Его теперь многие узнавали на улицах, и это ему доставляло неприятные переживания, много хлопот, от которых он старался теперь избегать, он хотел опять уйти в себя, но здесь, в городе, этого сделать было почти невозможно. Он одно время перестал бриться, надеясь таким способом изменить свой облик. Но тогда его еще больше узнавали те, кто смотрел передачу «Один на один», его скитания под силовым колпаком номер два в Бразилии. Обросший щетиной он походил опять же на того бандита, как две капли воды. А когда он сбрил все, то его опять же узнавали все те, кто с не меньшим азартом смотрел передачу из зала суда в Питтсбурге.
И вот теперь, готовясь к этому важному свиданию, он прикрепил усы, бородку, жиденькую, клинышком, козлиную. Глядя в зеркало, он отмечал, что стал сильно похож на своего далекого предка, на Петра Гарина. Но не это его сейчас беспокоило, хотя Кэти и сильно хохотала, наблюдая за его маскарадными приготовлениями, а то, что ему нужно ехать на свидание в центр Нью‑Йорка, в кафе «Демпси», расположенное рядом с городским управлением ФБР.
И опять же, не соседство с ФБР его волновало, — он оправдан, все обвинения в убийстве мадам Нонг Ки с него сняты — а то, что там, в этом кафе, будет и тот человек, которого агенты ФБР, по всей вероятности, давно и безуспешно разыскивают, и которого они бы с большой радостью сцапали.
Что заставило этого сильного и умного человека назначить свидание в таком опасном месте, ему было пока неведомо. Но ему не хотелось и послужить причиной поимки того. И вот почему он так тщательно рядился, чувствуя подсознательно, что нужно надеть, как нужно выглядеть. Кэти ему помогала. Она, видимо, еще не потеряла хорошего вкуса к таким переодеваниям. Она, собственно, и подсказывала, какую шляпу выбрать, какой кожаный, чуть потрепанный, плащ, и даже приладила Дику под мышкой на ремешках игрушечную сынишкину кобуру, набив ее туалетной бумагой. «Авось она тебе и пригодится!» — визжала от смеха Кэти, привлекая на сборы детишек, и те тоже смеялись, глядя на папочку. Эрик все выспрашивал: «Папа, ты идешь бандитов ловить?» А меньшая, Карен, так та целилась в него из большого пластмассового кольта. И Кэти шлепнула ее под зад, обозвала «зас… террористкой» и, без сомнения, совершенно напрасно и несправедливо. Ибо девочка была весьма и весьма воспитанной и аккуратной и всегда в нужный момент пищала: «Баба, хочу пи‑пи!»
И теперь Дик Ричардсон, ни дать ни взять, был похож не то на приехавшего из провинции шерифа, прятавшего у себя под мышкой свой старенький «вальтер», не то на частного детектива, но тоже, пожаловавшего в большой город из провинции на какое‑нибудь важное совещание или на курсы повышения квалификации. А то и на помощь местным блюстителям порядка, столкнувшимися со многими трудностями в столь трудный для них период.
Еще он долго не мог решить вопрос — брать ли ему свою «ясуру» или взять Кэтиного «ярославца». Кэти настаивала на том, чтобы он ехал на ее «ярославце», но только сменил номер. Она уже и приладила другой, отыскав его где‑то на свалке.
* * *
И все же они сели ему на хвост. Уже с час ему никак не удавалось оторваться от мощного «БМВ», оснащенного, как показывали приборчики на передней шкале «ярославца», детектором взрывных устройств. «Тоже мне, охотнички за террористами», — скривился Дик, обдумывая, как бы избавиться от назойливых полицейских, работавших грубо, прямолинейно.
Он то несся с бешеной скоростью по федеральному шоссе в сторону Вашингтона, то разворачивался где‑нибудь и опять с такой же скоростью ехал к Нью‑Йорку. А там, лавируя между перевернутых автобусов и автомобилей, объезжая мешки с песком, тлеющую мебель, баррикады, снесенные в бок полицейским бульдозером, пробирался по улицам Бруклина на свою магистраль, и снова ехал к себе домой, на Лонг‑Айленд. И в который уже раз спрашивал бабку, что ей купить из продуктов. Та удивлялась, что это сталось с внуком, какой он сделался воспитанный и заботливый.
Кэти хохотала. Она догадывалась, как разворачиваются события, пыталась подсказывать ему, куда ехать, где свернуть, где оставить машину. При этом не забывала его подкармливать, все причитая: «Ну и худющий же та, Дик! И смешной! Ты похож сейчас на… — она не договорила, опять залилась смехом. Он молча жевал манные лепешки, вкусные, их он, почему‑то, сильно теперь полюбил. — Ты похож на… на Иисуса Христа, Дик! Ты вылитый боженька!» И она снова заразительно прыснула.
А Эрик уже спрашивал: «Папа, ты уже поймал бандита?» И лишь одна Карен вела себя тихо и пристойно, не надоедая папе и даже не целясь в него из большого пластмассового кольта. Она сидела на горшке и о чем‑то своем важно думала.
Он снова несся к центру города, к Манхэттену. До установленного времени оставалось чуть больше двадцати минут. Бросив машину на стоянке, заскочив в один бар, потом в другой, вышел к скверику, трусцой, как настоящий физкультурник пробежался по аллее, свернул к мюзик‑холлу, известному «Радио‑сити», забежал туда, там минут пять потолкался, выбежал как ошпаренный, снова побегал трусцой по аллее куда‑то в бок.
Как он и предполагал, бар «Демпси» был переполнен. Здесь собрались разные чины ФБР, согреваясь от холода за чашечкой кофе, были и солидные бизнесмены, напуганные уличными беспорядками, много разного рода ищеек, следователей, адвокатов, приехавших из провинций за соответствующими указаниями и инструкциями шерифов. За отдельным столиком тоже о чем‑то негромко спорили четверо не то агентов ФБР, не то провинциальных сыщиков. Один поднял руку, как только вошел в кафе Дик, и помахал ему, подзывая к столику. И теперь, протискиваясь к тем типам, а это, вероятно, и были люди «Дже», он уже нахваливал себя, нахваливал изысканный вкус Кэти — он ничем не отличался от остальной публики. И те четверо тоже были одеты примерно так же. И он бы извинился, что ошибся, неправильно расценив жест джентльмена, если бы не пожилой человек, с длинными свисающими черными усами, в черных очках, в потертом кожаном плаще, который сказал таким знакомым голосом:
— Присаживайтесь, Дик! Присаживаетесь! Наверно, сильно перемерзли! Погода чертовская, так и тянет к теплу, к уюту.
Он, поправив шляпу, снял на минуту черные очки и пытливо посмотрел на застывшего в растерянности Дика. «Рысьи глаза, вот что его выдает,» — подумал Дик, пожимая сидевшим руки и опускаясь в кресло. И то, что ни «Дже», ни его молодые помощники не снимали шляп, сидели в плащах, ели, курили, что‑то пили, создавало впечатление, что они заскочили сюда на несколько минут, заскочили по быстрому перекусить, чтобы снова куда‑то бежать, где‑то наводить порядок, где‑то вылавливать смутьянов кругликов, зачинщиков беспорядков и волнений.
— Рад вас видеть, Дик, — сказал этот пожилой «комиссар», снова рассматривая его. — А вы возмужали. Дик, возмужали… И похудели, сильно похудели. Что, сказалось пребывание под силовым колпаком?
— Сказалось, — буркнул Дик, поглядывая на молодых коллег «Дже».
— Вы на нас напрасно обижаетесь, Дик. Напрасно. Мы ничем не могли вам помочь.
— Я не обижаюсь.
