– Заметно, – усмехнулся он.
– Не иронизируйте. Но никто не относился ко мне так нежно, как Мишель. Я доверяла ему свои глупые секреты, он не смеялся надо мной, а когда меня исключили из пансиона…
– Вас?! – ужаснулся Суров. – За что?
– За дурное поведение. Там было так скучно, так тоскливо, преподаватели такие зануды, злые. А мне исполнилось тринадцать, и я уж пять лет там мучилась. Ну и проказничала. Маман с папа были в ярости от позора, который я устроила. Старшие брат и сестра объявили мне бойкот и не разговаривали, только Мишель встал на мою защиту, сказал им, что тюрьма не для меня. Всякий раз, когда выдавалась свободная минута, он приезжал домой и гулял со мной. Александр Иванович, меня пугают герцогиня и Шарлотта, Мишель не будет с нею счастлив.
Суров присел на корточки, взял руки Марго в свои ладони, приложил к губам и мягко сказал:
– Мишель любит Шарлотту, вы не помешаете ему жениться на ней.
– Это меня и бесит, – всхлипнула она. – Я натолкнула брата сделать ей предложение, а теперь… Всегда сначала делаю, потом думаю! Я глупа?
– Вовсе нет, – улыбнулся Александр. – Ну что мне сделать, чтобы вы не плакали?
– Давайте покараулим Мишеля? – жалобно попросила она. – А выспимся днем. Мы тихонько, с балкона…
– Опять? – простонал Суров. – Ведь нехорошо же.
– А коль он поплывет туда без нас? Что тогда будет? Его там ждет убийца!
– Так и быть, идемте на балкон, – вздохнул подполковник.
– Револьвер захватите, – попросила графиня.
– Зачем? – изумился он.
– Захватите, – повторила Марго, так и не объяснив.
Стараясь не шуметь, Суров принес два кресла, в одно села Марго, в другое он. Его клонило в сон, а молодая женщина бодрствовала, слушая Шарлотту, определяла, какое произведение та пела, и недовольным шепотом ворчала:
– Откуда она взялась на нашу голову со своим божественным голосом? Хоть бы завтра дождь полил… Да пусть льет неделю, месяц, лишь бы она не пела более!
Ночь прошла, Уваров не тронулся с места.
На следующую ночь караульщики вновь заняли свой наблюдательный пост. Вдруг Марго толкнула задремавшего Сурова. Он протер глаза, потянулся. Графиня стояла на коленях у балюстрады и смотрела в проем между столбиками. Махнула рукой, чтобы и он присоединился, Суров нехотя сполз с кресла, пристроился рядом.
– Видите? – зашептала Марго. – Садится в лодку.
– Давайте скажем ему, чтобы не смел плыть на тот берег.
– С ума сошли? – задержала его Марго, схватив за китель. – Я не хочу с ним ссориться. Вы тоже, так ведь? Пусть плывет. А мы последуем за ним. У вас второго револьвера случайно не имеется?
– Огорчу вас, не имеется. Если бы даже имелся, не дал бы.
Нетерпение скорее обнять Шарлотту, а не тащиться в лодке на середину озера просто подбросило Уварова на мостки. И вот она, милая, чудная, так близко.
– Мишенька… Как же долго я вас не видела…
Холодная ладошка нежно коснулась его щеки, он тут же взял ее, дотронулся губами до пальцев и заглянул в глаза, которых ему недоставало. Они были ласковыми и печальными, как ее голос, слышимый ночами. Мишель окончательно понял, что для него на свете есть только Шарлотта, и это навсегда. А преграды, упрямство герцогини – ерунда.
– Ваша голова перевязана? – заметила она. – Вы больны?
– Небольшая рана… – не хотел говорить он правду. – Шарлотта, переменила ли ваша матушка свое решение?
– Она не говорит со мной на эту тему. А вы, Мишенька, почему не ездили к ней? Мы же условились. Ах да! Ваша рана… Она опасна?
– Все позади. Скажите, вы не передумали выйти за меня замуж?
– Поговорим, когда вы увидитесь с моей матерью.
– Не хочу слышать о преградах! Что за бред в наш век? Мне важно знать ваше решение, ничего более.
– Мое? – просияла она. – Как же я могу передумать, когда лучше вас нет. Но и обманывать не хочу…
– Довольно. Коль так настаиваете, я приеду к вам. Но дайте слово, каково бы ни было решение вашей матушки, вы… уедете со мной.
– А няню вы разрешите забрать?
– Конечно.
– Уеду, Мишенька, – обняла его Шарлотта. – Куда скажете, туда и поеду за вами. Неужели так будет?
Он целовал ее лицо, а внутри наступили покой и уверенность, ведь теперь найден независимый выход.
– Поезжайте домой, вам отдых надобен, – сказала она. – Когда приедете к моей матери?
– Завтра же. Коль ее ответ будет отрицательным, ночью приходите сюда, я увезу вас к себе.
Он поцеловал ее последний раз, прыгнул в лодку, нянька отдала ему веревку, а Шарлотта послала воздушный поцелуй и побежала к аллее. Уваров не уплывал, ждал, когда светлое платье растает в темноте. Растаяло. Он поднял глаза к небу, подмигнул свидетелям его договора – звездам, которые, к счастью, умели молчать…
Вскрик! Уваров вздрогнул, замер…»
14
Тянула время, как умела, – одевалась медленно, уточняла, что можно взять с собой, но Артем не приехал. Ничего себе – экстренная помощь! Эдак попадись София в руки Людоеда, тот успеет не только убить ее сто раз, но и съесть наполовину. С другой стороны, в изолятор он не проберется, а до завтра можно потерпеть неудобства. Когда она смирилась с положением арестантки и пошла к выходу, вдруг раздался телефонный звонок. София обратилась к ментам:
– Поговорить можно? Или вы сами поговорите.
Один из них взял трубку, лежавшую на столе, и отдал Софии.
– Что случилось? – закричал Артем.
– Меня арестовывают, – сказала она.
– Тебя?! За что?
– Не знаю. Убили мою соседку, я вызвала милицию…
– Дай мне поговорить с кем-нибудь из ментов.
София протянула трубку, виновато улыбнувшись, одному из сопровождавших, тот приложил ее к уху, начал представляться:
– Лейтенант…
Артем не дал ему договорить, разорался так, что и София слышала обвал ненормативной лексики. Лейтенант с трубкой вышел, видимо, понес ее тому, кто приказал задержать свидетельницу. Прошло несколько минут, дверь распахнулась, ворвался свирепый Артем, увидел Софию.
– А, ты здесь? Где убийство?
– В квартире напротив, – сказала она.
– Отсюда ни ногой! – рявкнул Артем, и спустя мгновение его ор сотряс стены подъезда.
С ним прибыли несколько человек, обследование места происшествия началось по новой, потом Артем расспрашивал Софию, у которой перед глазами плавали круги от усталости и пережитого кошмара. И только к началу пятого утра наступила тишь. Артем задержался, снял куртку, повесил ее в прихожей. Зайдя в комнату, остановился напротив Софии, сидевшей в углу дивана:
