– Через сорок минут.
– Угум-с…
Вот что Йарре неймется? Спал бы себе… Была бы я графиней – не вылезала бы из кровати… Поняв, что совсем отключаюсь, решительно села в ванне, повернула втулку и побрызгала на лицо ледяной водой. Бр-р!
Высушила волосы нагретым у камина полотенцем, надела любимую алую блузу до бедер, бриджи, высокие сапоги до колен. Вышитые на шелке драконы ярко переливались в отблесках огня. Я снова зевнула.
Мы пришли чуть раньше – нельзя заставлять графа ждать. Неслышными тенями сновали слуги, заканчивая приготовления: поправляли приборы, последний раз полировали стаканы, раздвигали портьеры, открывая чудесный вид на горящие серебром горы.
Я вопросительно уставилась на веточку декоративной вишни в кольце салфетки.
– Это ведь для Галии? А мне?
Тим щелкнул меня по носу.
– Тебе зачем?
– Как зачем? Я же тоже девочка!
Тим расхохотался.
– Мне нравится, как вовремя ты б этом вспоминаешь!
Я показала ему язык, скривив рожицу.
– Боишься? – тихо спросил брат.
– Нет, – пожала плечами. – Уже отбоялась.
Целый месяц тряслась.
Первой, в домашнем халате, вплыла Галия.
– Доброе утро, – бросила она, остановившись у стола.
Граф приветственно кивнул. Он вообще был не любитель политесов.
– Ваше сиятельство, госпожа, – поклонились мы с Тимаром.
Йарра отодвинул стул для Галии, Тим – мне.
– Приступим, – махнул рукой граф, отпуская слуг.
Хмыкнув, Галия повертела веточку цветущей сакуры, положила ее рядом с тарелкой, довольно отметив, что у меня цветка нет. Аккуратно переместила яйцо бенедикт с общего блюда на свою тарелку, добавила ложку горошка и четвертинку помидора.
Что, это все?!
Вот мымра!
Представив, какой обжорой я буду смотреться на ее фоне, я заставила себя ограничиться таким же скромным набором – яйцо с ветчиной на кусочке поджаренного хлеба, сыр. При виде копченого мяса в тарелке Тимара живот недовольно заурчал. Хорошо хоть, негромко. Я медленно жевала, растягивая удовольствие, косилась в окно на кружащих в высоте орлов, воевала с чайной ложкой – аккуратно кушать яйца пашот было сущим мучением.
– Тебе удалось что-нибудь узнать об угольных шахтах, которые строят для короны? – спросил граф Тима.
Я навострила уши – буквально пару дней назад я закончила читать один из романов, где главным героем, влюбившимся в дочь баронета, был как раз шахтер.
Брат отложил вилку.
– Я думаю, что Советник ворует. С тех пор как началась стройка, было четыре обвала.
– Не пять? – поднял бровь Йарра.
– Четыре, – твердо сказал Тим. – По моим прикидкам погибло около пятидесяти человек, вы же знаете, что у меня нет доступа на территорию, поэтому точных цифр я назвать не могу. Но сами обвалы говорят о том, что древесина для опор используется гнилая.
– Дойер докладывал Совету о четырех обвалах и пожаре. И бурой рже, которая разъедает сталь, – отхлебнул вина граф.
– Ваше сиятельство, ржа? Зимой? Так близко к поверхности? – промокнула губы Галия.
– Какая там ржа, – досадливо поморщился граф. – Я не понимаю, к чему столько возни вокруг угля. И почему шахту просто не закрыли, начав бурить в другом месте. Огневик дешев, дерево для подпор дешево, сталь…
– Может, он пускает сталь на оружие? – предположил Тимар.
– Хм, – задумался Йарра. – Может. Очень даже может быть.
– А если он продает амулеты, которые должны защищать ото ржи? – хищно прищурилась Галия.
– Наглости не хватит, – не слишком уверенно ответил граф.
– Хватит, ваше сиятельство, – подтвердил Тимар. Я увидела, как сжались его кулаки под столом.
Я во все глаза смотрела на взрослых. Йарра задумчиво прикидывал объемы нахрапистости конкурента. Амулеты дороги, хрупки, но – зимой? Почему не летом, когда ржа просыпается? Оружие? Гораздо больше похоже на правду, но… Сколько стали можно увести таким образом? Треть тонны? Половину? Подставляться из-за воза болтов? Но обвалы никак не вписываются в картину… Зачем он всеми силами пытается показать, что шахту проще закрыть, чем разрабатывать?
Тимар напряженно следил за работой мысли графа. Дойера, по вине которого пропал его отец, Тим ненавидел и был готов вывернуться наизнанку, чтобы его уничтожить.
Галия с улыбкой пила чиар. Она была уверена в своей правоте. Когда же ее идея подтвердится…
А я исходила слюной при виде мяса и уговаривала живот потерпеть. Вот, сейчас они договорят, и уж тогда-то, тогда!..
– Почему он пытается представить шахту нерентабельной? – повторил граф.
– Потому что там не уголь? – пискнула я.
Если бы глазами можно было убивать, вместо меня на стуле бы осталась горстка пепла – так зыркнула Галия.
– Не уголь? – впервые за утро посмотрел на меня граф.
– Я видел, как из шахты вывозили огневик, – покачал головой Тим.
– А что там, по-твоему? – оборвал брата Йарра, задав вопрос на лизарийском.
– Что-то более… Как сказать… – запнулась я, отвечая на том же языке, – дра… Драгоценность?
– Драгоценное! – резко поправила меня Галия. – От твоего акцента уши вянут!
– Простите, госпожа…
Девушка скривилась.
– Что, по-твоему, там может быть?
– Не знаю, господин. Я, конечно, могу ошибаться…
– Даже наверняка ошибаешься, – фыркнула Галия, со стуком поставив чашку на блюдце.
– Прекрати, – тихо сказал граф, но от одного-единственного слова, произнесенного ледяным тоном, девушка сникла и подобралась. Только глаза хищно сверкали.
А я почувствовала, как внутри разливается тепло. Он снова меня защитил!
На прощание Галия все-таки устроила мне пакость. Голодная я, едва дождавшись, когда за графом и его любовницей захлопнется дверь, схватила кусок ветчины, сыр, запихнула их за щеку, под насмешливым взглядом всепонимающего Тима пододвинула поближе блюдо с остатками копченой оленины… И предстала перед Йаррой во всей красе – с набитым ртом, перемазанной жиром физиономией и свиными ребрышками в кулаке, когда Галии приспичило вернуться за забытым – специально оставленным! – кольцом.
– Мда-а-а… – протянул Тимар. – По-моему, ты ей не нравишься.
– Ум-гум-ным?
– Что?
– А должна? – прожевала я.
– Нет. Но было бы проще.
Днем я сидела за книгами, попеременно кося глазами в учебник и в окно. Даже пересела на другой подоконник, с видом на юг – куда-то туда ускакал небольшой отряд с Йаррой во главе.
