Колин встает на доску и отталкивается, пригибается и прыгает, наступив на конец доски, так, чтобы она подлетела вместе с ним. Даже при том, что у него ноет каждая косточка, он ловит тот единственный момент, когда зависает в воздухе, когда мозги проясняются и рев адреналина в ушах заглушает ветер, заставляя забыть о морозе, щиплющем щеки. Передняя ось скрежещет по перилам и – чересчур быстро – колеса врезаются в асфальт.
Колин изгибается, пытаясь все же приземлиться гладко, и, в конце концов, хватается за перила, чтобы не упасть.
– Мило, – говорит Джей. – Приземление – просто класс. Чувак, ты же только вчера гипотермию перенес. Не напрягайся так.
Колин подъезжает к нему, останавливается.
– То, что ты сказал тут Люси насчет дьявола у меня на плече… Ты же понимаешь, что я не ищу способа себе навредить, правда?
– Понимаю. На самом деле я думаю, что у тебя просто шило в заднице длиннее, чем у любого из нас.
– Нет, послушай. Знаешь это чувство, когда съезжаешь вниз с двадцати футов? Или смотришь вниз с пятнадцати, готовишься к прыжку, думаешь: «Ну ка, сделаем это»? Работает только в том случае, если у тебя нет никаких сомнений. Когда я стою там, на льду, я чувствую себя в полной безопасности.
– Предельный контроль, – говорит Джей.
– Именно.
– Но тебе придется еще убедить Люси.
– Угу.
– Ну так давай убеждай скорее, ты, счастливчик. У меня-то нет девушки-призрака. Дай хоть через тебя получу представление об этом опыте.
Глава 31
Она
Вернувшись, Люси находит Колина и Джея у черного хода библиотеки – они прыгают с перил на ступени. Колин подходит к ней медленно, осторожно, будто опасаясь, что она зарычит; сначала изучает ее глаза, потом берет за руку:
– Ты сердишься?
– Я вовсе не сердилась. – Она целует его пальцы.
– Сердилась-сердилась, – говорит Джей, резко тормозя рядом с ними. – Но ты просто обязана понять: у нас все схвачено. Мы эксперты по приключениям.
– Все схвачено? – Она качает головой, едва сдерживая улыбку. – Ой, не надо, Джей. Только не изображай из себя гангстера девяностых, у тебя плохо выходит.
– Не обращай на него внимания, – просит Колин, упираясь ладонью на грудь Джею и легонько отталкивая его. – Я хочу, чтобы у тебя все было в порядке.
– Мне нужно было подумать. Я говорила с Генри.
– Ты рассказала ему об озере?
– Нет-нет, – быстро отвечает она. – Я только хотела узнать, почему я себя чувствую настолько по-другому в последнее время. Но с ним ничего такого не происходит. Он говорит, что всегда чувствует себя одинаково.
Колин явно расстраивается, но торопится это скрыть:
– Ничего, мы еще догадаемся, как и что. – Он целует ее в щеку, а потом смотрит, как Джей в очередной раз съезжает по лестнице.
Люси, в свою очередь, смотрит на Колина и размышляет о том, что сказал ей Генри в актовом зале. Она кладет руку себе на предплечье и ощущает под рукавом водоворот энергии.
– Ты как сегодня себя чувствуешь?
Он взглядывает на нее, потом опять смотрит на Джея:
– Прекрасно. Клянусь. Пальцы больше не колет. – В качестве демонстрации он перебирает пальцами в воздухе, но Люси чувствует только, как у нее сжимается грудь. Она чего-то не понимает. Она все еще чего-то не понимает, а больше исчезать она не может.
– И ты правда хочешь вернуться обратно в озеро?
Теперь он разворачивается к ней всем телом, с горящими глазами:
– Да, хочу.
Люси сжимает себе руку. Ноль реакции. Колин глядит на нее с безумной надеждой, но она ощущает себя все так же: где-то посередине между твердым и газообразным состоянием. На этой странной нейтральной территории, на грани сублимации.
– И тебя это устраивает – погружаться в одиночестве, и чтобы потом Джей вытаскивал тебя?
– Конечно. – Теперь Колин чуть не вибрирует от радости, но Люси по-прежнему не замечает в себе никаких перемен. Нет, это никак не может быть связано исключительно с его настроением. Она по-прежнему что-то упускает.
– И никакого другого способа сделать это нет?
– Кроме как набить мою постель льдом и лежать там вместе, обнявшись? – говорит он, смеясь. – Нет. Это работает.
Вместе.
Это слово высекает искру озарения, такого яркого, что ей требуется лишняя секунда на то, чтобы вернуться к реальности, к сейчас, где Колин опять отводит от нее взгляд. Она вышла из озера, чтобы быть с ним, и вот она посылает его в воду совершенно одного. Каждый раз, как он погружается, она становится сильнее… Она стала сильнее, чтобы помочь ему.
– Хочешь, я пойду в воду вместе с тобой?
Ее собственная кожа под пальцами отзывается таким разрядом энергии, что она отдергивает руку, будто сунула пальцы в розетку.
Колин придерживает ее за плечо, не давая потерять равновесие. Ей вспоминается первый день, в столовой, когда она увидела его и поняла, что умирает от жажды узнать его, рассмотреть вблизи черты лица, услышать голос, почувствовать его кожу под своими пальцами. И вот оно, это лицо, совсем рядом, наклоняется к ней и целует так, будто она сделана из стекла.
– Да, – отвечает он. – И ты это сделаешь?
– Конечно, сделаю.
– Я пойду за тобой куда угодно, Люси. Ты только путь укажи.
– Тогда пошли купаться. – Она, наверное, улыбается всем своим телом.
– Когда? Когда мы пойдем?
Она отступает и глядит Колину за спину, туда, где Джей изо всех сил не смотрит на то, что они делают.
– Джей, ты завтра свободен?
Джей издает восторженный вопль, подходит к Колину, и они стукаются кулаками.
– А то.
* * *
Еще совсем рано; едва рассвело. Небо из последних сил цепляется за ночь, пока в дело не вступают облака, которые начинают сеять пушистые снежные хлопья.
Колин и Джей запихивают в рот сэндвичи с мармеладом и арахисовым маслом, проверяя в последний раз, все ли на месте.
– Ты уверена? – спрашивает у нее Колин, забрасывая на плечо тяжелую спортивную сумку.
Люси молча кивает; она боится, что изо рта у нее вылетит признание в том, насколько сильнее она стала в последнее время. Или в том, что никогда у нее не было большей уверенности в чем-либо еще.
К тому времени, как они выходят, пройдя по лесной тропинке, на берег, поверхность озера сияет, купаясь в утреннем свете: ослепительно-белое пространство, прерываемое только крошечными темными крапинками палой листвы. Место, где Колин провалился в первый раз – неровный кусок тонкого льда в самой середине, – отсвечивает ярко-синим. Теперь, когда она видит острые края, словно стрелы, указывающие в середину, падение Колина оживает в памяти Люси как нечто идиллическое и прекрасное. Как в замедленной съемке, она видит, как он скрывается под водой, и лицо у него не испуганное, а радостное. Она вспоминает, как он позвал ее по имени на тропинке, их первое настоящее прикосновение, и то, как он взглядом умолял ее не портить это ощущение своими страхами.
