Книга Кровь не вода, страница 26. Автор книги Мария Метлицкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кровь не вода»

Cтраница 26

На Альбинкины занятия танцами и Нинкины в худшколе тоже смотрели косо. Но не комментировали. На Димкины хождения в биокружок при университете тоже помалкивали.

Но уж когда было куплено – по настоянию, естественно, Лиды – пианино, тут они не выдержали и высказали все не только любимому брату, но и невестке. Все!

Лида усмехнулась и покачала головой, показав тем самым, что они все-таки из разного теста. Так, между делом – да что вы там понимаете?

Опять провела черту – откуда вы и откуда я.

Напомнила.

Сестры обиделись всерьез. Но – ненадолго. Надолго они не умели.

Между ними, сестрами, тоже, разумеется, случались разногласия. Тогда обиженная принималась искать поддержку у невестки, названивая ей ежевечерне и осуждая сестру. Мирились быстро, потому что жить отдельно, не вникая в заботы друг друга, совсем не умели.

Но обиды помнили. После рюмочки на семейных посиделках нарывы вскрывались. Крик, шум, обильные слезы с обеих сторон – и инцидент, как говорится, исперчен.

Лида часто звонила в Питер. Не по зову души – душевной близости с сестрой не было никогда, а из простого человеческого беспокойства – эту дурочку могли каждый день обидеть или обмануть. Но ей, надо сказать, везло. Да и времена были совсем не людоедские – про отъем хорошей квартиры у одинокой немолодой женщины в центре города тогда и не догадывались, а воровать у нее было определенно нечего. Она так и работала в Русском – «стульчаком» – той самой интеллигентной тетенькой, сидящей на старом венском стуле и следящей за порядком в зале.

Лиза всегда радовалась звонкам сестры и принималась подробно рассказывать о своей жизни. Какие-то глупые, ненужные подробности о коллегах-старушках, соседях по дому, прочитанной книге или о просмотренном фильме.

– А что ты ела? – раздраженно перебивала ее сестра. – Что ты вообще ешь? И какие у вас там цены?

Лиза моментально грустнела, начинала бормотать совсем невнятное, словно оправдывалась за что-то.

Лида выносила вердикт:

– Все ясно. Окна ты опять не помыла – какой, кстати, год? Третий? Или четвертый? Шторы не постирала – вдыхаешь пыль и жалуешься на кашель. Замечательно! Опять на подножном корму – сушки, печенье, конфеты. Потом будешь ныть, что желудок болит. Неужели, – голос ее наливался гневом, – неужели нельзя сварить себе хотя бы бульону? Ну, или каши? Обычной картошки? Проще ведь не бывает! И есть это всю неделю, ты меня слышишь? И уже горячая пища! В нашем возрасте, детка, уже не сидят на кофе и сухарях!

Чтобы задобрить сестру и просто перевести разговор, Лиза начинала расспрашивать о детях.

Разговоривая с сестрой, Лида раздражалась всегда. Даже не раздражалась, а злилась. Потом ей было неловко и стыдно – ну что она так, в очередной раз, припустилась на Лизу? Кому она, в сущности, мешает, кому делает плохо? Живет как хочет, никого не трогает, помощи не просит.

Позже поняла – внутри давно зрело неприятное чувство, что сестра живет одиноко и, в сущности, никому не нужна. Отдельно от ее огромной семьи. Оправдывала себя, что и ей, Лизе, не нужен никто. Но совесть точила. Завела разговор о переезде Лизы в Москву.

Та и слушать ее не стала – заверещала так, что невозможно было ее перебить. Не обсуждается. Точка. Здесь все свое, родное. А квартира? А мамочкин комод? А папино кресло? Нет, и оставь меня в покое! Пожалуйста! Навсегда. Просто – оставь. Эта тема – табу!

«Я ведь ничего у вас не прошу!»

Пугалась таких разговоров очень.

И все это было чистейшей и самой правдивой правдой – Лиза не попросила помощи ни разу и ни по какому случаю. Впрочем, какие там случаи? Жизнь ее текла так размеренно, так однообразно, словно заказано было откуда-то сверху: эта милая, тихая и одинокая женщина так и проживет свою скромную жизнь – без потрясений, страстей, ярких вспышек, обязательных безумств, случающихся в жизни любой, ну, или почти любой женщины, переживаний любого толка и разочарований в чем бы то ни было.

Ее все устраивало, она была всем довольна. Казалось, одиночество ее совсем не тяготит, а даже наоборот – оно ей приятно и необходимо. Она так привыкла к своей монотонной, непритязательной одинокой жизни, что любое действие, самое обыкновенное для обычного человека, например поездка к сестре в Москву, двухнедельное пребывание в шумной семье, расценивала как катастрофу, переворот или повинность – надо так надо. В конце концов, Лида – единственный родной человек. Обидеть ее нельзя. Невозможно!

Лида всегда была в хлопотах – вытаскивала что-то из холодильника, ожесточенно терла кастрюли после вечерней каши, до скрипа оттирала содой чайные чашки и простирывала в раковине кухонные полотенца.

– Сядь наконец! – просила ее сестра. – Ну давай поговорим, повспоминаем!

Уставшая Лида раздражения не скрывала:

– Да о чем, господи? В сотый, нет, в тысячный раз – про нашу дурацкую школу, про дачу в Ольгино, про эвакуацию? Сколько можно, боже мой! Ну, неужели тебе все это приятно? Про мамину болезнь, про «папочкины страдания»? Про то, как было в квартире невыносимо холодно и ты заболела воспалением легких? Лиза! – Она бросала кухонное полотенце, присаживалась на табуретку, тяжело вздыхала и укоризненно смотрела на сестру. – Ну сколько же можно? Ведь все это такая тоска, такая печаль! Разве надо по сотому разу все это мусолить? Да и потом, – тут она прибавляла голосу, – у меня столько хлопот! Что просто не знаю, как со всем этим справиться. А ты, – она безнадежно махала рукой, – да что ты там… понимаешь… во всем этом! Ты же у нас… привыкла жить для себя!

При этих словах Лиза вздрагивала и начинала плакать.

– Вот и поплачь! – с каким-то садизмом кивала сестра. – Поплачь, дорогая! Что тебе еще делать?

Это было, конечно, жестоко. Совесть потом мучила сильно. Но скрыть раздражение и усталость было так сложно, что, наверное, не стоило и стараться. Тем более с Лизой все проходило. Обиды ее к утру испарялись – как и не было. К завтраку она вставала в хорошем настроении и бестолково толкалась на кухне, опять всем мешала. Птичка божья, одно слово!

И Лиде в который раз становилось стыдно.

Глава семьи по-прежнему относился к свояченице пренебрежительно – ну, есть и есть такой родственник, куда денешься. В конце концов, терпеть ее не приходилось долго – та приезжала максимум на две недели пару раз в год.

Однажды Лиза осторожно спросила сестру – та была, кажется, вполне в сносном настроении:

– Лидочка! А твоя жизнь с Алексеем? Ты никогда ни о чем не жалела?

Лида усмехнулась:

– Понимаю, о чем ты. То, что Алеша человек из другого теста, мужик деревенский, гораздо проще нас, «графьев», да? Мы ведь интеллигенция, да? Голубая кровь, белая кость! Ну, по крайней мере, ты так считаешь?

Лиза осторожно кивнула.

– Да о чем ты? – покачала головой сестра. – Мы женаты тысячу лет. Прошли через всякое. Трое детей. Приноровились к друг другу, привыкли. Знаешь, что в семье главное?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация