Человечья стая сошла с асфальта, почва мягко оседала под ногами. Питер поглядел в первые ряды и заметил, кто идет во главе. Это был Станко, парень из кафе. Его долговязая фигура двигалась очень изящно, длинные руки качались свободно и непринужденно. Питеру внезапно подумалось, как странно, учитывая обстоятельства, что в руках у Станко нет никакого оружия. На самом деле... Ни у кого его не было. На самом деле... на самом деле да видел ли он хоть раз оружие с той поры, как прибыл на Оазис? Неужели это сообщество действительно безоружно? Да может ли такое быть? Поразительно, если так... Но с другой стороны, не легкомысленно ли настолько пренебрегать опасностью? Неужели здесь не бывает моментов, когда появиться без винтовки в руках было бы форменным безумием? Кто организовал этот коллективный набег в пустыню, во всеоружии одного лишь любопытства? Не идут ли все они навстречу смерти, обреченные быть раздавленными или разорванными на куски дикими зверями?
Ответ не заставил себя долго ждать. Ветерок рассеял туман, и стала хорошо видна вся полоса кустарника, и откуда ни возьмись возникла стая или стадо движущихся вперед существ — голов восемьдесят или сто. Кто-то из работников СШИК ахнул, кто-то вскрикнул, кто-то заворчал. Потом, конечно, раздался смех. Животные были размером с цыплят. Маленькие курчата.
— Нет, вы только поглядите, а? — протянул Станко, сияя.
Существа казались полуптицами-полумлекопитающими. Бесперая шкурка была розовой и кожистой, испещренной серыми крапинами. Похожие на утиные, головы покачивались в ритме ковыляющих движений. С боков свисали тщедушные рудименты крыльев, иногда они нежно подрагивали в такт ходьбе, но в остальном безвольно болтались, словно вывернутые карманы штанов.
— Просто глазааааам не верю! — прокатился голос Би-Джи.
Питер высмотрел его в толпе, но между ними было человек десять, и расталкивать их, пробираясь к нему, было бы невежливо.
Как по команде все остановились, словно не желая спугнуть животных. А стая вразвалочку все приближалась, по-видимому нисколько не боясь пришлых зевак. Покачивая толстенькими тушками, они продвигались вперед — медленно и неумолимо. Издалека непонятно было, сколько у них конечностей под брюшками — пара или две. По мере приближения выяснилось, что две пары: приземистые маленькие ноги, не по-птичьи мясистые. Покрытые пухом веслообразные лапы были более серыми, чем остальное тело, и казалось, будто они обуты в башмаки.
— Мимимишность в десятой степени! — сказал кто-то.
— В сотой! — отозвался кто-то еще.
Вблизи головы этих существ не так уж походили на утиные. Рыльца у них были мясистые и слегка напоминали поникшие собачьи носы. Крохотные близко посаженные невыразительные глазки создавали впечатление полнейшей тупости. Они не смотрели ни вверх, ни по сторонам, ни друг на друга, а только прямо перед собой. Их путь пролегал прямо рядом с базой СШИК, куда бы они ни направлялись. Они не издавали никаких звуков, помимо ритмичного «чап-чап-чап-чап» лапами по земле.
— Как мы назовем этих животинок? — поинтересовался кто-то.
— Цыпоидлы.
— Страшноуты.
— А как насчет «жирдяйчиков»?
— Серопузы!
— Дряблики!
— Харч!
Прокатился шквал хохота, но кто-то тут же заорал:
— Пауэлл, и думать не смей!
— А чего, так ни одного и не попробуем? — не унимался Пауэлл.
— А вдруг у них высокоразвитый интеллект?
— Да брось ты!
— Или, может, они считаются священными. У местных.
— И кто сказал, что они съедобны? — спросил женский голос. — Может, они ядовиты как черт знает что.
— Они направляются в сторону Города Уродов, — показал пальцем Станко. — Если они съедобны и удобоваримы, мы вскоре обязательно это узнаем. Ну, они нам их типа передадут. И уже в кошерном виде.
— Что значит «в кошерном виде»?
— Я не имел в виду... я говорю, ничего в этом такого. Просто часть обычной сделки.
— Какие вы все мерзкие, — заметил другой женский голос. — Как можно даже думать о том, чтобы съесть их? Они такие лапусечки.
— Кто лапусечки? Эти полуовощи? Посмотри им в глаза. Три извилины в мозгу — максимум.
— Может, они кусаются.
И вот так они стояли и болтали радостно, как дети, пока экзотическая процессия шаркала мимо своим путем.
— Эй, Питер, как твое ничего, братан? — Это Би-Джи его окликнул.
Би-Джи был в приподнятом настроении, хотя ему не помешало бы воспользоваться салфеткой. Вся эта катавасия, очевидно, застала его во время поедания или питья чего-то белого и пенистого, судя по белым «усам», обрамлявшим его верхнюю губу.
— Да все в порядке, Би-Джи, — ответил Питер. — Устал малость. А ты как?
— Все торчком, чувак, все торчком! Ну не красавцы, а? — Он указал на стайку колышущихся толстых задков, которые удалялись все в том же строю.
— Захватывающее зрелище, — согласился Питер. — Я рад, что не пропустил. Мне никто не сказал.
— По системе оповещения объявили же — громко и ясно.
— У меня в квартире такой нет.
— Наверное, они ее у тебя прикрутили. Из почтения. Ты ж должен сосредоточиться на своих духовных занятиях. А то пятьдесят раз на дню зудят в ухо: «Такой-то и такой-то, зайдите, пожалуйста, в кабинет двадцать пять», или «Просьба всему персоналу представить отчеты в грузовой отсек», «Парикмахер свободен ближайший час в комнате номер девять», «А ну все подняли свои жопы и понесли их в восточное крыло, потому как туда ковыляют смешные сучонки, целая толпища!».
Питер улыбнулся, но новость о том, что он отключен от местного радио, его обеспокоила. Он и так был достаточно отделен от жизни остального персонала СШИК.
— Ну... — вздохнул он. — Я бы расстроился, если бы пропустил это.
— Но ты ж не пропустил, братан! — просиял Би-Джи. — Не пропустил. — Он приподнял брови к небесам. — Наверное, тебе намекнули оттуда, ага?
— Наверное.
Питер вдруг разом обессилел под тяжестью пропитанной потом одежды и неизбывного чувства собственной неполноценности. Таинственные указания Господа на то, что ему необходимо учиться и «исполнять служение свое», прочно засели у него в мозгу.
Би-Джи тем временем приступил к делу, — собственно, затем он и пробирался к Питеру через толпу коллег:
— А как бы ты их назвал?
— Кого «их»?
— Ну, этих милашек, — сказал Би-Джи, махнув рукой в сторону отступающего войска.
Питер задумался на минуту.
— У оазианцев наверняка есть подходящее слово.
— Для нас оно не сгодится, братан.
Би-Джи скривил лицо и принялся хлопать языком по губам, как идиот, издавая булькающий звук. А уже через мгновенье с мастерством истинного комедианта изобразил на лице выражение достоинства.
