И он опять чуть не присвистнул на весь зал. Вот это авантюра! Вот это размах! Ай да Ральф! Ай да Хилдбер! Если, конечно, девица не обманывает его. Но, зная самого «Дже», он понял, что в сказанном юной боевичкой содержится как минимум процентов 90 правды. Вот это двойник! Такого даже и далекий предок, Петр Гарин, не имел! Вот это губернатор!..
— А если я не соглашусь? — спросил Дик, уже чувствуя всем нутром, куда он может втянуться, в какую волчью нору, в какой капкан, уже, наверное, выставленный на той опасной дорожке для таких любопытных интеллигентиков, как и он сам.
— Вы согласитесь, Дик, — сказала Луиза, положив свою нежную ручку на его руку. — Вас знает «Дже». Он уверен в этом. Еще он сказал, что отказаться — это ваше законное право. И пока он просит лишь об одном — взять с собой нашу аппаратуру. А там, в штате, на ваше усмотрение. Если вы найдете нужным воспользоваться нею, если вы найдете, что не все вам нравится в применении ваших ГСД, вы поступите так, как я вас просила.
Социалистка расстегнула лакированную сумочку, выложила на стол золотой мужской портсигар, рядом положила золотую мужскую зажигалку. Он молча смотрел на эти дорогие старинные громоздкие вещи и ждал, когда же юная бомбометательница вытащит какой‑нибудь перстень, в котором вмонтирована вся принимающая и передающая телеаппаратура, все фотоаппараты и магнитофоны. Луиза, плутовато улыбнувшись, придвинулась ближе к нему и сказала:
— Вот и вся наша техника. Зажигалка — фотоаппарат с автоматической наводкой на резкость, пленка уже заряжена, четыреста кадров, работает бесшумно. Портсигар — магнитофон с двадцатью дорожками, работает восемь часов, запись производится с расстояния не более десяти метров. Качество записи всегда высокое.
Дик ошеломленно все еще глядел на эту доисторическую рухлядь. И он должен будет с ней работать, с этим всем и за пять метров видимым портсигаром; с этой примитивной газовой зажигалкой!..
Луиза снова захихикала, довольна, вероятно, произведенным эффектом. Он пытался улыбнуться, но это у него не получалось.
— Мы на это и рассчитывали, мистер Ричардсон, — сказала она тихо. — И никто в наше время не подумает, что в этих громоздких вещах спрятаны магнитофон и фотоаппарат. Так будет более безопасно для вас… Так сказал и сам «Дже».
Он прислушивался к ее певучему голоску, чуть заглушаемому саксофоном негра, и тоже уверовал, что не так уж эта затея и глупа.
— Но не могу же я все время прикуривать? — возмутился Дик.
— Вам и не нужно это делать, мистер Ричардсон. Вы можете просто вертеть зажигалку в руках. Это ни у кого не вызовет подозрения. Только слегка нажимайте вот здесь, на донышко, — рассказывала ему тонкости их ремесла Луиза, уже повеселев, догадавшись, что Дик берется выполнить их задание. — Разрешающая способность оптики очень высокая.
— Проявлять пленку будете вы?
— Да, если вы нам доверяете.
— У кого останется отснятый материал?
— Оригинал мы можем отдать вам, а сами снимем копии. Вас это устраивает?
— Да. Я хотел бы, чтобы оригинал был у меня, — ответил Дик, еще не зная толком, будет ли он вообще снимать и зачем ему понадобится оригинал пленки.
Юная террористка объяснила ему быстро работу портсигара‑магнитофона, стала прощаться.
— Мне пора уходить, мистер Ричардсон, — как бы оправдывалась она. — Но мы вас найдем, если… — она замолчала, подыскивая подходящее выражение и опять вытирая вспотевший носик, — если вы благополучно вернетесь из Пенсильвании…
— Что вы имеете в виду, мисс Луиза? — насторожился Дик.
— Ну, как бы вам получше сказать. «Дже» просил передать, что это рискованно и очень опасно.
— Но я еду как представитель фирмы «Хименс и Электроника», а не как частное лицо. Кроме того, у меня будут документы из штаб‑квартиры базы № 23, рекомендации лаборатории доктора Мак‑Кея.
— Мы только на это и надеемся, мистер Ричардсон. Желаю вам удачи. До свидания… Возможно, вас будет кто‑то подстраховывать из наших, так сказал «Дже». Но он еще не уверен в этом.
Она протянула ему пухленькую руку, снова чему‑то хихикнула и направилась к бару. Там что‑то купила и вышла. Те двое, что сидели с ней раньше за одним столиком, тоже покинули кафе «Монро».
Глава 10. В ОБРАЗЦОВОМ ШТАТЕ
Дик пробыл в лаборатории «Послушные животные» не более двух часов. Потом с сотрудником доктора Мак‑Кея, с высоким субъектом по имени Фрэнк Хейс, вылетели в Питтсбург, самый крупный город Пенсильвании, там зашли в управление по борьбе с преступностью.
Первой они посетили федеральную тюрьму номер три, расположенную а пригороде Питтсбурга. Дик Ричардсон проверил аппаратуру, обнаружил незначительные неполадки, устранили их За ним проверил генератор ГСД и Фрэнк Хейс.
А потом Фрэнк попросил вывести заключенных во двор, огороженный высоким бетонным забором. Заключенные, в большей массе своей цветные, индейцы, мексиканцы, арабы, негры, колумбийцы, одетые в арестантские полосатые пижамы, потянулись как те полосатые зебры цепочкой по кругу, понурив голову.
Фрэнк включил генератор биоволн ГСД и направил цилиндрический излучатель вниз, во двор тюрьмы.
И там внезапно произошли перемены: заключенные как по команде разбежались по двору и начали громко смеяться, тыча друг в друга пальцем, будто видели что‑то такое, что‑то умопомрачительно забавное.
Начальник тюрьмы, низенький субъект с красной физиономией и такой же лысиной, подобострастно смотрел на долговязого костлявого Фрэнка — тот был чем‑то похож не нейрофизиолога фирмы Тэйта — на Дика, на самоуверенных этих ребят шагающего быстрыми шагами к президентскому креслу губернатора Ральфа Хилдбера.
— А нельзя ли, мальчики, сделать так, — лысый заискивающе посмотрел на Дика, почему‑то, видимо, считая его старшим, — чтобы эти гниды, — он хихикнул раза два, указав вниз на сидевших, обессиленных от смеха, заключенных, — поколотили сами себя?
Фрэнк кашлянул, что‑то переменил в настройке генератора, поменял тип излучаемых альфа‑волн.
Заключенные снова, как по команде, как послушные электронные игрушки, тут же повскакивали, насупились, захрипели ругательства, уставившись злобно друг на друга. А потом сцепились как те дворовые собаки. И крик, визг был такой же. Кто‑то рвал ногтями кому‑то лицо, кто‑то кусал зубами за нос, кто‑то повалил более слабого соперника и уже лупил его головой о бетон, превращая ее во что‑то красное. Запахло мочой, кровью, фекалиями.
Дик не выдержал, попросил Фрэнка прекратить этот сеанс издевательства. Но тот его не слушал. Он щерился, водил излучателем по осужденным. Потом, насладившись зрелищем, выпрямился, отставил одну ногу в сторону, задрав подбородок, сложив руки чуть ниже живота, изображая какого‑то вождя прошлых времен, не то Маленького корсиканца, не то Бесноватого баварца, не то Диктаторского горца. Его туповатое лощадиное лицо выражало сейчас власть, силу, кичливость; в то же самое время оно не было лишено и более простых эмоций, было счастливым и самодовольным, как у кобеля морда после очередной случки.
