Я успела перехватить одобрительный взгляд Озриэля.
Через три смены началось новое упражнение. Нам предстояло отрабатывать друг на друге комплименты. Букеты были отложены, и их место заняли небольшие жестяные подносы. Профессор взмахнул рукой, и в середине каждого появилось крохотное пирожное, с виду настоящее. По аудитории разлился сладкий аромат ванили и корицы. Теперь я уже была настроена не столь скептично и внимательно слушала инструкции, стараясь запоминать всё в точности. Оказалось, сделать правильный комплимент не легче, чем отыскать цветочную лавку по карте мамаши Пикус. Дело не ограничивалось красивыми словами, там всё работало в комплексе. Помимо самой фразы, следовало помнить о мягком тоне, полуулыбке, выверенном расстоянии между вами и объектом и как бы случайных касаниях. На деле касания являлись ключевым пунктом.
– Обратите внимание на движение мизинца и этот незаметный щелчок в самом конце.
Длинные пальцы профессора сплели в воздухе непринужденный узор, в котором при ближайшем рассмотрении угадывалась хитрая комбинация.
Суть предстоящего упражнения заключалась в том, чтобы комплиментом заставить напарника съесть пирожное. Каждому давалось три попытки. На первый взгляд, задача представлялась невыполнимой, но профессор своим примером доказал, что настоящая галантность творит чудеса. Хотя подозреваю, без маленьких чудес всё-таки не обошлось. Только в данном случае это было не заклинание и не магический предмет, а сочетание слов и движений, которые, при правильном исполнении, создавали волшебный фон очарования. А покоряться очаровательному собеседнику – одно удовольствие.
Как и в прошлый раз, профессор взял на себя первичную демонстрацию. Ничего не значащая фраза приобрела в его устах непередаваемую прелесть, и вот уже подопытный студент ел из его рук молочный трюфель. Вид у парня при этом был донельзя счастливый.
– Все всё поняли? – спросил профессор, вытирая пальцы о кружевной платочек. – И помним: тон, поза, улыбка, жест. Никаких дополнительных приёмчиков, сдерживаем свою природу, господа. А теперь за дело!
Он снова звонко хлопнул в ладоши, и студент, минуту назад восторженно лобызавший его пальцы, заморгал и с удивлением вытер шоколадные усы.
Напротив меня оказался тоненький блондин с острым личиком. Бледная кожа тихо мерцала, словно он припудрился. Большие серые глаза напоминали подмерзшие озера, во всём облике чувствовалась располагающая мягкость. Он держал поднос с крохотным безе с ловкостью бывалого подавальщика.
– Только попробуй сделать ещё шаг, – буркнул через меня Гарт.
Парень ответил кроткой, обезоруживающей улыбкой. Тут я заметила, что Озриэль делает какие-то отчаянные жесты, указывая на моего напарника, но так и не поняла, что они значат.
Блондин не предпринимал никаких попыток приблизиться. Так и стоял, глядя на меня чистыми серыми глазами, которые внезапно приобрели головокружительную глубину. Меня прямо-таки затягивало в восхитительный водоворот их искренности. Я всё ещё была в аудитории, но при этом все окружающие сделались какими-то далекими и ненастоящими. Я ощутила приятную расслабленность, а ещё поняла, что стоящий напротив – отличный парень. Не просто отличный – он мой лучший друг! И неважно, что я даже имени его не знаю. Я готова рассказать ему всё на свете: про глупую влюбленность в трубача из королевского оркестра, про то, как нарушила отцовский запрет и убежала из дворца, про то, что притворилась Гартом. Последняя мысль меня особенно поразила: я ведь бесстыдно обманываю этого милого светлоокого юношу, моего лучшего друга! Так не годится, я должна сейчас же ему во всём признаться! Я уже потянулась, чтобы развязать тесемки плаща, но тут в голове раздался мягкий голос, не женский и не мужской, он словно гладил изнутри…
Я пришёл из страны, где нет смерти и боли, старости и невзгод. Её земли покрыты вечнозелеными садами, а в воздухе разлита нега. Её жители не ведают слёз и дни напролёт проводят в пирах и танцах. Там все любят друг друга и остаются вечно молодыми. Взойди со мной на хрустальную ладью, и поток бессмертия отнесёт нас к её берегам… Всё, что для этого нужно, – откусить крохотный кусочек. Это безе – твой билет в сказочный мир…
Безе? Всего-то! Да что угодно ради лучшего друга!
Я протянула руку к подносу, не отрывая зачарованного взгляда от сверкающих и пронзительных до мурашек очей, когда откуда-то слева послышался шум.
– Нет-нет, не отводи глаза! – взвизгнул голос в голове куда менее чарующим образом, а лицо блондина приняло озабоченное выражение, вмиг подрастеряв располагающую проникновенность.
Я, как во сне, повернулась к источнику шума, попутно стряхивая остатки оцепенения.
– Приказываю: ешь! – Голос Марсия Фьерского звенел от бешенства.
Парень напротив него растерялся, не зная, как поступить. Профессор уже двинулся к ним:
– Марсий, я же сказал: никакого принуждения, только тон, поза…
Договорить он не успел, потому что брюнет раздраженно сдернул одну перчатку (самая обычная рука – никаких тебе когтей или перепонок) и отвесил посмевшему ослушаться короткую пощечину. Его напарник вытаращился от ужаса и, как стоял, упал навзничь. Голова с металлическим стуком ударилась о пол.
Наступила гробовая тишина, все в молчаливом шоке уставились на лежащего.
Первая подала голос я.
– Озриэль, у него голова чугунная! – завизжала я, тыча пальцем в неподвижное тело. – Нет, ты это видишь? Видишь?!
Я это сейчас в прямом смысле: казалось, к живому телу приставили голову чугунной статуи. Лицо несчастного застыло в беззвучном вопле.
– Кто-нибудь, уймите Дуболома, у него истерика, – бросил профессор и склонился над пострадавшим студентом.
– Да, профессор. – Озриэль шагнул ко мне и крепко стиснул локоть. – Я отведу его в лекарскую башню.
Преподаватель кивнул, и ифрит потянул меня к выходу. Я оборачивалась всю дорогу до двери. Виновник случившегося теперь стоял по одну сторону от тела, а все остальные сбились в кучку по другую. Даже верные вассалы Марсия не спешили занять место подле него, не зная, успел ли он остыть – никто не горел желанием нарваться на следующую оплеуху.
Но тот уже выместил раздражение и снова натягивал перчатку. По лицу разлилось удовлетворение.
– Нет, ты это видишь? Видишь? – повторяла я, дергая Озриэля.
– Вижу, – коротко отозвался он.
Профессор поднял на Марсия раздраженный взгляд:
– И что теперь прикажете с ним делать?
– Можно отлить на сувениры, – предложил тот. – Как вариант, насадить голову на пику и выставить на воротах – для устрашения врагов.
Его приспешники заискивающе захихикали.
– Очень смешно, – сухо резюмировал профессор. – Придётся побеспокоить вашего отца и пригласить придворного мага.
– Валяйте, – зевнул Марсий. – У отца этих челобитных – хоть бумажный дворец строй. Но через годик-другой дойдёт очередь и до вашей записки.
