До кровати я его волокла, подхватив под мышки, иначе бы мы не протиснулись в щель, оставленную в каменной стене для прохода.
Уложила на спину, плюхнулась на край постели и задумалась — а дальше-то что делать? Ясен пень, пытаться помочь. То есть лечить, уж как умею. Но с чего именно начинать? Наверное, с головы — та хоть на виду. Сначала уберу кровь и грязь, а то под серо-бурой коркой ничего не разглядеть. Эх, плакала моя нательная сорочка, а у меня их всего две!
Оторвав рукав, намочила тёплой водой из чайника и принялась обтирать лицо. Тряпка сразу побурела от крови пополам с каменной пылью. Отполоскать бы надо. А в чём?
Куда, кстати, делась сумка этого парня? Может, там есть котелок? Сейчас, лицо оботру, попробую немножко напоить из носика чайника и побегу поищу.
Я промедлила дольше, чем собиралась. После месяцев одиночества странно было прикасаться к другому человеку, да и парень казался симпатичным. Не красавцем, а именно славным, с приятным открытым лицом. Почему-то вспомнилось, как он легко шагал вдоль реки и пел.
Постараюсь выходить.
Мне пришлось копаться в осыпи больше часа, пока нашарила лямку, а потом вытянула рюкзак. Первым делом ощупала — есть котелок, нет? Кажись, есть! Отлично. Тогда бегу назад, оставляю вещи в землянке, а с чайником и котелком иду за водой. Где у нас теперь река, пока не знаю, но неважно, какая-нибудь лужа или бочаг всегда найдутся.
Угадала. Небольшой чистый ручеек в каменистом ложе обнаружился в другой стороне. Может, тут даже рыба есть, потом погляжу. А пока зачерпну воды и — прищурилась — надеру растущей на берегу крапивы. В травничестве я почти не разбиралась, но то, что крапива хорошо кровь останавливает, знала. В деревне, если месячные тяжелые или после родов кровотечение затянется, бабы пили крапивный отвар.
Когда вернулась, парень лежал, как я его оставила. Неподвижный, бледный, дышит часто, на лбу испарина выступила. Видать, совсем плохо ему. Сейчас попробую помочь, не зря же мы с Оласой столько Лэша и Лира мучили!
Оласа говорила, что одежду на раненых не берегут — режут. Но если новую взять неоткуда? Так что сохраню, что смогу.
Синюю куртку удалось стянуть без потерь. Сначала со здоровой руки, потом — медленно и бережно, без рывков — с покалеченной.
Ворот рубахи был затянут шнуровкой. Распустила и тоже стянула. Парень глухо застонал и дёрнулся. Рёбра, что ли, поломаны? Это нехорошо. Сейчас попытаюсь разобраться…
Пока раздевала, разглядывала свой трофей. Тощий, но с мышцами. И, видать, совсем молодой, может, только чуть меня старше. Я и по лицу поняла, что он юнец юнцом, и сейчас убедилась — кожа на груди была гладкой, вовсе без волос. Зато в синяках и ссадинах. Но открытых ран не видать.
Взяв тряпку, начала его обтирать. Потом вытряхнула на край кровати содержимое найденной котомки. Одну свою сорочку я пожертвовала, но рвать на бинты всё, что есть, несогласная! В суме нашлись две полотняные рубахи и склянка с жёлтой мазью. Открыла, понюхала, задумалась. Вряд ли это крем от веснушек? Мазнула себе по тыльной стороне руки — не жжёт. Логично предположить, что это как раз что-то целебное, а уж от синяков или от ран, не так важно.
Порвав одну из рубах на полосы, затянула рёбра. Оласа говорила, что надо так, иначе не срастутся. Пока возилась — нагрелась вода в котелке. Аккуратно, тряпкой, промыла рану под волосами надо лбом. Намазала края мазью и забинтовала голову. И занялась рукой. Та уже опухла в локте. Ох, вот тут я совсем не мастер, как бы он после моего лечения калекой не остался. Знаю только, что суставы выше и ниже повреждения обычно стараются зафиксировать неподвижно, что руку надо согнуть в локте под прямым углом и что лучше, если пальцы полусогнуты. Сейчас накапаю бедняге в рот отвар крапивы и начну мастерить лубок.
Спасло нас обоих то, что парень очнулся. А то бы я намотала…
Застонал, распахнул глаза — и попытался дёрнуться прочь от нависшей над ним меня. Что, такая страшная? Попытка закончилась воплем. Ну, ясно, больно же! Пока был в отключке, ничего не чувствовал, а тут разом заныли и рука, и нога, и голова, и всё, что между ними…
— Где… я?..
— Ты под обвал попал, я тебя откопала и к себе приволокла.
— К себе? — попытался повернуть голову и застонал снова.
— Убежище у меня тут. Слушай, ты весь битый и ломаный. Пока снова не отключился, скажи, для чего твоя мазь и знаешь ли ты, как фиксировать переломы?
Ну да, нас тут только двое. Больше спросить некого. А раз руки и ноги его, пусть сам и решает, что с ними делать.
— Что сломано?
— А ты не чувствуешь?
— Нет. — В первый раз улыбнулся, светло, белозубо: — Всё болит. Да, мазь от ссадин и порезов.
— Тогда слушай. На рёбрах синяки со ссадинами. Может, что-то и сломано, не знаю. Я их туго забинтовала.
— Ага, теперь понятно, почему дышать не могу. Но сделала правильно. Что ещё?
— По темечку тебя камнем приложило. Кожу рассекло, ты весь в крови был. Я промыла, края раны твоей мазью смазала, забинтовала.
— Пойдёт. Ещё?
— Ещё рука и нога. Как сапог снять — не знаю. Нога опухла. И локоть тоже.
— Сапог жалко… другого нету.
Тоже, что ль, заблудился в этих дивных местах? Спрошу позже.
— Знаешь, попробуй стянуть, я потерплю, — продолжил парень.
Сомневаюсь я что-то…
— Скажи сначала, что с твоей рукой делать?
— А что с ней? Подожди, сейчас посмотрю, — напрягся, пытаясь приподняться и дотянуться здоровой конечностью до больной.
— Погоди, сейчас поддержу тебя за плечи, — чуть-чуть запоздало сообразила я.
Если он в целительстве разбирается, это хорошо. Одним калекой в перспективе меньше.
Я смотрела, как он, прикрыв глаза, легко водит кончиками пальцев по исцарапанной коже. Будто видит пальцами.
— Лучевую кость сломал. Но это быстро срастётся. — Повернул голову ко мне: — Ты лубок мастерила? Правильно. Давай я помогу доделать, ты забинтуешь, а потом руку мне на шею повесим.
Кивнула. Ну да, если он будет помогать и говорить, что не так справлюсь. Затем и попросила сначала с рукой разобраться. Потому что если дёрну сапог, а он опять от боли отключится, разбираться придётся самой. И ведь наразбираюсь…
Пока мучила руку, он терпел молча. Только поинтересовался, какой гадостью я его поила, кивнул и попросил ещё.
Зато с ногой произошло, как и предполагала. Я потянула сапог, он заорал и потерял сознание. Ну и ладно. Пока в себя придёт, всё закончится.
Очнулся он ближе к закату. И завозился, видно, выйти надо было. Угу… и куда он такой поковыляет? А навернётся, будут не две конечности сломаны, а все четыре. А то ещё и шея в придачу.
