– Актерки вам зачем?
– Я надеюсь узнать ту из них, которая сегодня представляла нищенку, а поможет мне в этом полиция, отыскав женщин, занимавшихся актерством. Поймите, нищенка, выучившая фразы, составленные другим человеком, отработав жесты с интонациями, имеет отношение к театральному делу. Вас заставь представлять крестьянина – один смех будет, а она толково представляла.
– Грубо представляла, – возразил он, сердясь.
– А все равно у человека, никогда не имевшего отношения к сцене, так не получится. Ну, не сердитесь, Александр Иванович, я знаю, что делаю.
Суров скрипнул зубами.
Марго не отказалась понаблюдать за усадьбой и в этот день, а ведь поездка в город забрала немало сил. Мишель находился в приподнятом настроении и отмахнулся от сестры, мол, поезжайте без меня, что и требовалось. Доскакав до угодий герцогини, привязали лошадей в укромном месте, после чего подкрались к усадьбе вплотную. Подполковник отыскал крепкое дерево, влез на него первым, подал руку Марго, оба вскарабкались.
– Великолепный обзор, все замечательно видно, – сказала она, настраивая трубу под себя. – Отсюда людей видно и так, а через трубу мы тем более разглядим, чем они занимаются.
– Не обольщайтесь, тайными делами они наверняка занимаются в доме, а туда вам не проникнуть, – охладил ее Суров, придерживая Марго.
– Поглядите, – протянула она трубу. – Окна и сейчас закрыты ставнями изнутри. А грозы-то нет.
Суров приставил к глазу прибор, неторопливо провел им по первому этажу, по второму. Отдавая назад, сообщил:
– Не все. Слева два крайних окна на первом этаже распахнуты, на втором три раскрыты, то же слева и над первыми двумя.
– В самом деле, – проговорила Марго, исследуя окна. – Внизу… это кухня. А вверху… очевидно, одно окно спальни, два других задернуты занавесками. Досадно, что ночью не сможем понаблюдать, темно будет.
Когда территория усадьбы пустовала, Марго и Суров разговаривали на разные темы, ведь невозможно все время думать о чудовище в человеческом обличье. Усадьбу не выпускали из виду, стоило кому-то появиться, тотчас Марго приставляла к глазу трубу, затем передавала ее Сурову, только ничего сверхъестественного не происходило. Но заметили: людей в усадьбе очень мало, что само по себе необычно. Без слуг содержать в порядке дом невозможно, а огромное подворье пустовало. Кстати, оно не отличалось ухоженностью. Но вот заметили в кухне движение, рассмотрели, что мужик принес курицу со связанными лапками. Кухарка поставила таз у окна, видимо, там стоял стол.
– Фу! – покривилась Марго, глядя в трубу. – Курицу режет.
Суров забрал у нее прибор, присвистнул:
– Кровь сливают. То есть собирают.
– Куда? Дайте мне, дайте…
Марго хорошо видела мужика, который прижал тушку курицы к туловищу локтем и второй рукой держал ее за голову. Из шеи била струя крови, а кухарка собирала ее в бокал. Наполнив, она завернула бокал в белоснежную салфетку, отдала мужику, тот унес его. Марго повернула лицо к Сурову и многозначительно произнесла:
– Помните, вы прочли, как в давние времена кровью поили больных черной меланхолией?
– Помню. Да, оборотень живет здесь. Но, Маргарита Аристарховна, зачем же ему указывать на себя, воя по ночам и убивая людей недалеко от усадьбы?
Сопоставив факты, которые стали ей известны (а память у Марго великолепна), она высказала предположение:
– Доктор Кольцов говорил, что больные люди страдают расстройством рассудка и не отдают отчета своим поступкам. Но, может, вовсе не оборотень, а кто-то другой указывает и убивает? Хочет, чтобы полиция пришла именно в дом герцогини. Все как раз указывает на второе.
– Хочет, хочет… – повторил Суров задумчиво. – И нищенка, считай, впрямую наводила на герцогиню с Шарлоттой. А ведь они в опасности, Маргарита Аристарховна. В конце концов, полиция догадается, куда ведет дорожка.
– Но убивает мужчина. Пуговица, которую мы нашли у доктора Кольцова, от мужского сюртука. И сукно, прихваченное нитками, мужское. Он, совершая ужасные преступления, желает остаться в стороне, вот в чем смысл.
Она замолчала и сосредоточенно отковыривала пальцем сухую кору от ствола дерева. Суров следил то за нею, то за усадьбой, не мешая Марго думать.
– А вам не кажется, – сказала Марго, – что страшная болезнь, о которой рассказал доктор, поразила герцогиню? Мишель говорил, она даже из дому не выходит. Для обычного человека это немыслимо.
– Верно, – согласился Суров. – Кстати! У нее же де ла Гра гостит, профессор медицины. Полагаю, он не просто гостит. Теперь понимаю, почему она встретила нас неласково: ей трудно видеться с нормальными людьми, трудно свыкнуться, что она не такая, как все.
– Мне жаль ее. Где же искать убийцу? Кто он может быть такой? Где живет? Мне казалось, что здесь, а нынче я в растерянности.
– Подумать следует, каковы могут быть причины или, как говорит Ардальон, мотивы. Как правило, их не так уж много. Деньги, месть, зависть…
– Месть? Может, он вознамерился отомстить? Завидовать-то ей нечему.
– Но существует еще ряд причин, не менее важных, – возразил он. – Когда бы имелись подозреваемые… но их нет, к нашему огорчению. Одно могу обещать: я ваш союзник и приложу все силы, чтобы выявить негодяя. Нельзя допустить, чтобы слабая женщина – ведь она прежде всего женщина, а уж потом герцогиня, – которой и без того несладко, пострадала безвинно.
– Я рада, что вы теперь не будете меня пилить, – плутовски прищурилась Марго. – А то заладили: «Отдайте пуговицу», «расскажите полиции»…
– Ну что за выражения, Маргарита Аристарховна? – рассмеялся Суров. – Я не пилил вас, а вразумлял. И сейчас считаю, что полиции следует все рассказать.
– Рано, – отрезала она.
Послышался топот копыт, Марго и Суров вытянули шеи, чтобы посмотреть, кто едет, и… обмерли. По дороге к усадьбе скакал Мишель! Он подлетел к воротам, конь под ним пританцовывал, видно, чуял нетерпение хозяина, ведь лошади восприимчивы, иной раз лучше понимают человека, чем он сам себя. К воротам семенил лакей, переговорил с Уваровым, побежал в дом, а Мишель остался за оградой.
– Зачем он туда поехал? – вымолвила Марго едва ли не с ужасом.
– Успокойтесь, Маргарита Аристарховна. – Не менее был потрясен и Суров. – Он не во фраке, значит, не собирается просить руки Шарлотты.
– Уф! – выдохнула она, раскрасневшись. – На моем месте мадемуазель Каролина упала бы в обморок. Какое счастье, что я не она, а то лежать бы мне внизу с переломанной шеей.
– В любом случае я не дал бы вам упасть.
– Господи, сделай так, чтобы она его не приняла…
Молитву графини бог не услышал – лакей открыл ворота, Уваров въехал, спешился, отдал ему повод и вошел в дом. Марго запрокинула голову и заговорила скороговоркой:
