Свеча уже догорела, когда я решила, что таки ж спрячу клинок в конюшне, та как раз на пути к дороге, а ещё схороню получше кошелёк с серебром. Потому что коли Лианна так вот походя в чужом шарит, то запросто моё трудом заработанное присвоить может. И ничего я никому не докажу — монетки-то все одинаковые, а Лианна — такая милочка!
На ночь сунула кошель под подушку. Дверь подпёрла стулом — замков тут не было. Забралась на кровать. Пусть сегодня мне баба Рила приснится, может, что подскажет.
Но сон не шёл и не шёл. Зато в голове крутились мысли. Странное дело: получается, ложь бывает двух разных видов. Одна — вот как моя, когда с перепугу насочиняла, откуда пришла и как меня зовут. В принципе, кому какое дело, как имя моей бабушки или есть ли у меня в Гифаре тётка. Никому от того ни холодно ни жарко. И на том, что происходит сейчас, это тоже никак сказаться не может. Но я вынуждена выкручиваться и постоянно помнить, что и кому говорила. А если однажды меня поймают на оговорке или противоречиях, то заклеймят лгуньей.
А ложь второго рода — это то, как поступает Лианна. Скажем, украл у кого-нибудь из кошеля монеты и тут же ткнул пальцем в ни о чём не подозревающего соседа, заявил, что, мол, своими глазами видел, как тот в чужой карман залез. И соседу уже не отмазаться и не отмыться, ведь монетки-то все одинаковые. Докажи, что ты не вор! Вреда от такой лжи во сто крат больше, но творить её намного легче, потому что не надо ничего лишнего помнить, не надо думать, что кому сказал. Сделал гадость — и пошёл дальше.
Выходит, поймать Лианну куда труднее, чем меня. И неважно, что зла я никому не причинила, если всё вскроется, виноватой тоже буду я.
Повернулась на другой бок. Что-то ночь холодная…
Плохо быть чужой.
Кинжал лорда Асарана я спозаранку тихонько оттащила на конюшню и, занимаясь обычными делами, незаметно сунула на дно здоровенного ларя с овсом. Там до него не дороются, а я, в случае чего, забрать смогу.
Деньги в кошеле пересчитала и, замотав в старое тряпьё, забила в мой мятый чайник, прикрыв сверху штопаными носками.
После этого мне стало поспокойнее.
А зря.
Следующая атака Лианны пришла, откуда я её совершенно не ожидала.
Сегодня я отвечала за обед и, пока Оласа занималась стиркой, сварила большую кастрюлю борща — чтоб на пару дней хватило, а ещё потушила в чугунном горшке мясо с луком и грибами. Гарниром ко второму должна была стать обычная варёная картошка.
Еда уже была готова, когда на кухню неожиданно заглянула Лианна. Улыбнулась:
— Попить чего-нибудь есть? А, да, тебя сестра звала, она в столовой.
Переставив кувшин с квасом на ближайший стол, я вышла. Если Оласа зовёт, надо идти. Тем более что у меня всё уже готово.
Оласа и вправду была в столовой, с кипой белоснежного белья на руках.
— Ты меня звала?
— Я? Звала? — Оласа нахмурила лоб. — Ну, раз ты тут, помоги сменить скатерти!
Конечно, помогу.
Когда вернулась на кухню, Лианны уже не было. Я пожала плечами и выкинула взбалмошную девчонку из головы.
К обеду обычно собирались все, кто был на заимке. Ну, кроме тех, кто патрулировал сейчас дорогу, и Марлины, которой в её положении было не до обедов.
Мне нравилось слушать, как соседняя комната наполняется шумом шагов, мужскими голосами, смехом. Слышно, как двигают стулья — наверное, все рассаживаются за столом. Сейчас вынесу хлеб, зелень, а потом кастрюлю с торчащим из неё половником. Запах от наваристого борща шёл такой, что у меня самой слюнки текли.
Заглянула Оласа:
— Давай помогу, а то они сейчас скатерть жевать начнут.
— Бери хлеб. А я борщ.
Прихватила полотенцем горячие ручки и рывком подняла огромную кастрюлю.
Сейчас мы всех накормим!
Радовалась я ровно до того момента, когда Тиваль, которому я налила миску борща сразу вслед за Батькой, поднёс ложку ко рту.
Поднёс — глотнул — и скривился.
Я недоумённо заморгала. Что не так? Я ж пробовала, пока варила, всё было хорошо, даже отменно.
Лэш сунулся в тарелку, зачерпнул ложку — и закашлялся. Причём первым порывом было — я видела — плюнуть на пол.
Батька поднёс ложку ко рту не спеша, осторожно. Пригубил — и его тоже перекосило!
Я, не выдержав, подтянула к себе тарелку Тиваля, зачерпнула… тьфу ты! Живая соль! Причём пересолено так, что скрыть огрех, как скрывают обычно — разведя бульон водой, — никак не выйдет.
Но откуда? Всё ж было нормально буквально десять минут назад!
С дальнего конца стола на меня, улыбаясь, глядела Лианна.
Тушёное мясо я попробовала прямо на кухне — и не зря, то также было непоправимо испорчено. Хоть плачь. И никому ничего не объяснишь и не докажешь…
Обедали молча, картошкой с зеленью и постным маслом.
Батька, глядя на меня, укоризненно качал головой.
Я сама предложила впредь готовить только под присмотром Оласы, ведь вряд ли Лианна станет подставлять сестру? А ещё собиралась заплатить из еженедельного жалованья за испорченные продукты, хотя тянул убыток почти на три серебрушки.
Настроение было паршивым. Патрульные явно были на меня в обиде, Оласа расстроена, а Лианна улыбалась.
Получается, эта стерва, чтобы добиться своего, не стесняется портить жизнь окружающим.
Сейчас мне было жаль её мачеху. И стало ясно, что неспроста отец сослал милую доченьку куда подальше.
На том дело не кончилось. От следующего скандала с позором меня буквально чудо уберегло.
Вечером я полезла за мешком под кровать, хотелось подержать в руках дедов кинжал, словно через сталь ко мне могла перейти частичка его мужества и везения, и вдруг заметила, что угол простыни не заправлен под матрас. А я всегда стелила постель аккуратно. Поморгала, потёрла переносицу, приподняла угол матраса — и увидела лежащий на дне кровати гребень. Красивый, похоже, серебряный, зубья ровные да частые, а навершие яркими синими камнями украшено.
Только откуда он тут?
Ответ напрашивался сам собой: из соседней комнаты. И пусть меня заставят съесть полную кастрюлю того пересоленного борща, если ещё сегодня вещицу не начнут искать. Вернуть нормально не получится. Стоит взять гребёнку в руки и выйти с ней в коридор, как — спорить могу! — Лианна поднимет плач и визг, на которые сбежится весь дом.
Остаётся одно — выбросить эту штуку в окно. Причём надо постараться кинуть так, чтобы та упала под окном соседки. Если она Лианне нужна, пусть в крапиве ищет.
Сказано — сделано.
Протянула руку к гребню — и отдёрнула. Почему-то не захотелось его касаться. Подумала, взяла чистое полотенце, и уж им прихватила вещицу. Высунулась во двор — никого не видно? — и швырнула гребень под окно Лианны. И только успела затворить ставни, как в коридоре раздались шаги.
