– Я не нарочно. Я, правда, думал, что ты исчезла навсегда. Я просто реально сорвался.
Что ж, если они и помирятся, до успокаивающих прикосновений пока далеко, и от этого ей становится невыразимо грустно.
Она просто ненавидит вопросы без ответов. Она умерла, потом вернулась, и теперь ей хочется быть с ним – каждой частичкой ее странного тела. И все же в этом нет никакого смысла.
– Я здесь, – говорит она невпопад.
Он хмурится; глаза становятся на оттенок темнее.
– Надолго ли? То есть откуда мы можем это знать?
Она пожимает плечами и глядит мимо него на деревья, так крепко вцепившиеся корнями в обледенелую землю, на школьные корпуса, которые стоят здесь вот уже больше столетия. Призраки населяли этот мир с начала времен, и внезапно ей страшно хочется знать, как стать правильным призраком.
Глава 17
Он
– Так, значит, она просто вот так… вернулась? Типа, без объяснений, где была? – Джей вытянулся у себя на кровати, листая старый журнал, который нашел у себя под подушкой.
– Да. Это, вроде как… – Колин лежит, уставившись в потолок. – Сложно объяснить.
– Сложно объяснить. Чувак, ты разговариваешь с человеком, который пригласил на школьный бал двух телок одновременно, и ему сошло это с рук. Думаю, я как-нибудь допру.
– Джей, мне не до шуток.
Со скучающим вздохом Джей садится, перекидывает ноги через кровать и смотрит на Колина.
– Слушай, я понимаю, что тебе не до шуток, да? И я понимаю, что Люси… не такая, как другие девчонки. Никогда не видел, чтобы ты настолько на чем-либо заморачивался, – говорит он, поднимая для пущего эффекта бровь. – Я просто хочу убедиться, что ты в порядке.
– Я в порядке, – отмахиваясь, врет Колин, понимая, что и Джей не купился на это. Если бы он был в порядке, то рассказал бы Люси обо всем, включая его роль в поимке ее убийцы. Включая тот факт, что он был последним, кто видел ее живой, но не смог ее спасти. Где-то внутри у него сидит суеверное убеждение, что, стоит ему рассказать все, до последней детали, это будет все равно, что отпустить воздушный шарик, а потом смотреть, как он уплывает в небо.
– Может у нее… может у нее, типа, запой был?
– Нет, не было.
– Ну, или… Не знаю, Кол. Может, смоталась обратно к бывшему в Портленд на недельку. Я же не шутил, когда назвал ее загадочной. Никто, буквально никто здесь ее не знает, кроме нас с тобой. Скажи я: «Люси, которая с Колином встречается», – минут пять будут вспоминать, как она вообще выглядит.
Колин просто глядит на него, надеясь взглядом пробуравить ему дырку во лбу.
– Я как-нибудь справлюсь.
– Ты уверен? Потому что когда она исчезла, ты с катушек слетел. Знаю, ты всю семью потерял, но я тебя таким никогда раньше не видел. Ты не говорил ни со мной, ни с Дот, ни даже с Джо. Когда ты в последний раз с Джо говорил? – Колин молчит, и Джей продолжает: – И я… Что, если это случится опять? Тогда ты тоже будешь «в порядке»?
Колин откидывается на спинку стула и трет руками лицо. Ответ на этот вопрос достаточно ясен – одно большое «НЕТ», но сказать об этом Джею совершенно невозможно.
– Мы над этим работаем. Этого больше не случится. У нас все хорошо.
Это один из тех моментов, когда становится ясно, почему они друзья. Джей знает, что Колин врет напропалую, но он также знает, что это – единственное, что не дает ему распасться на части.
– Видишь, поэтому я «отношениями» вообще не занимаюсь – Джей показывает пальцами в воздухе кавычки, и Колин закатывает глаза:
– Ну конечно, поэтому.
– Ну ладно, – заключает Джей. – И где же сама неуловимая девушка-призрак?
Колин резко вскидывает голову, вглядывается в лицо друга – уж больно точно он попал в цель, – но тот, снова углубившись в журнал, выдувает из жвачки пузырь. Нет, ложная тревога.
– Она вот-вот должна прийти. – Колин закрывает учебник по математике и кидает взгляд на часы, стараясь не показать, что ему сильно не по себе.
Джей встает, поправляет бейсболку, подходит к окну, идет обратно и опять плюхается на кровать. Ему также не терпится выбраться на улицу, как и Колину.
– Мы точно не можем идти, пока она не придет? Мне скучно.
Колин мотает головой:
– Я хочу, чтобы она пошла с нами.
Вечером накануне того дня, когда Люси вернулась, когда на своем байке он оказывался на волосок от смерти, – тем вечером он впервые за много дней смог справиться с гложущей его тревогой. Им с Джеем случалось проделывать довольно сумасшедшие штуки, и некоторые из них были по-настоящему опасными, но, когда он на своем байке или на скейте, все вокруг словно начинает расплываться, пока в голове не остается только одна мысль: «дыши». Чем круче трюки, тем спокойнее он себя чувствует. С этим парадоксом он может жить. Только теперь ему хочется, чтобы Люси была рядом.
– Тебе еще повезло, что Люси – классная девчонка, а то надрал бы я тебе задницу, – бурчит Джей. – Так куда мы идем? На треке, кстати, установили тот безумный трамплин, но на прошлой неделе там было полно этих пижонов на Xavier’ах, так что этот вариант отпадает.
Колин возится со шнуровкой на велосипедных ботинках и вспоминает, как Люси сидела тем вечером на краю причала, болтая ногами в ледяной воде. Похоже, ей нравится вода – пруд, озеро, этот ее безумный сон про тьму под водой.
– Озеро, наверное, замерзло. И там совершенно точно никого. Попробуем парочку трюков?
Джей соглашается и отправляется вниз, повозиться с байком, пока Колин роется в куче чистых вещей в поисках чего-нибудь теплого.
Люси возникает в дверях; на ней – очередная свежеукраденная форма. Этот вариант включает в себя уродские синие брюки, – их, наверное, легко было стянуть так, чтобы никто не заметил: из девчонок такие практически никто не носит. Но ее черные ботинки зашнурованы почти до колен, а волосы собраны на затылке в пучок, перетянутый ярко-красной лентой. Он понятия не имеет, где Люси ее раздобыла, но выглядит она как панк-рокерша, пытающаяся вернуться на путь истинный. Колин все еще не свыкся с мыслью, что она вернулась, и испытывает при виде нее гигантское облегчение. По сравнению с этим все неудобства, связанные с тем, что его девушку едва можно целовать, кажутся несущественными.
– Это трудно назвать стандартной школьной формой, – дразнит он ее, дергая за «хвостик» оксфордки, торчащий из узла, который она завязала под ребрами как бы в насмешку над холодом.
Ее губы изгибаются в озорной улыбке:
– Никто не запрещает администрации заметить и исключить меня. Неофициально.
Он смеется. Люси находится в школе вот уже два месяца, и до сих пор никто из учителей не задавался вопросом, что она тут делает, не говоря уж о том, чтобы цепляться к ее явно неформенным ботинкам.
