Сидел как-то фельдмаршал с регентом. Ужинали. Поздний вечер был уж. Всего-то три недели прошло со смерти Анны Иоанновны. Вдруг регент задал вопрос:
— А случалось ли вам, ваше сиятельство, предпринимать каких-либо важных дел ночью? Во времена походов военных?
Растерялся Миних. Герцог весь вечер производил впечатление, что он все время о чем-то думает. Оттого был рассеян и вопросы задавал невпопад. Только Миниху взбрело в голову, что регент догадался, а может и донесли о разговорах фельдмаршала с Брауншвейгской фамилией, об обещаниях его к свержению Бирона. Пот прошиб Миниха. Сразу холодом подземелий крепостных обдало. Померещилось — дверь откроется и Ушаков вползет, улыбаясь. Волнение Миниха не укрылось от регента. Он удивился:
— Что с вами, фельдмаршал? Почему мой вопрос привел вас в замешательство?
— Нет-нет, ваша светлость, — пытался выкрутиться Миних. — Это я так, вспомнил вдруг походы. Ведь не всегда виктории одерживали. Бывало, и конфуз случался. Вот и вспомнил один… А что вопроса вашего касаемо, так отвечу: по поводу ночных дел не припомню, но правила одного придерживался всегда. Коли обстоятельства благоприятствуют — ими надо пользоваться. А день ли, ночь ли, то без разницы.
Не понравилось Бирону волнение фельдмаршала. Подумал: «Точно замышляет что-то. Ишь, заерзал, боров. Надо бы отдалить его как-то. Услать бы куда подальше. Не-е-ет, скорее, скорее, нужно решать с престолом. Или Елизавета с моим Карлом, или Карл Гольштейнский с моей Гедвигой».
А Миних уж и не знал, как быстрее завершить ужин да вырваться поскорей из Летнего Дворца. Кусок в горло не лез. «Все! Прямо сегодня с ним покончим. Господи, скорей бы уйти отсюда».
В одиннадцать фельдмаршала, наконец, отпустили. Он миновал караульных, перекрестился, оглянувшись на дворец, выдохнул и полез в карету. «Манштейна, Манштейна, немедленно вызвать! Пора начинать», — думал, пока ехал к себе.
Все развивалось стремительно. В два часа пополуночи фельдмаршал с верным адъютантом прибыли в Зимний Дворец. Подняв с постели заспанную статс-даму принцессы Анны, фельдмаршал приказал ей разбудить все Брауншвейгское семейство. К Миниху вышла лишь одна принцесса. Он объявил ей, что готов арестовать регента. Были собраны все караулы Зимнего Дворца, которые тут же подтвердили свою готовность сражаться за Анну и своего подполковника принца Антона. Повезло заговорщикам, — Семеновский полк охранял в ту ночь их величества. Весь караул насчитывал 120 человек. Миних отдает распоряжение Манштейну взять два десятка семеновцев с собой и идти к Летнему Дворцу, к резиденции регента. Остальные, вместе с самим фельдмаршалом, двинулись чуть позади.
Манштейн приблизился к Летнему Дворцу, остановил свой отряд, а далее пошел один. В карауле стояли конногвардейцы. Подполковник играл ва-банк. Он просто предложил офицерам арестовать Бирона. Те переглянулись и, недолго думая, согласились. Манштейн ворвался в спальню герцога и объявил об аресте. Бирон пытался сопротивляться, но подоспевшие гвардейцы успокоили его светлость прикладами. Связанного, с забитым в рот кляпом, полуголого Бирона выволокли на снег. Здесь кто-то пожалел его, накинул на плечи солдатскую епанчу, а затем швырнули в карету Миниха.
К четырем часам дня, 20-го ноября 1740 года, было все кончено. Арестован регент со всем семейством, его младший брат Густав Бирон, а также кабинет-министр Алексей Бестужев-Рюмин, родной брат посла в Швеции, Михайлы. От греха подальше их отправили в Шлиссельбург, дабы там, в крепости, подале от столицы, чинить потом допросы.
Полки Петербурга были подняты в ружье и собраны возле Зимнего Дворца. Сама принцесса Анна Леопольдовна обратилась к офицерам и солдатам. Она объявила о низложении регента, его аресте, о том, какие бедствия он принес России. Затем возложила на себя цепь ордена Святого Андрея Первозванного и объявила себя Правительницей России при Императоре Иоанне.
О титуле таком никто прежде не слыхивал, но радость по случаю избавления от ненавистного семейства была столь велика, что никто не обратил на такую мелочь внимания.
Манштейн понимал, что все прошло слишком гладко. И это ему не нравилось.
В ближайшие дни были арестованы все креатуры Бирона — генерал Бисмарк в Риге, генерал Карл Бирон в Москве. Начиналось следствие.
* * *
Братья и дети герцога Курляндского.
Карл Бирон — старший брат регента (родился в 1684 г.) поступил на русскую службу при Петре Великом и дослужился до офицерского звания. Он имел случай обратить на себя внимание государя, но попал в плен к шведам, из которого бежал. Желая, вероятно, быть ближе к родине, он поступил в польскую службу, в которой дослужился до чина полковника. В год избрания на престол Императрицы Анны Бирон снова перешел в русскую службу с чином генерал-поручика и с отличием участвовал в крымском и турецком походах.
Манштейн характеризует его как человека крайне грубого, сварливого и всеми избегаемого. Не имеет, однако, никакого основания крайне резкий отзыв о нем автора известной «Истории России…» («Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете». 1846. Кн. IV, С. 243). Поводом к этому отзыву послужил антагонизм малороссийского старшины, который всячески старалась затруднять подвоз провианта в армию, досадуя на ограничение своих вольностей. В письмах к своему всемогущему брату Карл Бирон постоянно жалуется на то, что отряд нуждается в самом необходимом.
5 сентября 1739 г. он был произведен в генерал-аншефы. Вследствие столкновений с Минихом он вскоре подал в отставку, мотивируя ее расстроенным здоровьем, но когда брат его сделался регентом, он снова поступил на службу и был назначен генерал-губернатором в Москву. Одновременно с братом он был арестован и после допроса сослан в Среднеколымск. Возвращенный Елизаветой, он доживал свой век в своем лифляндском имении, где и умер в 1746 г.
Злейший враг семьи Биронов, Миних, отзывался о Карле Бироне: «Ревностен и исправен по службе, храбр и хладнокровен в деле».
Густав Бирон — младший брат регента, родился в 1700 г., службу начал в польской армии. Когда его брат сделался фаворитом, он был вызван в Россию и сделан майором вновь сформированного Измайловского полка. Он был не из тех людей, которые способны играть видную роль в государстве. Хорошо знавший его Манштейн характеризует его так: «Это был человек весьма честный, но без образования и недальнего ума». В политику он никогда не вмешивался.
В 1732 г. он женился на возвращенной из ссылки дочери кн. А. Д. Меньшикова Александре. В польской войне он не участвовал, к нему перешло командование Измайловским полком. Он скоро был пожалован в подполковники гвардии и генерал-адъютанты Императрицы (1734). В это время у него, как и у его старшего брата, начались неприязненные отношения с Минихом. Весьма возможно, что вследствие этого он пытался перейти в цесарскую (австрийскую) военную службу и пробыл несколько месяцев под командой знаменитого Евгения Савойского. Впрочем, он скоро вернулся в Россию и в это время овдовел.
Обожавший свою жену, он едва не сошел с ума от горя. Леди Рондо оставила нам трогательное описание похорон ее. Во время турецкой войны он с отличием участвовал в очаковском штурме, а затем в сражениях на р. Саврани, у Синковиц, у Ставучан, получил чин генерал-аншефа (1740).
