Может, мне тут и остаться? Буду жить в лесу, научусь ставить силки, домик построю или землянку выкопаю. Ага… представила себя лет через тридцать — как сижу на завалинке седая, в сносившихся дырявых лохмотьях и, мурлыкая под нос частушки, подпиливаю кинжалом отросшие чёрные ногти на босых ногах… Жуть. Ведьма ведьмой!
Остаётся обзавестись клюкой и ручной вороной.
Но смех смехом, а, если верно понимаю, идёт уже последний месяц лета. Это кажется, что месяц — долго, а пролетит — не заметишь. Спешить не стану, но и останавливаться не буду. Иначе выйдет так, что в этих местах и зимовать придётся.
Спустя несколько дней, как отклик на мои думы, я наткнулась на первый след человека в этих горах. Сначала заметила старый серый пень, явно со следами топора. Остановилась и начала озираться. Срубленное дерево было толстым, выходит, уволочь далеко его не могли.
Стала оглядывать склон холма, у подножья которого стояла, и сквозь листву углядела-таки то, чего в диком лесу быть не должно, — правильность, несколько ровно лежащих друг на друге брёвен. Поднялась туда. Да, не ошиблась — передо мной были развалины когда-то стоявшей тут избы. Крыша давно провалилась, обрубки, из которых неведомые плотники сладили ступени крыльца, сгнили, брёвна стен почернели. От руин веяло запустением.
Вошла внутрь. Хозяев тут давно нет. Сами ли они ушли или что-то случилось, наверное, узнать мне не дано. Но осмотреться надо. Если я затерялась тут, в горах, любая вещь будет не лишней.
Ноги тонули в бурой влажной листве — сколько её сюда нанесло-то! Из стен торчало несколько проржавевших гвоздей. На одном болтались обрывки сгнившей верёвки. М-да, и где тут искать полезное? Поразмыслив минуту, решила расчистить, насколько сумею, пол. Если что-нибудь осталось, то там.
Возилась полдня, перемазалась, умаялась. Сначала отрыла остов кровати, рухнувшую со стены полку и котелок — увы — проржавевший насквозь. Зато потом повезло: я обнаружила настоящее сокровище — топор. Плевать, что топорище сгнило, зато лезвие цело. Наточу о камень, буду при инструменте. Если и впрямь зимовать придётся, смогу и о дровах позаботиться, и землянку какую сладить.
Последняя находка ошеломила.
В дальнем углу, перегороженном лесинами с рухнувшей крыши, в листве прятался потемневший череп. Человеческий. И не только он. Аккуратно разгребая листву, обнаружила кости и остатки одежды. Плоть давно исчезла, была съедена насекомыми или просто сгнила. Трогать останки не хотелось. Отчего-то сильнее всего путала массивная, с торчащими костяными отростками цепь позвоночника.
Но, подумав, что, может статься, годы спустя кто-то наткнётся вот так и на меня, решила попробовать выкопать могилу. Неглубокую, уж какая выйдет. Зато наверху я могу навалить больших камней и укрепить вешку. Если сделать ту осиновой, простоит долго.
На прогалине, где меньше корней, начала рыть. Шло медленно… кинжал — не лопата, и беречь его надо. Кстати, для бытовых нужд я использовала клинок лорда Асарана, дедов было жальче. Яма вышла кривой и неглубокой, но лучше так, чем просто в углу валяться. Кости руками не брала, потому что в последний момент в голову стукнуло, что неведомый хозяин избы мог помереть от болезни — натянула вместо варежек носки. Потом оболью их кипятком из чайника и прополоскаю в первом же ручье.
И под костями, на полу, меня ждала ещё находка. Словно награда за то, что позаботилась об умершем. Когда аккуратно сметала листья, глядя, не пропустила ли какую кость, рука наткнулась на что-то непонятное, какой-то почерневший, а потому и не замеченный сразу мешочек. А в нём как орехи. Кожа, видно, хорошо обработана была, оттого и не сгнила. А вот тесёмка трухой распалась.
Перевернула — и на ладонь выкатились несколько разноцветных камней. Матовые, неправильной формы, но каждый крупнее боба. А у одного на боку скол, и видно, что внутри камень зелёный и прозрачный. Это я что ль самоцветы нашла? Выходит, хозяин был старателем? Но мы ж не в Запретных горах…
Камни решила пересыпать в пустой мешочек из-под крупы. Если когда-нибудь выберусь отсюда, пригодятся. Разберусь, что это такое, может, невестой с приданым сделаюсь.
С могилой я постаралась на славу. И камней натаскала, и вешку смастерила. Умаялась. Решила, что переночую неподалёку, а завтра вернусь, положу букет цветов, помолюсь и тогда уж пойду дальше.
А ночью приснился отец, которого я совсем не помнила.
Но это же не мог быть он?
Дни сменялись днями. Я шла и шла, раздумывая, есть ли где-то конец у этой горной страны. Не то чтобы тут было плохо, просто чувствовала я себя потерянной. Словно осталась одна-одинёшенька на целом белом свете, а всё, что было до того, — приснилось.
В какой-то момент пришлось пообещать себе, что если и через три дня никуда не приду, то начну искать место для зимовки. Хуже, если упрусь, продолжу путь и окажусь в местах, где костёр не разожжёшь и есть нечего.
Не пришла.
Зато подходящее место — узкая ложбина меж двух сомкнувшихся вершинами серых скал — нашлось быстро. Осмотрелась. В полусотне шагов обнаружился текущий с горы ручей, и в нём сразу же удалось поймать крупную рыбину. Отлично! А когда за ручьём разглядела орешник, то решила, что всё, точно, остаюсь тут. Теперь моё дело обустроить убежище так, чтобы оно хранило тепло, а до меня никакой голодный зверь добраться не мог. Хотя хищников в здешнем лесу я пока не встречала. Даже волчьего воя, который обычно начинается к концу лета, не слышала.
Пару следующих недель я пахала, как вол, постоянно ругая себя за то, что забыла одно или другое. Например, надо, пока солнышко да тепло, заготовить сена для постели. А нарезать кинжалом столько травы не так-то просто. Надо сладить остов кровати — не спать же на куче сена прямо на земляном полу? Надо смастерить очаг, чтобы большие камни, нагретые огнём, постепенно отдавали тепло, когда тот потухнет. Надо огородить камнями, да помощнее, моё убежище спереди и сзади. Надо нарезать дёрну на крышу. Надо собрать в лесу уже спелые орехи, пока их не нашли белки. Надо, надо, надо…
Сильнее всего хотелось найти дупло с дикими пчёлами. Тогда б и сладкое было, и воск для самодельных свечей. А ещё я видела на лугу зайца — но зайчатина ускакала, осталось только облизнуться вслед.
Но дел было — не переделать.
Оставалось радоваться, что пока не начало холодать.
Я уже обжилась и начала привыкать к своему нехитрому быту, когда однажды ночью проснулась от тряски и грохота. Мамочки, что это? Спросонья, в темноте, не понять. То ли ломится ко мне кто-то, то ли просто земля ходуном ходит. Снаружи трещит и грохочет страшнее, чем в грозу. Должна я выскочить вон, чтоб скалой не придавило, или лучше тут остаться? Решила, что мои скалы друг друга надёжно подпирают, а если придавит, так сразу в лепёшку, и понять ничего не успею. А снаружи — жутко. Сжалась сама в комок, стиснула в руке дедов кинжал и так и сидела, пока всё не стихло. Подождав ещё немного, вытянулась, повернулась на бок и уснула.
