Генерал Васильцов неодобрительно взглянул на Зуева.
– Ты куда лезешь?! Тебе что, часто ШТ из Главного штаба шли одна за другой? Или особоуполномоченный с предписанием командарма часто приезжал? Это дело государственной важности, я ничего о нем знать не хочу! А ты, если хочешь, то готовься особистам объяснить свое любопытство! Да трибуналу! Кстати, это и тебя касается, Скиданов! Вообще про все забудьте! И подчиненным, которые с ними общались, строго-настрого прикажите все забыть! Никто никаких москвичей не видел, никто никому ничего не передавал! Ясно?!
– Так точно! – синхронно кивнули Зуев и Скиданов.
* * *
Караульное помещение было аскетичным, как и все помещения такого рода: справа от входного тамбура, по коридору, комната отдыха с шестью топчанами, перед ней комната бодрствующей смены: стол со старыми журналами «Огонек» и подшивкой газеты «Правда», шесть стульев вокруг; оружейка с отполированной за долгие годы «пирамидой», оцинкованным столом для заряжания-разряжания оружия и пулеулавливателем на случай нечаянного выстрела… Слева – комната для приема пищи с электрическим чайником, кабинет начальника караула, комната для просушки одежды и обуви караульных и котельная, в которой уже хозяйничал Филинов. Он вышел на звук закрывшейся двери довольный и веселый.
– Они котел выключили, Вадим Ильич! – улыбаясь, сообщил он. – Мы бы замерзли на фиг! Ну, я все наладил, сейчас тепло будет, как в Африке! Можно пригласить официанток или телефонисток…
– Смирно! – рявкнул Сагалович. – Капитан Иванов, доложите обстановку!
– Всё отлично! Шахты заминированы по всем правилам, способ подрыва – проводной, провода выведены в наземный наблюдательный пункт, подрывная машинка у меня! По команде произведу подрыв в любой момент!
Сагалович кивнул.
– Хорошо. У меня есть таблица пролетов американских спутников-шпионов. Рванем, когда будем в зоне видимости! Только тебе надо будет одновременно имитировать подрыв ШПУ номер три. Убедительно имитировать! Чтобы американцы ничего не заподозрили…
– Есть, Вадим Ильич! Никто ничего не заподозрит! Сейсмическая волна пойдет, а от двух взрывов или от трех – хрен кто разберет!
Увидев, что подполковник нахмурил брови, капитан исправился.
– В смысле, определить по сейсмической волне количество взрывов практически невозможно! А по внешнему виду я такой камуфляж наведу, американцы будут довольны!
– И еще надо будет усилить «Кактус» боевыми минами!
– Сделаю! – кивнул капитан. – Как раз перед выездом мы практические отрабатывали. Там такая штука получилась…
– Про «штуки» потом расскажешь, – остановил его подполковник. – Слышишь, наши пришли…
Действительно, в караулку вошли «Руков» и «Шеин».
– Ну, что? – спросил Сагалович.
– Всё прошло штатно, – ответил «Руков». – Автономный режим у них был включен параллельно с ручным контролем. Мы перевели на режим длительной автономной работы без вмешательства оператора. Завтра проверим функционирование всех систем, и пусть стоит…
– Каждый пишет отчет о проделанной работе и сдает мне! – распорядился командир группы. – В одном экземпляре, с грифом «Сов. секретно».
Через полчаса он спрятал полученные документы в чемоданчик, причем оперировал с замком так, чтобы спутники не видели.
– Серьезная штука, прямо как сейф! – отметил «Шеин». – Сразу видно: его так просто не откроешь!
– Да, уж лучше не пытаться! – усмехнулся Сагалович. – Иначе можно взлететь на воздух! Ладно, на сегодня работа закончилась.
– Ну что, теперь можно и поужинать?! – предложил капитан.
– Даже нужно! – согласился подполковник. – И сразу спать. Надо выспаться – завтра и послезавтра у нас будут напряженные дни.
Вскрыли сухие пайки, говяжью тушёнку, гречневую и рисовую кашу с мясом разогрели на электроплите, вместо хлеба достали хрустящие хлебцы длительного хранения.
– Сейчас чайник расшкварю, – вызвался «Иванов». – Горяченького хорошо с мороза.
– С разрешения командира, – майор «Руков» взглянул на Сагаловича. – Могу предложить холодного спирта.
– Без фанатизма можно, – не стал возражать подполковник.
На столе появилась помятая, исцарапанная фляжка, спирт разлили по алюминиевым кружкам, разбавили водой.
– За успешное выполнение задания! – произнес Сагалович.
Кружки глухо стукнулись. Реакция с водой нагрела спирт, а пить теплый, да еще из алюминиевой посуды – дело на любителя, но сейчас на такие мелочи не обращали внимания. Выпили и, чувствуя, как теплая волна пошла по телу, принялись за еду.
После обеда, который сегодня был одновременно и ужином, всех потянуло ко сну: сказывался перелет и нервное напряжение последних часов.
– Делитесь, кто в какое время дежурить будет! – сказал Сагалович.
– А зачем? – спросил капитан. – Тут же никого нет!
– Вот именно! Кроме стратегической ракеты и специальной группы, выполняющей правительственное задание! А если нагрянут диверсанты противника?
– Тогда плохо, – поежился «Руков». – У нас даже автоматов нет!
– И пулеметов, – совершенно серьезно поддержал его «Иванов». – И орудий. А я даже гранатомета не захватил.
– Вот ты и дежурь первым, шутник! – приказал Сагалович.
Капитан пошел укреплять дверь, майоры повалились спать на топчаны в комнате отдыха, а Сагалович ушел в кабинет начальника караульной смены и еще час работал с бумагами из своего чемоданчика.
1 ноября 1982 года
Кожаные куртки, брошенные в угол,
Тряпкой занавешенное низкое окно.
Бродит за ангарами северная вьюга,
В маленькой гостинице пусто и темно…
Отчасти это было действительно так: гостиница полевого аэродрома состояла из трех небольших комнат, две из которых стояли пустыми и темными, коридор тоже был темным. Хотя летные куртки не валялись на полу, а висели на гвоздях, вбитых в дверь над табличкой с описанием казенного имущества: «Кровати – 4, стол малогабаритный – 1, стульев – 2, табуретов – 2». Окно было не низким, а самым обычным и ничем не занавешено, вьюги тоже не наблюдалось, только временами срывался легкий пушистый снежок.
Командир со штурманом мотив припомнят старый,
Голову рукою подопрет второй пилот,
Подтянувши струны старенькой гитары,
Следом бортмеханник им тихо подпоет…
[15]
И это было почти правдой: старенькая гитара нашлась в комнате, под столом, но струны подтягивал не бортмеханик, а штурман, и пел он же. Бортмеханик Мишка Сохов последний день находился в отпуске, и замену ему на спецрейс брать не стали. К тому же певец из него был никудышний. Строгий командир пением никогда не увлекался и сейчас, сидя на табуретке, молча смотрел в окно на свой самолет, на незнакомого капитана, производящего развод караула, на низкое серое небо и падающие снежинки. Второй пилот не подпирал голову руками, а по пояс голый сидел в позе лотоса на застеленной солдатским одеялом кровати и медитировал: капитан Дерябко выписывал журнал «Здоровье», каждое утро пробегал три километра и в любую погоду обливался холодной водой. Несколько лет назад, просмотрев документальный фильм об индийских йогах, он увлекся этим делом, и хотя такие идеологически чуждые увлечения в Советской армии не приветствовались, научился неестественно выкручивать конечности и часами пребывал в отстраненной сосредоточенности, чтобы овладеть искусством перелетать бестелесной субстанцией куда угодно. Сослуживцы подшучивали, что он хочет, находясь в командировках, контролировать оставшуюся в Москве жену.
