Сара налила в чайник воды и поставила его на плиту. Потом поспешила наверх, чтобы переодеться во что-нибудь теплое и более удобное. Щелкнув выключателем, она увидела в комнате тот же беспорядок, который оставила сегодня утром. Кровать не застелена, одеяла смяты, простыни до половины сползли. Ночная рубашка лежит на кресле, щетка для волос – на полу у туалетного столика.
Почему меня это удивляет? Я что, ожидала, что эльфы придут и приберут комнату в мое отсутствие?
Сара подошла к туалетному столику и, держась за его крышку, наклонилась, чтобы поднять щетку дляволос. Ее рука наткнулась на что-то мягкое. Она повернулась и увидела кисть манекена. Согнутые пальцы руки, включая большой палец, были покрыты расплавленным воском.
Сара не могла не улыбнуться, вспомнив предыдущую ночь и то, как замечательно они занимались любовью, как горела свеча и воск стекал по руке.
Она провела пальцем по расплавленному воску. Воск крошился и скользил под тяжестью пальца.
Сара подняла руку манекена. Нет, эта кисть вовсе не деревянная, как она думала. Твердая, но больше похожа на кожу.
Она повернула руку пальцами вверх, чтобы рассмотреть ладонь. Потом перевернула тыльной стороной вверх.
При этом крошечный кусочек воска отломился, и она увидела татуировку.
Маленький черный кинжал с крошечной капелькой голубой крови на кончике лезвия.
– О-о-о!
Рука упала на туалетный столик ладонью вниз. Пальцы медленно разжались.
Рука Чипа.
Рука Чипа.
Рука Чипа.
Часть шестая
Глава 47
Как долго Сара смотрела на эту руку?
На раскрывшиеся пальцы. На крошечный черный кинжал с тыльной стороны, побледневший на потемневшей коже. На запястье, которое было очень аккуратно срезано, и не менее аккуратно зашито толстой черной ниткой.
Как долго? Как долго?
Пока кинжал не скрылся за пеленой слез. Пока рука не стала расплываться у нее перед глазами. Тогда Сара закрыла глаза. Она чувствовала, как кружится вокруг нее комната, как качается под ней пол, словно палуба корабля в сильный шторм.
Паника.
Такая жуткая паника, что стало трудно дышать. Паника, вызвавшая приступ тошноты. Паника, до боли напрягшая все мышцы. Напрягшая их до такой степени, что они, казалось, готовы взорваться. Все мое тело готово взорваться. Ноги стали тяжелыми. Такими тяжелыми, что я не в силах сдвинуться с места. Не в силах уйти от этого... предмета... от предмета, который я некогда держала в руках, который держал меня, который до меня дотрагивался... Эта рука.
Рука Чипа.
Рука Чипа.
Рука Чипа.
Она сейчас лежит на моем туалетном столике. Эта рука держала свечу. Крепко держала свечу, пока мы с Лайамом занимались любовью.
Почему? О Господи, почему?
Почему, Лайам?
– Мне нужно отсюда выбраться, – сказала она вслух сквозь зубы, тихим и напряженным голосом.
Сара крепко сжала челюсти.
Резко отвернулась от туалетного столика. Заставила себя дышать. Заставила себя сделать один шаг. Потом другой.
Мэри Бет. Мне нужна Мэри Бет.
Мне нужна твоя помощь, Мэри Бет!
Мне нужно подумать. Мне нужно хорошенько подумать. Мне нужно разобраться, в чем тут смысл. Должен же быть в этом какой-то смысл!
Лайам. Милый Лайам.
Такой хороший. Такой умный. Такой замечательный.
Лайам ее любил.
Но...
Рука Чипа. Рука Чипа. Рука Чипа.
В этом вообще нет никакого смысла! Может быть, Мэри Бет сможет помочь.
Ты должна мне помочь, Мэри Бет!
Сара не помнила, как оказалась в гостиной. Двумя руками вытерла слезы. Открыла ящик стола. Как сильно дрожат руки!
В этом вообще нет никакого смысла.
Написала записку. Она не собиралась писать как курица лапой. Обычно у нее очень хороший почерк. Учителя всегда хвалили ее почерк.
Ее почерк. Ее рука. Почерк. Ее рука.
Рука Чипа. Рука Чипа.
Сколько раз я держала эту руку? Сколько раз я ее целовала?
УЖИНАЙТЕ БЕЗ МЕНЯ. БУДУ ДОМА ОЧЕНЬ ПОЗДНО.
Ее записка Лайаму. Она направилась с ней к холодильнику. Потом вернулась к столу. И добавила:
ЛЮБЛЮ. САРА.
Я действительно люблю тебя, Лайам. И я знаю, что ты любишь меня.
Я знаю, что на этот раз все получится. Я знаю, что на этот раз все правильно.
Но... Рука Чипа?
Мэри Бет разберется.
Сара прикрепила записку к холодильнику. Схватила пальто. Перчатки выпали из кармана на ковер. Она не остановилась, чтобы подобрать их.
Что, если бы Лайам сейчас пришел домой? Что, если бы он сейчас вошел в дверь и спросил, куда это она собирается?
Стала бы она спрашивать его о руке? Была бы она в состоянии спросить: «Лайам, почему рука Чипа лежит у нас на туалетном столике?»
Нет. До тех пор, пока не прекратится паника, она не сможет этого сделать. Она не сможет этого сделать до тех пор, пока у нее перед глазами будет стоять рука Чипа. Сейчас, закрывая глаза даже на мгновение, она видела эту зашитую руку с темным пятном татуировки. И эти пальцы, которые словно пытаются что-то схватить, схватить, схватить...
– О Господи, Лайам, почему?
Сара вышла на холод. Снежная крупа сменилась холодным дождем. Под слоем слякоти и льда тротуары блестели, словно тусклое серебро.
Игнорируя скользкую поверхность, Сара побежала. Она бежала прочь от дома. Она сказала себе, что бежит за помощью.
Я вернусь, Лайам! Я буду поздно, но я вернусь!
Она бежала всю дорогу, бежала через весь студенческий городок. Бежала, засунув руки в карманы. Холодные капли дождя падали ей на волосы. Сара бежала по льду, по слякоти. Скользила на ледяных дорожках. Добравшись до квартиры Мэри Бет, она тяжело дышала. Хватала ртом воздух. От ее дыхания поднимался пар. В боку болело, кровь стучала в висках.
Мэри Бет рывком открыла дверь и удивленно прищурилась. Волосы с подкрашенными прядками всклокочены. На ней линялые джинсы, порванные на коленях, и красно-серая теплая футболка с эмблемой Мур-колледжа с закатанными до локтей рукавами. Футболка ей слишком велика.
– Сара?
– Я... Мне нужно поговорить.
– Да ты отдышись! Ты вся промокла. Ты что, бежала всю дорогу? Что случилось? Сара, что происходит?
Сара прижала руки к груди, стараясь отдышаться. Она глубоко вдохнула. Потом еще, уже помедленнее. Еще медленнее. Прошла за Мэри Бет в квартиру. На столе стояла открытая коробка с пиццей, где оставалась еще половина. По стереопроигрывателю гремел Брюс Спрингстин. Мэри Бет подошла и выключила музыку.
