– Зачем? – уже без паники, но с осторожностью спросила Жанна.
– На всякий случай, – пояснил Олег. – Знаешь, в фильме ужасов это никогда не лишнее. Меня зачастую поражало: когда персонаж ведёт себя подозрительно, ему не лепят пулю в лоб, а типа вообще не замечают недоброго, хотя он едва ли не клыками щёлкает, пока не перекусает всех до последнего. И кстати, нередко монстром бывает блондинка.
Из лица покойной, подтверждая слова Олега, полезли отсвечивающие радугой длинные личинки и тут же попали под огнемёт Алехандро. Обойдя костёр, троица углубилась в город и в узком, но колоритном переулке между белыми зданиями венецианского стиля встретила ещё одну девицу. Черноволосую, с торчащими из спины шипами, как у бронтозавра, – между прочим, совершенно голую. Тут уж первой выстрелила Жанна.
– В сущности, правильно, – поддержал Олег, перешагивая через труп. – Это фильм «Особь», а эта милашка – совсем другой инопланетный вариант. Ей нужно с кем-то переспать и зачать потомство. Не закинуть в человека эмбрион, а заняться с ним обычным сексом.
– Тогда зря мы её прикончили, – с сожалением произнёс Алехандро.
– Она бы всё равно потом тебя убила, – отрезал Олег. – Чудовища запрограммированы на секс сугубо для воспроизведения себе подобных, они далеки от человеческих страстей. Действительно, «чужой» был прав: почему пришельцев так тянет размножаться, словно китайцев? Они же вообще ничего другого не желают, кроме как наплодить кучу своих клонов. Странный народ. Ну, и куда делись симпатичные добрые инопланетяне? Нет. К нам вечно прилетают сеятели личинок, сборщики черепов вроде Хищника, охреневшие от злости твари на огромных кораблях, желающие поработить или уничтожить нас поголовно, людоеды, похитители тел и всё такое прочее. Главное – они ужас как примитивны. То есть у них вполне хватает ума построить крутой космический корабль и пересечь Вселенную, но в остальном мозгов не больше, чем у таракана.
– И после всего ты ещё смеешь утверждать, что ваше кино – классное, а наше – поросшая мхом древность? – усмехается Алехандро. – Иисус сладчайший, да ты хоть на минуту осознай, какое говно у вас снимают! Недаром фильмы моего времени с Белой Лугоши до сих пор считаются классикой ужасов, поскольку от просмотра кровь в жилах стынет. Ваши ужасы и монстры пластиковые, ими и младенца не напугаешь. Настоящий страх – это чёрно-белые Бела Лугоши и Борис Карлофф, настоящий смех – немой Чарли Чаплин, настоящая любовь – Мэри Пикфорд. И пожалуйста, не надо тут со мной спорить…
На лице Алехандро отразилось такое бешенство, что Олег не рискнул.
– О'кей, – кивнул он. – Чёрно-белое кино – безумно круто. А теперь, когда я признался в любви к нему, давай разберёмся, как отсюда выбираться. Уже второй «прыжок» вышел неудачным. Остались ли у нас другие варианты, кроме мистики и артефактов?
Алехандро затруднился с ответом.
– Обсудим, – тихо молвил он – так, чтобы не слышала Жанна. – Но чуть позже…
…Камера снимает со спины – зрители видят, как три человека удаляются к горизонту меж пустых домов с разбитыми стёклами, вдоль проспекта, где застыли остовы сожжённых машин. В следующую минуту их не видно – шипение и крики прерываются рёвом пламени, автоматными очередями и гулкими одиночными выстрелами. Однако довольно скоро зритель замечает, как Жанна и Олег, выставив перед собой стволы оружия, движутся вперёд – к разрушенному КПП из почерневших каменных блоков. Алехандро немного отстаёт, страхуя коллег. Он останавливается, чтобы прикурить сигарету, и вспышка освещает его лицо на весь экран. Он смотрит в спины своим товарищам по несчастью. Долгим взглядом.
Глава 4
Casa de Cine
(центр Лимы, 2 ноября 1931 года)
…Алехандро вёл себя тихо, как мышка: он не был таким кротким даже в детстве с родителями. Кастильеро сидел в кресле рядом с Тенью и откровенно боялся пошевелиться. Слюна во рту кончилась, язык присох к гортани. Подумать только: жестокий Художник, ещё не так давно наводивший страх на Город Королей, повелитель и палач десятков девиц, превращённых им в изысканных кукол, опасается слово вякнуть, дабы не нарушить спокойствие властителя Уку Пача. Справа от юноши полулежала мёртвая девушка, бессильно свесив руки, – с ногтя мизинца на пол тихо капала кровь. Щёгольские ботинки Алехандро тоже были испачканы красным: кровь разлилась по полу, ковры насквозь промокли. Мертвы были все люди в кинотеатре – человек пятьсот, а может быть, и больше. Алехандро в жизни своей не видел, чтобы убивали с такой скоростью и уж тем более в таких количествах. Супай, едва вступив на порог зала, ухмыльнулся и эффектно вскинул вверх обе руки, как дирижёр перед оркестром, – воздух вдруг наполнился жужжанием, словно от пчелиного роя. С потолка на зрителей обрушились сотни маленьких, отточенных как бритва кусочков металла, – кому лезвие втыкалось в глаз, кому перерезало горло. Агония длилась недолго. Все до одного испустили дух в течение тридцати секунд, попросту не успев осознать, что происходит. Сняв шляпу, дождавшись, пока утихнут хрипы умирающих, Супай прошёл к пустующим креслам в центре зала, с интересом глядя на экран.
– Простите, сеньор, – пролепетал Родриго. – Зачем вы это сделали?
– Чтобы удобнее было проводить наш эксперимент, – сообщил демон, глядя на него пустыми глазами. – Мы ведь не хотим свидетелей, правда? Нам пришлось бы вывести всех этих людей на улицу, началась бы паника, крики… Мы однозначно не желаем беспокойства, сеньоры. Прошу вас, чувствуйте себя как дома, располагайтесь поудобнее.
У Алехандро впервые возникло ощущение: они с Родриго сделали что-то не так.
Он думал, Тень прикончил зрителей, возжелав вдоволь напиться крови, как предупреждали древние инкские легенды. Однако Супай не проявлял никакого желания приступить к пиршеству, да и вовсе не выглядел голодным и жаждущим. Он не испытывал ненависти к незнакомым людям и действительно убил их только затем, чтобы они не мешали смотреть кино. Словно походя прихлопнул муху, – ты же не исходишь чёрной яростью к мелкому насекомому с крылышками, оно лишь раздражает назойливостью. Удобно расположившись в зале с сотнями мертвецов, демон подземного царства готовился к первому в его жизни киносеансу. Родриго ушёл наверх, к проектору, – сначала в кабинке послышался выстрел в потолок, но затем они с киномехаником, очевидно, пришли к деловому соглашению. Алехандро даже примерно знал, как это выглядит: Подмастерье целится механику в затылок, почти касаясь головы стволом, а тот дрожащими от страха руками вставляет в аппарат катушку с плёнкой. Мёртвый мужчина через ряд от них завалился вбок и сполз на пол. Тень с детским любопытством уставился на пятно света, появившееся на экране. Художник снова втайне отметил: он чувствует себя, словно гимназист начальных классов, стоящий перед убелённым сединами профессором. Супай внушал уважение одним своим видом – пожилой идальго, в старом камзоле, при шпаге, в кожаных ботфортах. Карнавал продолжается, и сегодня никто не обратил внимания на подобных персонажей, разгуливающих по улицам Города Королей.
Экран отразил заставку фильма – «Маленькая принцесса»
[36]
.
