– Мертвецы не оживают. – Это альва произнесла уже без тени улыбки. – К сожалению. И к счастью.
Райдо кивнул: ее правда. К сожалению. И к счастью.
– И все-таки сядь куда-нибудь. Мне так спокойней будет, а то мало ли… в обморок там… я ж и поднять не смогу.
Она села в кресло. Спина прямая. Руки на коленях. Взгляд… взгляд странный, растерянный и… с надеждой?
Молчание.
Что бы она ни собиралась сказать, ей следовало помочь.
– Спасибо. – Райдо занял место за столом, с немалым облегчением вытянулся в кресле, которое оказалось сейчас еще более удобным, чем ему помнилось. – Похоже, без тебя я бы… издох.
– Да.
Отрицать очевидное альва не собиралась.
Ийлэ. Имя-вода, вот только зима на дворе, а зимой вода замерзает, превращаясь в хрупкий белый лед, который кажется прочным, но это – иллюзия. Ударь, и разлетится на осколки.
– Я… – Она стиснула кулачки. – Я рада, что ты понимаешь… я помогла тебе и… – Альва сделала глубокий вдох, а потом выпалила: – Я хочу предложить тебе сделку.
Райдо приподнял бровь.
– Я… убрала почти все, и этого хватит до весны, но осколки прорастут.
– Это я понимаю.
– Хорошо. – Она потерла переносицу. – Весной леса проснутся… гроза… я попытаюсь поймать молнию. Тогда появятся силы, и я могу сделать тебя здоровым. Точнее, я могу вытащить все осколки, прорастут они или нет. А то, что не вытащу, сожгу. И тогда, полагаю, ты поправишься.
Райдо осторожно кивнул.
Поправится? Это будет сродни чуду, а он не верит в чудеса. Он никогда не верил в чудеса… но…
Альва. У нее ведь получалось унять эту пакость.
Альвы ее создали…
И если на секунду позволить себе…
Ийлэ ждет, глядя прямо, не с вызовом, но… пальцы впились в подлокотники, добела, до боли. И ей страшно. Чего она боится? Того, что Райдо ответит отказом? Какой безумец откажется жить?
– Что ты хочешь получить взамен?
У него есть усадьба… и проклятье, есть род, а род богат… отец не откажет…
– Твою защиту, – Ийлэ все-таки выдохнула, – для меня. И для дочери. Нет. Не перебивай. Мне… мне сложно говорить с тобой. Ты пес и…
– И ты бы хотела, чтобы я умер?
– Да. И нет. Уже не знаю… если бы кто-то из тех… то да, несомненно… особенно… не важно. – Она отмахнулась от той своей памяти. – Без тебя мне не выжить. И не только мне. За себя не боюсь. Я хочу жить, но если придется умереть, то не страшно. Все рано или поздно возвращаются к корням родовых деревьев…
– А у нас говорят, что в исконное пламя…
– У вас… – Ийлэ разжала пальцы и уставилась на них с немалым удивлением. – Мир теперь ваш… и я не знаю, куда мне идти…
– Тебя никто не гонит.
– Пока ты здесь. Сейчас. А что будет потом? Весной? Я выживу…
– Тебе уже приходилось?
– Да. Весной. Летом. Но лето закончится. Осенью плохо, а зимой я погибну, если не найду дом.
– Что ж. – Райдо усмехнулся. – Я рад, что ты это понимаешь. Значит, сделка?
– Да.
– У нотариуса оформлять будем?
Ийлэ пожала плечами. Бумагам не верит? Или нотариусу?
– Мне… – она облизала губы, – мне достаточно твоего слова.
– Хорошо. Нат!
Райдо был уверен, что мелкий поганец вертится поблизости и, кажется, догадывается, о чем пойдет речь. Жаль, что свидетель один, но со временем это можно будет поправить.
– Нат!
– Здесь я. – Он вошел без стука. – Чего?
– Ничего. Я, Райдо из рода Мягкого Олова, в твоем присутствии клянусь именем своим и именем рода, предвечным огнем и Материнской Жилой, предоставить альве по имени Ийлэ, а также ее дочери свою защиту и покровительство.
Нат молча повернулся к альве.
Удивлен? Не похоже. И не злится. Значит, точно предполагал нечто подобное. Вот же… интриган малолетний…
– Я клянусь защищать их и заботиться, как о своих сородичах. В случае же моей смерти, вне зависимости от причин оной, данные обязательства я возлагаю на мой род…
Он широко улыбнулся:
– А имя все-таки выбери…
Ийлэ кивнула.
Нат вытер грязные руки о свитер и засопел, отвернувшись к стенке.
– Ну? – Райдо не выдержал первым.
– Что?
– Спрашивай уже, а то ж лопнешь от любопытства.
Нат сморщил нос, но вопрос задал:
– Теперь она совсем наша?
– Сложно сказать… похоже, что да. – Райдо потянулся.
Жить было хорошо.
Жить было распрекрасно.
Зима. Снег. Морозы, но где-то там, за окном яблони тонут в сугробах. Поземка. И кажется, близится буря. И плевать, потому что даже вой северных ветров не способен настроения испортить. Райдо почти готов полюбить эту зиму.
И весну.
И лето, до которого, как ему казалось, он не дотянет.
Жизни вдруг стало много. И как с нею быть, чтобы не потратить впустую?
– Это хорошо. – Нат плюнул на ладонь и пальцем потер, пытаясь отчистить пятно сажи. Не вышло, размазал только. – А у нее получится?
– Не знаю, – честно ответил Райдо. И добавил: – Надеюсь, что да…
Маленькая альва. Хрупкая.
– И я надеюсь.
Нат помрачнел.
– Ты… когда встанешь совсем, то можно я в город съезжу?
– Нира?
– Да.
– Нат…
– Я понимаю, что теперь ее не отдадут. – Он сгорбился, сунув руки под мышки, и вид у него при том сделался совершенно несчастный. – Я просто увидеть хочу, поговорить… она, наверное, думает, что я на нее обижаюсь… мне без нее плохо.
– Нат…
От руки Нат увернулся и сам пригладил встрепанные волосы, буркнув:
– Я не маленький, Райдо. Я сам справлюсь.
Бестолочь. Справится он. А ведь справится, как справился с этим огромным домом, который вдруг свалился на него. С козой. С младенцем. С альвой, которая слегла. С самим Райдо…
С шерифом, доктором и прочими людьми.
– Нат… спасибо. Без тебя мне было бы непросто.
Кивнул.
– И в город… – Райдо оглянулся на окно. Серое. Темное. И небо низкое. Тучи в оспинах. Снег тяжелый. И виски ломит весьма характерно. Кажется, Райдо постарел, поскольку только у стариков кости на смену погоды болят… – Буря будет, Нат. А как закончится, то… и я попробую договор заключить…
