– Возможно. Но предлагаю поместить этот вариант в список «самый крайний случай, перед концом света».
* * *
В «Наглой куропатке» было довольно шумно, и мы выбрали самый тихий уголок рядом с перегородкой, чтобы спокойно завершить обсуждение плана. Вместо Уинни заказ приняла другая раздатчица. Не скажу, что я огорчилась.
Шоколад подали в половинках кокосовых орехов и отдельно перед каждым поставили графинчик с водой. Очень правильная мера: напиток больше напоминал соус – восхитительно густой, аж ложка стоит, с легкой горчинкой и пряно-обжигающий.
– Ммм, я такой даже во дво… во дворе не пробовала!
Озриэль вскинул брови:
– Во дворе?
Он улыбнулся, не зная, что над верхней губой у него шоколадные усы, и собирался добавить что-то ещё. А я хихикнула и хотела протянуть ему салфетку, но тут за тонкой перегородкой, отделявшей нас от коридора, ведущего на кухню, послышались голоса. Один принадлежал Уинни, второй, мужской, тоже угадывался без труда, несмотря на не прошедшую гнусавость. По глазам я поняла, что и Озриэль его узнал.
– И от кого же он? – резко спросил мужской голос.
– Не твоё дело! – огрызнулась Уинни.
– С каких это пор?
– С давних. Дай пройти.
Послышалась короткая возня, просьбу явно отклонили.
– Зачем тебе этот веник? Если нравится такое убожество, велю целое поле ими засеять.
– Не нужно мне твоё поле, и вообще ничего от тебя не нужно!
– Раньше ты так не говорила, раньше было нужно. – Голос дрогнул: – Что с тех пор изменилось?
– Раньше ты был другой.
– Какой другой? Да что тебя не устраивает, что не так?! – в голосе снова прорезалась злость.
– Всё так. А теперь пропусти и больше сюда не приходи.
– Лучше скажи, кто он такой. Всё равно ведь узнаю, хуже будет.
– Хватит настаивать! Я тебе не рябиновая наливка.
– Да что ты вцепилась в этот веник!
– Не трогай, слышишь, убери руки, а не то…
Тут возня резко прекратилась, и в наступившей тишине что-то тяжелое гулко ударилось о пол.
Пару секунд слышалось лишь хриплое дыхание спорщиков. А потом Уинни прошипела:
– Вот поэтому не нужно: ты портишь всё, к чему прикасаешься!
Занавеска резко отдернулась, и в зал выскочила растрепанная гоблинша. На ходу вытащила блокнот, подошла к паре через два стола от нас и шмякнула перед ними меню:
– Чего нада?
Эльф, до того мирно беседовавший со спутницей, подпрыгнул и ударился о стенной канделябр.
В перегородку рядом с нами раздраженно стукнули кулаком, следом раздались быстрые шаги, и дверь черного хода с треском захлопнулась.
Мы с Озриэлем, не сговариваясь, встали и заглянули в служебный коридор. Внимание обоих приковал лежащий на полу предмет. Это был букет цветобабочек – из чугуна.
– Его Индрик подарил. Хорошо, что Марсий об этом не знает.
– Пока не знает, – помрачнел Озриэль.
Мы вернулись за свой столик и одновременно потянулись к салфетке:
– У тебя шоколадные усы…
– Ты вся измазалась…
Покончив с напитками, мы расплатились и покинули таверну.
– Надо предупредить Индрика, – заметила я, как только мы спустились с крыльца.
– Он не станет слушать, положится на волю случая.
– Это глупо, он может пострадать из-за своего легкомыслия.
– Знаешь, если бы речь шла о ком-то другом, я бы с тобой согласился, но, когда дело касается Индрика, нет ничего надёжнее случая. Фортуна любит его.
– Она любит всех, пока не отвернётся.
– Ого! Что это?
– Ты о чём?
Озриэль приставил ладонь к глазам и указал наверх.
– Мне кажется, или там…
Я подняла голову и обмерла.
– …дракон.
Он летел на приличной высоте, и всё же силуэт с длинной гибкой шеей и похожими на кленовые листья крыльями безошибочно угадывался на фоне звездного неба. Сомнений быть не могло.
Тут он сделал вираж и начал резко снижаться.
Я схватила Озриэля за руку.
– Скорее, сюда! – Мы прыгнули в ближайший проулок и затаились.
Правда, ифрит то и дело норовил высунуть голову.
– Вот это да, Ливи! Дракон, настоящий дракон!
– Да спрячься же, он может нас заметить! Кто знает, какое у них зрение?
– Впервые вижу живого дракона. Да мне никто не поверит!
– Что ты сейчас сказал?! Ты что, собираешься кому-то об этом разболтать?
– Конечно! Всем подряд! Ещё никто из моих знакомых не видел дракона, я первый. Как думаешь, что он здесь делает? – Ифрит хлопнул себя по лбу: – Ну, конечно! Наверняка ищет ту самую принцессу.
– Тише! – Я беспокойно заозиралась. – А ты подумал о последствиях? Представь, что начнётся после твоих откровений: тут же налетят активисты из Лиги солидарности драконам, а ещё газетчики, чтобы взять у тебя интервью. Любопытные будут день и ночь дежурить у ворот академии в надежде услышать всё из первых уст. Как думаешь, руководству Принсфорда это понравится?
– Я… как-то не подумал об этом, – растерялся Озриэль.
– Так подумай сейчас. А главное, подумай о той бедной, запуганной, беспомощной принцессе, которая наверняка сейчас сидит в какой-нибудь подворотне, как мы с тобой, и её сердечко трепещет от ужаса при мысли о том, что этот крылатый монстр её заметит.
– Ну, может, он всё-таки возьмёт её в жены. Про драконов ведь практически ничего не известно.
– А может, засунет в рот яблоко и зажарит целиком, – отрезала я.
– Ладно-ладно, не сердись. Не стану я никому об этом рассказывать. – Он украдкой вздохнул и снова вытянул шею, вглядываясь в небо.
Дракон сделал большой круг над городом и начал набирать высоту. Вскоре он уже превратился в маленькую точку, а потом и вовсе растворился в ночи, словно его и не было.
И лишь минут через пять я нашла в себе силы выбраться из проулка на дрожащих ногах и продолжить путь.
Озриэль проводил меня до самой лавки. По дороге я более-менее пришла в себя и даже пошутила на тему недавнего приключения. Мы договорились встретиться завтра у ворот академии ровно в восемь.
– Да, Ливи, насчёт Гарта, – спохватился Озриэль. – У меня осталось совсем мало морока, а нового в магазин пока не завезли, так что на обыск лекарской башни у нас от силы час-два.
Я пожала плечами:
– Значит, будем действовать очень быстро. Башня, в любом случае, свободна только утром. А что насчёт первого занятия? Не хочу, чтобы ты получил ещё одно взыскание.
