– Будет сделано, матушка-государыня, – князь Голицын поклонился и суетливо стал собирать свои бумаги.
Посоветовавшись с фаворитом, Екатерина решила вовлечь несколько приближенных вельмож в решение важного вопроса о заселении крепости донскими казаками, греками, болгарами и другими народностями.
* * *
Вот уже более месяца императрица Екатерина Алексеевна была полновластной хозяйкой Зимнего дворца. Но дабы воистину стать императрицей России, надобно было свершить коронацию в Первопрестольной. Воцарение Екатерины стало неожиданным, и посему коронация не терпела отлагательств. Организацию всех связанных с нею торжеств в Москве взяли на себя Григорий и Алексей Орловы.
Оставив в Петербурге молодого полковника, Суворова Александра Васильевича, командиром Астраханского пехотного полка, на коего возлагалась задача содержания городских караулов в Петербурге во время коронации в Москве, императрица Екатерина выехала в Первопрестольную первого сентября. Ее сопровождала свита, в первых рядах коей были братья Орловы, камер-юнгфера Екатерина Ивановна Шаргородская, токмо произведенный в камергеры Василий Григорьевич Шкурин, статс-дама княгиня Екатерина Романовна Дашкова, граф Никита Иванович Панин, граф Александр Строганов, Петр Богданович Пассек, секунд – ротмистр Федор Алексеевич Хитрово и другие. Поездка по Петербуржскому шоссе заняла несколько дней. Отдохнуть останавливались в путевых дворцах. В последнем, Петровском дворце, императрица Екатерина Алексеевна сменила дорожное платье на роскошную робу.
В пятницу, 13-го сентября, Екатерина Алексеевна торжественно въехала в Москву. Первопрестольная встретила ее звоном колоколов и грохотом пушек. Окруженная отрядом конногвардейцев, императрица ехала в открытой коляске вдоль стоящих шпалерами десяти полков, одетых в парадные мундиры и сверкающие каски.
Екатерине не терпелось возложить на себя новую императорскую корону. Бецкой поработал над ее созданием на славу. Екатерина паки похвалила себя за то, что поручила ему сие важное дело. Вкус у него оказался отменный: сверкающая корона отличалась красотой необычайной. На ней, как докладывал Бецкой, было четыре тысячи девятьсот тридцать шесть бриллиантов в восемьсот пятьдесят восемь карат, благородный шпинель в триста девяносто восемь карат и семьдесят две крупные индийские жемчужины. Корона Российской Империи обошлась государству в два миллиона рублей.
Государыня мечтала поскорее покончить с коронацией на царство Российское. Ее беспокоило, как встретит ее народ. Не будет ли какого беспорядка? Как посмотрят люди на то, что она, пусть и крещеная в православие, но все-таки немка, и вовсе не имеет никакого отношения к династии Романовых? Сумеет ли ее близкий друг, любимый актер, Федор Григорьевич Волков организовать грандиозное народное гулянье и задуманный ею маскерад под названием «Торжествующая Минерва»? Сказать по правде, она не собиралась так помпезно праздновать свою коронацию, но друзья Орловых – поэты Сумароков и Херасков – убедили их, что подготовленное ими представление обернется незабываемым событием во всем государстве и поразит весь иностранный дипломатический корпус. Екатерина ценила высокое актерское мастерство Волкова. Он, Федор Волков, стал одним из первых, советовавших ей не бояться взять бразды правления государством в свои руки. Он обещал создать партию, совершенно тайную, кою никто никогда не раскроет. Так, собственно, он и сделал. Где бы он ни был, везде высказывался пренебрежительно об императоре, внушая всем, что Петр непригоден к правлению страной, – тем самым помогая Екатерине достичь цели. Сразу после переворота Екатерина Алексеевна с удовольствием пожаловала ему и его брату, Григорию Григорьевичу, дворянство. Федор Григорьевич на веки вечные был очарован императрицей Екатериной Алексеевной – до таковой степени, что все сие замечали. Григорий Орлов посмеивался над ним, зная свое внешнее превосходство, но забеспокоился, когда узнал, что тот отказался от должности кабинет-министра и даже от Андреевской ленты, а лишь попросил разрешение у императрицы появляться в ее кабинете без доклада.
Екатерина Алексеевна осталась весьма довольна торжественным приемом, организованным московским генерал-губернатором, фельдмаршалом князем Александром Борисовичем Бутурлиным, который в дни переворота, узнав о восшествии Екатерины на трон в Петербурге, не мешкая, на следующий же день привел к присяге жителей Москвы. Как было не оценить его приверженность ей, новой императрице?
Коронация была назначена на 22-ое сентября. Прибыв на место, из внутренних покоев императрица вышла в Аудиенц-камеру, где находились приготовленные заранее регалии. Царский путь окропили святой водой, и началось шествие с Красного крыльца к Успенскому собору. С орденом Андрея Первозванного через плечо, в парчовом платье, украшенном золотым позументом и вышитыми двуглавыми орлами, императрица легкой походкой прошествовала под балдахином. Восемь камергеров несли ее шлейф. Во время ее шествия по территории Кремля полки отдавали честь – с музыкою, барабанным боем и уклонением до земли знамен. Народ кричал «Ура!», шествие сопровождалось шумом и радостными криками, звоном, пальбой и салютами. По всему пути в толпу кидали золотые и серебряные монеты. Царица шла с гордо поднятой головой, медленным шагом, ласково оглядывая зрителей с улыбкой на устах. Перед Успенским Собором собралось море народу, который чинно подчинился караулу, пропустив Екатерину со свитой. Наступила такая тишина, что отчетливо слышался перестук ее туфелек, шорох парчового платья и звук шагов сопровождающих ее лиц.
В десять часов утра началась торжественная коронация. После почти шестичасовой службы и миропомазания императрица через Царские Врата иконостаса храма прошла в алтарь к престолу и приобщилась Святых Тайн по царскому чину. Новгородский митрополит Дмитрий наконец собрался венчать ее царской короной, но Екатерина Алексеевна, от волнения забывшись, собственноручно надела ее на себя. В тот момент всем и, прежде всего, самой Екатерине, показалось, будто камни на новой короне Российской Империи засверкали нестерпимо ослепительным светом – и она в ней, отныне законная царица земли русской, выглядела необычайно хорошо. Подтверждали сии ее мысли округлившиеся глаза всех Орловых, Панина, Бецкого, Волконского и многих других, подобострастно целовавших ей руки, упав на колени с поздравлениями и уверениями в бесконечной ей преданности. Екатерина смотрела на оную картину словно бы со стороны – настолько трудно было ей поверить, что сие происходит с ней не во сне, а наяву. Момент был столь трепетный и судьбоносный, столь ей хотелось его запомнить, что она от избытка чувств с трудом нашла несколько слов благодарности для самых близких в своей свите. Остальным и вовсе достались токмо благосклонные и милостивые взгляды новой государыни, которые привели всех в полный восторг и умиление.
Милости и награды объявили в Аудиенц-зале – лицам, выказавшим преданность императрице при восшествии ее на престол, а такожде отличившимся храбростью во время случившейся незадолго прусской войны. После данного в честь Священного коронования императрицы Екатерины II Алексеевны торжественного обеда в Грановитой палате, на коем присутствовали высокопоставленные особы, начался пышный бал. По всему дворцу разливалась волшебная музыка Генделя, Глюка и Гайдна. Императрица Екатерина, без шлейфа и мантии, но в сверкающей короне, несколько раз прошлась в менуэте со своим фаворитом, облаченном в голубой камзол, усыпанный бриллиантами. Распорядитель обеда и всего вечера, Алексей Орлов являл собой полное довольствие происходящим.
