Но есть и бескровный, современный способ: надавить и спокойно ждать. Проводить законы, ограничивающие работу независимых СМИ. Установить ловушки, используя антитеррористические законы. Поручать налоговой полиции проводить бесконечные проверки неугодного телеканала или связанного с ним бизнеса, постоянно утверждая, что это не имеет отношения к политике. Не убивать, но замучить. Выжать до полной утраты какого бы то ни было значения.
Такой оказалась судьба телеканала «Дождь», названного в честь популярной радиостанции «Серебряный дождь». На сегодняшний день «Дождь» остался единственным телеканалом в России, который показывает неправительственную точку зрения на политическую и общественную жизнь. Основанный в 2010 году, он затрагивал такие чувствительные вопросы, как коррупцию, московские протесты в 2011–2012 годах, и войну на Украине. Однако в 2014 году у телеканала начались проблемы, когда он провел опрос о том, следовало ли сдать Ленинград нацистам во время войны и спасти сотни тысяч людей, погибших в блокаду.
Для многих русских, включая Путина, чьи родные и близкие умерли от голода в блокадном Ленинграде, такой вопрос звучит кощунственно. Под этим предлогом несколько кабельных провайдеров прекратили транслировать «Дождь», и государственный оператор телевещания временно прекратил его передачи. Сегодня телеканал смотрят, в основном, в интернете, хотя некоторые пакеты кабельного телевидения не отказались от него.
В декабре владелец помещения разорвал с «Дождем» договор об аренде. В том месяце я была в Москве, и меня пригласили на интервью об Украине в прямом эфире. Я спросила, куда ехать, и мне назвали адрес. Насколько я помнила после десятилетнего пребывания в Москве, это был жилой квартал. «Да, это жилой дом. Поднимайтесь на наш этаж», – сказали мне сотрудники телеканала.
Шел легкий снег. Я прошла по району, нашла нужный дом, поднялась на лифте на нужный этаж и оказалась среди велосипедов, детских колясок и прочих подобных вещей. Да, телестудия находилась в частной квартире. Справа за компьютером сидела молодая женщина. Слева, в гостиной, была оборудована студия с камерами, освещением и столом, за которым ведущий и гость беседовали об экономике. Я сделала несколько снимков, но сотрудники канала попросили меня не раскрывать точный адрес студии.
Они спросили, нужен ли мне грим. «Ступайте в ванную», – сказали мне. Там меня ждала женщина, профессиональный гример со всеми необходимыми принадлежностями. «Друзья спросили, где я работаю, я сказала, что в ванной», – сказала она со смехом.
Ведущий, политический обозреватель Михаил Фишман, сказал, что все это напоминает советские времена. По его словам, телеканал вещает из частной квартиры, потому что власти негласно запретили кому-либо сдавать студию. Это был уже второй вынужденный переезд телеканала.
Фишман был уверен, что все неприятности «Дождя» организованы Кремлем. «Есть формальные экономические поводы, но никто не сомневается, что решение спущено сверху», – сказал он.
«Президент Путин лично приказал?» – спросила я.
«Возможно, но не думаю, что это было необходимо. В медиасфере не происходит ничего серьезного без прямого разрешения президента Путина. Поэтому, как опытный журналист, я не сомневаюсь, что прежде, чем убрать „Дождь“ из кабельного вещания, администрация попросила разрешения у Путина. Менее значительные происшествия могут происходить сами собой», – ответил он.
Путин определяет направление, и верные чиновники, жаждущие угодить Кремлю, бегут ликвидировать последние останки свободных СМИ, сказал Фишман. «В этом смысле мы оказались в угрожающем положении. Думаю, ближайшие два-три года для журналистов будут очень нелегкими».
Если бы Кремль хотел уничтожить «Дождь», то добился бы его закрытия в первую очередь, сказала мне Наталья Синдеева, основатель телеканала.
«Они не ставили своей целью полностью закрыть нас, у них – другая задача – ослабить нас. Они постепенно сдавливают нас все сильнее», – сказала Синдеева.
Полицейские не стучат в дверь? Вооруженные люди не врываются? «Нет, конечно, все не так. По крайней мере, пока нет, и надеюсь, что этого не произойдет», – говорит она.
Как и Фишман, Синдеева говорит, что Путин задает тон, но не отдает прямой приказ задавить прессу. «Нет, это совершенно точно не исходит от президента», – полагает она. – «Скажем откровенно, он – не самый приятный человек, но он не знает обо всех этих подробностях. Вместе с тем, это исходит из администрации президента. Это не приказ, а общий контекст». Контекст может включать недовольство мстительного бизнесмена, возмущенного каким-то материалом. С этой проблемой имеют дело журналисты во всем мире.
Кое-как «Дождь» выжил, собирая средства на выплату зарплат и взимая абонентскую плату с интернет-пользователей в размере 10 долларов в месяц. Как пример сумбура противоречивых сигналов Кремля, главный редактор телеканала «Дождь» Михаил Зыгарь был одним из пяти журналистов, получивших приглашение взять в декабре интервью у премьер-министра Дмитрия Медведева. В феврале телеканал получил место на дизайн-заводе «Флакон» в Москве, в центре медиа и дизайна, которым не стыдились бы Нью-Йорк и Лондон.
Но оказанное давление возымело свой эффект. «До отзыва лицензии у нас была аудитория 10–12 миллионов человек, что неплохо для небольшого телеканала. На данный момент количество зрителей – 5–6 миллионов человек», – сказала Синдеева.
Синдеева отказывается называть телеканал оппозиционным. «Мы просто одни из немногих, кто пытается делать журналистскую работу и информировать людей о происходящем. У нас нет никакой позиции по отношению к правительству. Мы просто делаем то, чего не делают другие. Мы даем эфир всем – чиновникам, пропагандистам Кремля и оппозиции», – объяснила она.
Другими словами, это Россия, и здесь все сложно. В статье для Global Voices редактор «Дождя» Илья Клишин рассказал, что, когда он был в США, от него ждали ужасных рассказов о кошмарном существовании в тоталитарном режиме. По его словам, многие аспекты жизни в России нелегко объяснить тем, кто не сталкивался ними. Например, как он написал, будет неверным утверждать, что в России нет независимых СМИ: «Я работаю на независимом телеканале. Но дьявол скрывается в деталях, и мы – в абсолютном меньшинстве».
«Представьте себе, что Fox News захватил все эфирное пространство и выбил MSNBC из пакета кабельного телевидения, и у либералов осталась только одна возможность для вещания – небольшая квартира в Бруклине», – сказал он.
«Эхо Москвы» по-прежнему ведет свои передачи из здания 1960-х годов на улице Новый Арбат. Когда в декабре я зашла навестить Алексея Венедиктова, моего давнего знакомого, редакция бурлила, шла подготовка к передачам, и Венедиктов отдавал распоряжения подчиненным. Его шевелюра и борода поседели, ему исполнялось 59 лет. Он – как кот, у которого больше девяти жизней. Он занимался тем, чем хотел, делал критические материалы, а радиостанцию не закрыли – ни правительство, ни бизнесмены.
Все выглядело также, как когда я была главой бюро CNN в Москве в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Длинный коридор с ковровым покрытием, на стенах – портреты значимых персон, у которых он брал интервью, от Хиллари Клинтон до Бориса Немцова. Но Венедиктов только что выдержал еще одну битву в борьбе за существование.
