Утро началось с расстройства — моя каменная ограда наполовину обвалилась. Понятное дело: в основание я клала плоские камни поздоровее — те остались на месте. А наверх — решила, что сойдет, — булыжники помельче да полегче. Не сошло. Эх, говорила баба Рила, что никогда не надо халтурить. Ничего, ещё тепло, успею переделать. Натаскаю подходящих с берега ручья. Кстати, надо взять чайник, набрать воды и самой умыться.
От землянки до ручья было всего полсотни шагов. Я их прошла — и разинула рот.
Потому что ручья не было. Я стояла наверху косогора, под которым текла широкая река. За рекой — вместо леса с моим орешником — простиралась каменистая равнина. Лес отодвинулся далеко, почти к самому горизонту. А за лесом виднелись вовсе незнакомые горы.
Куда всё делось? Разве так бывает?
Воды я всё же набрала. И вернулась в землянку. Села и начала рассуждать. Понятно, что ничего не понятно. В нормальном месте так быть не должно. И в ненормальном по разуму тоже… но есть. Неясно только, перетащило куда-то меня вместе со скалами или же унесло орешник с ручьём и принесло реку с равниной. Есть ли способ это выяснить? Пока не знаю. Но вопрос не пустой. Потому что если унесло меня, надо решить, продолжать ли путь в прежнем направлении с новой точки. Хотя что решать? До весны я точно никуда не пойду.
Река оказалась тоже полезной. У берега я нарезала лозы, из которой собиралась попробовать сплести верши для ловли рыбы. Как те устроены, знала, видела не раз. Штуковина вроде бутыли, рыба туда заплыть легко может, а обратно выбраться острые концы прутьев мешают, за жабры цепляют. И себя будет чем занять. А если верши не получатся, обзаведусь корзинами. Тоже в хозяйстве сгодятся. Ещё попробую накопать корней камыша — патрульные говорили, что их можно печь и есть.
Но с камышом не сложилось.
Поутру, взяв кинжал и пустую суму, отправилась на берег реки. И, ещё не выйдя на открытое место, вдруг услышала, как кто-то поёт. Голос мужской, слов не разобрать. От неожиданности застыла, а потом опустилась на четвереньки и на карачках поползла вперёд, пока не стало видно.
По другому берегу реки шёл путник. Судя по внешности и походке — молодой парень. Он уже удалялся от меня, я только и могла разглядеть синюю куртку с заплатой на локте, тёмные, перехваченные лентой волосы ниже лопаток и заплечную суму вроде моей. Шагал легко и напевал что-то весёлое. Мотив был незнаком.
Выходит, где-то здесь есть люди?
Должна ли я окликнуть его? Кинуться следом?
Или так только навлеку на себя новую беду?
Пока думала — парень ушёл уже далеко.
А я, забыв о камыше, побежала в землянку, за сумкой. Потому что решила, что, если он пойдёт назад, всё же попробую покричать, позвать.
Но, хоть и торопилась, к моему возвращению путник исчез. И я зря просидела весь день, обшаривая глазами горизонт, обратно он не вернулся.
А ночью снова затрясло. Совсем рядом затрещало, зашумело кроной и рухнуло какое-то дерево. Послышался грохот камнепада… а потом всё стихло.
Что за напасть?
Утром уже не было ни реки, ни равнины. Оказалось, что моя землянка стоит на южном склоне неширокой долины.
Я только руками развела…
Эх, надо было быстрее соображать. Может, сейчас шагала бы с тем парнем вместе к ближайшему городу. А то перезимую — и вовсе разговаривать разучусь.
Пойду искать, где тут теперь умыться можно.
* * *
Лето всё не кончалось и не кончалось, а я поняла, почему в этом богатом краю не живут люди.
Как можно жить, если ночью тряханёт — и половину деревни и родное поле, которое раскорчёвывали семьёй целый год, унесёт неведомо куда? А что будет с городом? Растащит по одной улице по всем горам? А с дорогой в этот город?
Меня вот носило раз за разом.
Один раз забросило в страшное место: кусок леса вместе с землянкой переместился высоко на горный склон, и я была тут не одна — подобравшись к опушке, за каменной осыпью, на противоположном склоне увидела двух дерущихся каменных гигантов. Сами серые, громадные, руки и ноги, как гранитные столбы, вместо лиц — щель огромной пасти поперёк бугристого валуна головы.
Скрежет, грохот, гулкий топот, тяжёлые удары и воспоминание, как я сначала пячусь, согнувшись в три погибели, а потом с колотящимся сердцем несусь прочь со всех ног, долго преследовали меня во сне.
После следующего землетрясения я проснулась в тенистых отрогах большой горы рядом с лесной рекой. Услышав ровный шум, поднялась чуть выше по течению и увидела водопад, из которого кинжальными лезвиями выступали острые скалы. Отчего-то стало грустно, а в голове сами собой — влияние Кона, наверное, — возникли строки:
Простынь белую водопада
Рассекают чёрные камни.
Неужели туда мне надо,
Раздробиться, как эти капли?
Вздохнула. Похоже, я потерялась. Совсем-совсем.
Найдусь ли когда-нибудь? Смогу ли вернуться к людям?
В последний раз меня зашвырнуло на край холмистой равнины, покрытой перелесками. Землянка оказалась на склоне горы на краю оной. Что и понятно, гор в этом зачарованном краю было не счесть. Вот ровное место — это редкость. Пойти, что ли, поискать, что съедобного есть в округе?
Не то чтоб я продолжала ждать зиму — уже стало ясно, что и с ней тут неладно и можно особо не тревожиться, но хозяйственные инстинкты гнали на промысел, как хомяка по осени.
Отходить от землянки днём я не боялась, потому что поняла — землетрясения всегда случаются по ночам. То есть, пока светло, всё спокойно стоит на своих местах. Но ложиться спать надо там, где хочешь поутру проснуться.
Так что, заприметив на соседнем холме малинник на опушке берёзовой рощи, взяла тару и отправилась за добычей. Надо проверить, вдруг есть ягоды? И грибы заодно поискать, по малине с берёзами часто осенние опята растут. По календарю осень — вдруг есть?
Пыхтя, влезла, обернулась — и остолбенела. С места, где я стояла, просматривалась на несколько лиг ложбина меж двух рядов холмов. И вдали, почти на границе видимости, мелькнул человек. Прищурилась, не веря глазам: синяя куртка, быстрая походка, идёт прочь от меня.
Всего несколько мгновений, и путник исчез в лесу.
Глава 19
В наше время лошадь пугается лишь тогда, когда видит другую лошадь.
Э. Брильянт
Я заголосила. Ничего лучшего в голову не пришло.
Потому что пока добегу до места, где пропал парень, тот окажется тролль знает где. А я потом до ночи буду искать дорогу назад к родной землянке и не факт, что найду.
Завопила громко, что есть мочи:
— Помогите!!! Ау-у!
