От Би сообщений не было.
Она порвала с ним. Она сдалась.
А вдруг... вдруг она покончила с собой? Весь мир катится в пропасть, она потеряла Джошуа, утратила веру, их брак рухнул... Все это было невыносимо, и, может быть, она просто не смогла жить с этим дальше. Она уже пыталась покончить с собой, когда была подростком. Тогда он чуть ее не потерял, еще даже не зная о ее существовании.
Питер открыл новую страницу на Луче. Он обязан верить, что Би еще жива, что она по-прежнему может получать сообщения от него. Пустой экран казался огромным, и всю эту огромную, обволакивающую пустоту нужно наполнить смыслом. Он думал о том, чтобы процитировать или как-то пересказать стих из Второго послания к коринфянам о нерукотворном доме, который ожидает нас, если наш земной дом рухнет. Конечно, это была цитата из Библии, но, возможно, она уместна и вне религиозного контекста — так Би-Джи стучал себя в грудь, чтобы обозначить, что дом — это не только кирпичи да известка, что дом может находиться где угодно.
И тут ему был голос:
Не будь дураком.
Я возвращаюсь домой, — написал он. И все.
Обещая вернуться, он осознавал, что понятия не имеет, как это осуществить. Он нажал на зеленую иконку, похожую на жука-скарабея, и Луч открыл ему меню из трех заглавий: «Профилактика (ремонт)», «Админ» и «Грейджнер». Ни одно не казалось вполне подходящим. Питер выбрал «Админ» и написал:
Мне очень жаль, но я должен уехать домой. Как можно скорее. Я не знаю, смогу ли когда-либо в будущем вернуться сюда. В любом случае моя жена должна быть со мной. Я ни в коей мере не пытаюсь вас шантажировать, я просто сообщаю единственно возможный для меня вариант. Жду ответа с подтверждением, когда я смогу отправиться.
С уважением,
Питер Ли (пастор).
Перечитав написанное, он удалил все, начиная с «Я не знаю» и заканчивая «единственно возможный для меня вариант» — слишком много слов, слишком пространные объяснения. Суть сообщения, та, которая требовала действий, была куда проще, предельно проста.
Питер встал, потянулся, рана на лодыжке напомнила о себе резкой болью. Она хорошо заживала, только плоть затвердела вдоль линии шва. Шрам останется навсегда и время от времени будет ныть. Даже чудо возрождения человеческого организма имеет свой предел.
Дишдаша, висевшая на веревке, уже просохла. Расплывчатый след чернильного креста почти стерся, поблекнув до призрачно-лилового. Отделка до того износилась, что казалось, ее умышленно так изготовили, чтобы она выглядела как мохнатая бахрома. «Уж не вообразил ли ты, что это слишком девчоночья одежка, а?» — сказала Би, когда они впервые разглядывали еще не распакованный балахон. Он вспомнил не только слова Би, он вспомнил звучание ее голоса, выражение ее глаз, свет, который падал ей на кончик носа, — вспомнил все. И как она сказала: «Ты можешь ходить в ней голым. Если захочешь». Она была его женой. Он любил ее. И несомненно, где-то во Вселенной, согласно законам времени и пространства и теории относительности, должно найтись место, где все это по-прежнему возможно.
— Представьте себя в крохотной надувной лодке посреди моря, — предложила ему Элла Рейнман во время того бесконечного собеседования на десятом этаже роскошной гостиницы. — Вдалеке виден корабль. Вы не знаете, приближается он или удаляется. Если вы встанете и начнете махать руками, лодка перевернется. Но если вы останетесь сидеть неподвижно, никто вас не заметит и вы не сможете спастись. Как вы поступите?
— Останусь сидеть.
— Вы уверены? Но если корабль и вправду уплывает?
— Мне придется это пережить.
— Вы будете просто сидеть и смотреть ему вслед?
— Я буду молиться Богу.
— А если ответа не будет?
— Ответ бывает всегда.
Их впечатлило его спокойствие. Его отказ от необузданных, импульсивных жестов помог ему достичь успеха. Это было спокойствие бездомного, спокойствие สีฐฉั. Сам того не ведая, он всегда был добровольным инопланетянином.
Теперь же он мерил шагами квартиру с исступленностью животного, угодившего в клетку. Ему необходимо попасть домой. Скорее, скорее, скорее! Иголка в вене, женский голос: «Будет неприятно», потом темнота. Да! Давайте! Каждая минута промедления была для него пыткой. Мечась, он споткнулся о сброшенные сандалии и со злости пнул их через всю комнату. Наверное, Грейнджер точно так же металась в своей квартире. Может, им стоило объединить свое неистовство, разделить бутылку бурбона. Ему в самом деле хотелось напиться.
Он проверил входящие Луча. Ничего. Кто, кстати, теперь должен читать сообщения? Какой-нибудь свободный от вахты инженер или судомойка? Что это, блин, за система такая, где нет кабинета, куда можно вломиться, и некого взять за грудки? Он еще какое-то время ходил из угла в угол, дыша как паровоз. Пол, потолок, окно, мебель, постель — все было не так, не так, не так! Он вспомнил о Тушке, о его разглагольствованиях насчет Иностранного легиона, вспомнил все подробности о тех слабаках, которые сходили с ума, лезли на стены, умоляя, чтобы их отправили «домооооой». Он до сих пор ощущал сарказм Тушки. Спесивый ублюдок!
Восемнадцать минут спустя на экране возник ответ от Админа.
Здоров. Переправил твой запрос руководству СШИК. Обычно ответ приходит через двадцать четыре часа (даже важные шишки иногда спят), но я предсказываю, что они ответят: «да». С точки зрения дипломатии хорошо бы издать пару звуков, мол, ты еще вернешься, чтобы закончить миссию, но стопудово не мне советовать тебе, как приобретать друзей и оказывать влияние на людей. Я не планировал лететь в следующем месяце, но не прочь еще заработать, куплю новые теннисные туфли, мороженого поем, в кабак наведаюсь. Или в бордель! Шучу. Ты меня знаешь - я же честный, добропорядочный пилигрим. Будь наготове, и я шепну тебе, когда пора в путь. Au reviore.
Тушка.
Едва дочитав эти слова, Питер вскочил, опрокинув кресло, и в экстазе подпрыгнул, вскинув руки в ликующем взмахе, будто спортсмен, празднующий победу над соперниками. Он бы даже закричал «аллилуйя!», если бы у него не перехватило дыхание от страшной боли, пронзившей укушенную ногу. Плача от боли и смеясь от радости и облегчения, он рухнул на пол, свернулся калачиком, словно букашка, или вор, сломавший обе ноги, или муж, сжимающий тело своей жены, как свое собственное.
«Спасибо, — выдохнул он, — спасибо...» Но кого именно он благодарил? Он не знал. Он знал только, что благодарить стоило.
27
Оставайся там, где ты есть
Имя ему было Питер Ли, сын Джеймса Ли и Кейт Ли (урожденной Вулфолк), внук Джорджа и Джун. Родился он в Хорнс-Милл, Хертфорд, Хертфордшир. Имена его кошек, в порядке появления, — Мокки, Силки, Клео, Сэм, Тит и Джошуа. Когда он вернется домой, то заведет себе другого кота из приюта для животных, если таковые еще останутся к его возвращению. Что касается собственного ребенка, то он назовет его или ее любым именем, которое выберет Би. Или, может, назовет ее Кейт. Они обсудят это, когда настанет время. Может, они подождут рождения ребенка и поглядят, что это за человек. Люди проявляют индивидуальность с первого дня.
