. Его нельзя изгнать из сознания или памяти, потому что оно само – часть этого сознания или памяти. И отказаться от него нельзя: ведь это оно сделало тебя такой, какая ты есть. Его нужно помнить, думать о нем, принимать, даже, возможно, благодарить: ведь оно научило тебя выживать.
Кейт закрыла балконную дверь, оставив за ней реку и ночь, и тут внезапно в ее мозгу всплыл облик Венис Олдридж – руки, грациозно свисающие с ручек кресла, открытый мертвый глаз, и она вдруг подумала: какой багаж Венис Олдридж принесла из привилегированного прошлого в свою успешную жизнь, в одинокую смерть?
Книга третья. Письмо с того света
Глава двадцать пятая
Местоположение и вид агентства мисс Элкингтон на небольшой, в стороне от Винсент-сквер, улочке, застроенной аккуратными домиками начала восемнадцатого века, были настолько нехарактерны для такого рода организаций, что если бы не блестящая медная табличка с названием агентства над двумя кнопками, Кейт могла бы подумать, что им дали неверный адрес. Они с Пирсом прошли пешком полмили по оживленному уличному рынку Страттон-Граунд. Ряды пестрых ситцевых рубашек и платьиц, переливающиеся всеми цветами груды вымытых фруктов и овощей, запах еды и кофе, шумное деловое общение жителей этого лондонского района – все это настроило Пирса на позитивный лад. Он напевал себе под нос какую-то замысловатую, смутно знакомую Кейт ме-лодию.
– Что это такое? Из субботней программы в Ковент-Гарден? – спросила Кейт.
– Нет, из утренней – по «Классик FM». – Пирс возобновил пение, потом сказал: – Я с интересом жду предстоящего интервью. И возлагаю большие надежды на мисс Элкингтон. Прежде всего удивительно, что она существует. Вы-то думаете, что настоящая мисс Элкингтон[25] умерла в 1890 году, а «Элкингтон» – всего лишь скучное агентство по найму прислуги, использующее известное имя. Ну, из таких местечек – застекленный вход, убогая улочка, унылая регистраторша в полном подчинении у неудачливых владельцев агентства, куда иногда забредает какая-нибудь мрачная экономка в поисках работы у богатого вдовца – но чтобы без родственников.
– С твоим воображением не в полиции работать, а романы писать.
Над верхним звонком было написано: «Дом», над нижним – «Офис». Пирс нажал нижний, и дверь почти сразу отворилась. Улыбчивая, стриженная «под мальчика» молодая женщина в полосатом свитере и короткой черной юбке приветливо расшаркалась у входа и, приглашая войти, чуть не заключила Пирса в объятия.
– Не предъявляйте удостоверения. Ведь полицейские всегда так делают? Должно быть, это очень утомительно. Мы знаем, кто вы. Мисс Элкингтон вас ожидает. Она всегда слышит звонок и спустится вниз, как только сможет. Присаживайтесь. Хотите кофе? Или чай? У нас есть «Дарджилинг», «Эрл Грей» и травяной. Не хотите? Ну, тогда я с вашего разрешения продолжу работать с письмами. В вашем расследовании от меня все равно никакого толку. Я здесь временный секретарь, работаю всего две недели. Занятное местечко, но мисс Элкингтон ничего, если не предъявлять больших требований. О, простите, я забыла представиться. Меня зовут Игер. Элис Игер. Игер – по фамилии и по характеру[26].
Мисс Игер, словно стараясь подтвердить свою фамилию, уселась за пишущую машинку и стала колотить по клавишам с таким рвением, что уже этим доказала хотя бы одни свои способности.
В прошлом офис с выкрашенными в светло-зеленый цвет стенами был явно гостиной. Карниз и розетка на потолке выглядели подлинными. Встроенные книжные шкафы располагались по обеим сторонам элегантного камина, в котором газовые языки пламени лизали фальшивые угли. Дубовый пол покрывали два выцветших ковра. Мебели было мало. Справа от двери стояли два железных шкафа с четырьмя ящиками для документов. Кроме письменного стола и стула мисс Элкингтон, а также столика машинистки, в комнате были два кресла и диван у стены. На него и сели молодые люди. Самой нелепой частью убранства комнаты были картины – развешанные в рамках морские виды на оригинальных постерах 1930-х годов: энергичный рыбак в кепке и высоких резиновых сапогах бредет по морскому берегу в бодрящем воздухе Скегнесса; туристы в шортах и с рюкзаками за спиной, отталкиваясь от песчаника тростями, направляются к живописным скалам Корнуолла; паровозы с пыхтением ползут по идеализированному пейзажу лоскутных полей. Кейт не могла вспомнить, когда в последний раз видела подобные постеры, но они ей что-то смутно напоминали. Возможно, подумала она, в школе их водили на выставку, посвященную жизни и искусству тридцатых годов. Глядя на эти картинки, она погружалась в далекое, неизвестное и непостижимое время, которое казалось ей удивительно уютным и вызывающим ностальгию.
Ровно через пять минут дверь открылась, и в комнату быстрыми шагами вошла мисс Элкингтон. При ее появлении полицейские встали и продолжали стоять, пока она изучала их удостоверения и всматривалась в лицо каждого, как бы проверяя, не обманывают ли ее. Затем она жестом пригласила их вновь занять места на диване, а сама села на стул.
Ее внешность была чуть старомодной, как и сама комната. Высокая, худощавая и слегка нелепая, она словно специально подобрала одежду, подчеркивающую ее немалый рост. Узкая, желтовато-коричневая юбка из тонкой шерсти почти прикрывала лодыжки, поверх блузки «под горлышко» был надет в той же цветовой гамме шелковый кардиган. Узкие, длинные, несколько заостренные туфли на ремешках были тщательно начищены. А прическа еще больше усиливала впечатление, что она оделась, чтобы воплотить, а может, и прославить менее жесткий век. Над представлявшим почти идеальный овал лицом с широко расставленными серыми глазами волосы, разделенные на прямой пробор, были замысловато уложены тугими косичками вокруг каждого уха. Элис Игер, покончив с текущей работой, не сводила глаз с машинки. Вынув конверт из правого ящика стола, мисс Элкингтон протянула его машинистке со словами:
