– Не увлекайся, – прервала Жанна. – Мы почти пришли.
Панельные многоэтажки сменились низенькими лачугами, в воздухе витали запахи рыбы и жареной лапши. Олег догадался: тоже вполне себе любительское порно, но не совсем русское. Жанна взяла его за руку, втащила в узкий переулочек: дома едва ли не слиплись стенами. С балконов мёртвыми кишками повисли кружевные чулки. Никакого освещения – спутники двигались почти на ощупь. «Интересно, как называется эта местность? – стуча зубами от холода, лихорадочно мыслил Олег. – «Квартал секс-ужасов»? А есть же такие фильмы, полно… Начиная с классики «Дракула сосёт» с Джеми Гиллисом или «Порнохолокост» Амато. Порноверсию сериальчика «Ходячие мертвецы» тоже недавно сняли… Вылезут из-за угла, трахнут и сожрут». Каблуки его туфель проваливались в грязь и что-то с треском крошили. Впечатлительному Олегу казалось, что он наступает на старые, разваливающиеся в пыль человеческие кости. Пистолет в сумочке, но разве он спасёт? Одна-единственная пуля, два варианта. Первый – всадить свинец в кого придётся, в чёрную или клетчатую, а вот второй… Выстрел в висок самому Олегу. Так, наверное, даже будет лучше. Он чудовищно устал. Он не хочет бороться. Он больше этого не перенесёт. Ладно, хоть умрёт по-настоящему. А Жанночка пускай остаётся здесь дальше. Девочка не знает иного мира, в порно ей тепло и привычно.
Скрип двери. Очень старой, судя по звуку.
Жанна потянула его за собой. Лязг замка. В помещении стойкий запах пыли.
И над пришельцами сомкнулась безмолвная тьма.
Больше никаких изображений. Просто чёрный квадрат. На экране – полнейшая темнота, из динамиков не доносится ни единого звука. Только шелест старой, поцарапанной плёнки, хрустящей где-то в проекторе. Страшное напряжение. В такие моменты обязательно чего-то ждёшь. Искушённые «ужастиками» зрители-киноманы наверняка полагают, что это перерыв, рекламная пауза или традиционный момент саспенса. Сейчас под жуткую музыку раздастся вой, а потом обязательный в таких случаях истерический женский визг. Они замирают: в зале чрезвычайно тихо, не хрустит попкорн, не шипит пузырьками газировка. Сейчас, вот прямо сейчас…
Однако ничего не происходит.
То есть совсем ничего.
Глава 7
Подмастерье
(район Эль-Агустино, Лима, 20 октября 1931 года)
…На этот раз Художник оставил куклу меж стен двух монастырей – старого и нового. Куда более тщательно подготовленное создание, лучше и качественнее предыдущего. Мигель невольно залюбовался фигурой, но тут же себя одёрнул. Под ногами привычно хлюпала кровь – на этот раз убийца разлил даже больше прежнего, литров пятнадцать. Собранная им девушка поражала с первого же взгляда – вероятно, на куклу ушли части тел примерно шести человек. Бордовое платье плотного тяжёлого бархата (не театральный ли это занавес?), сандалии из кожи гуанако, серебряные браслеты в виде змей, защёлкнутые на запястьях. Но самое главное – кукла изображает танец. Она стоит, прижав одну ладонь к стене, а другой касается темени, оттопырив локоть. На лице – соблазнительная улыбка: ей зашили рот, растянув в стороны уголки губ. Глаза выколоты, вместо них вставлены «заменители» – в левую глазницу изумруд, в правую – кусок горного хрусталя. При свете восходящего солнца блеск мёртвых очей куклы смотрится особенно зловеще. Голову Художник «слепил» из двух частей, и шов шёл кругом через лоб – убийца «пересадил» на череп куклы темя с пышными волосами. Руки, естественно, разные. На левой ногти выкрашены чёрным, на правой – ярко-алым… Михаил сразу понял: кропотливо красили кровью – венозной и из артерий.
Лицо, как в первоначальном варианте, залито красным.
Толчёное золото присутствовало и здесь, но нанесено на кожу своеобразно – косыми полумесяцами, по три на каждой щеке. Груди в вырезе платья приподняты – скорее всего, подпоркой изнутри. Ноги у куклы тоже от разных тел, а сандалии сшиты вручную. Да, этот Художник, можно сказать, на все руки мастер. За неделю прикончил десять человек, и ещё пара десятков содержится у него в заложниках. Если не больше, и если они ещё живы. Подобно предшественнице, кукла оказалась чем-то набита – Мигель уловил нежный, но сильный аромат. Нечто до боли знакомое. Пожалуй, надо посмотреть.
Полицейский рядом охнул, когда эль капитано отстегнул от пояса нож.
Люди в форме отвернулись, шепча слова молитвы. Мигель понимал, что, по местным меркам, кощунствует и совершает надругательство, но везти труп в лабораторию времени нет. Он осторожно взрезал нитки, скрепившие накрашенные губы куклы, и кончиком ножа раскрыл ей рот. Ропот за спиной многократно усилился – кабальерос явно осуждали. Он не придал значения: в Перу такая низкая раскрываемость потому, что сперва надо проявить уважение к усопшей, покропить труп святой водой, принести соболезнования родственникам, обязательно помолиться, а уж проводить вскрытие – всё равно что изнасиловать покойницу публично. Да и прекрасно, ему терять нечего. Он русский и к тому же не католик – по перуанским понятиям, едва ли не брат Сатаны.
В лицо Мигелю пахнуло сладким ароматом.
Изо рта куклы показалось что-то белое. Секунда – и это подхватил ветер. Налетел лёгкий порыв, в воздухе перед выкрашенным кровью лицом плавно закружились лепестки амазонской магнолии-«охотницы». Распускаясь на ветвях дерева, цветы время от времени испускают особенно сильный резкий запах, отчего у неподготовленных людей может закружиться голова, а маленькие дети и вовсе теряют сознание прямо у корней. На этот раз туловище содержало не травы – живот и грудь набили именно цветочными лепестками. Отойдя, Мигель сделал вежливый жест, приглашая фотографа. Фелипе не спеша подошёл, приподнял шляпу, отвесил поклон… тщательно прицелился, полыхнул вспышкой. Честное слово, человек прямо как не работает, а танцует. Михаил, расстегнув воротник мундира, полной грудью вдыхал свежий воздух – от аромата магнолии уже ломило в висках. Так. Кукла помещена в узкий переулок не особенно популярного района Эль-Агустино, близ монастырей, неподалёку от пальмовой рощицы… Ночью тут никого не бывает, даже фонарей уличных нет – хоть глаз выколи. Значит, убийца перевозил тело с подсветкой в ночное время – дабы правильно установить модель. А это заняло не один час. Тащиться через весь город с трупом и фонарями на конной повозке вряд ли разумно… У Художника каждая минута на счету, да и столь громоздкая поклажа неизбежно привлечёт внимание пусть редких, но всё же неизбежных ночных прохожих. Таксомотор не возьмёшь – свидетели в таком деле не нужны. Убийца владеет своим автомобилем, и, ура, это значительно снижает круг подозреваемых: Лима не Париж, здесь машины по карману только очень богатым людям… Хм, настолько богатым, что у них хватит связей замять скандал… Кому надо сунут взятку, а для эль президенте выставят убийцей мальчика из прибрежной рыбацкой деревни. Как и в России, в Перу всё решают деньги. Значит, он должен найти Художника как можно быстрее и без сантиментов пристрелить душегуба, оправдавшись попыткой сопротивления при аресте… Проще не бывает? Ну-ну. Только чувствует сердце Мигеля, стрелять придётся не единожды. Для маньяка-одиночки слишком уж много телодвижений. Поймать три десятка девушек, спрятать, убить, разделать, сшить куклу, одеть её, избавиться от останков, привезти, выставить фигуру… Без помощников такое попросту физически невозможно. Вот в чём дело-то. У Художника наверняка имеется Подмастерье. Убийц как минимум двое, а то и больше: у настоящего маэстро всегда под рукой толпа учеников. Без их поддержки и восхищения творец вряд ли считается гением.
