– А разве я не кормил? – внезапно обиделся мальчишка и протянул Славе свои худые, исцарапанные руки: – Вот!
Трудно было не заметить многочисленных следов от укусов на грязноватых пальцах мальчишки, и старых, давно подживших, и совсем свежих… Но начинать сейчас объяснять ему подробно, откуда она знает, как и чем можно кормить унсов, Слава не собиралась. Они и так сказали мальчишке слишком много, и то лишь ради того, чтобы он понял главное – изуродованного зверька никто не считает глупой детской игрушкой или бесполезным дополнением к самому Тарлю.
– Крови ему маловато, – прямо объяснил мальчишке анлезиец и второй раз за день вонзил кинжал в свой палец. – А вот тебе несколько капель моей не повредит… и запомни раз и навсегда, кровь анлезийца только тогда помогает вернуть силы и здоровье, когда дарована добровольно, от чистого сердца. Во всех остальных случаях – она яд.
Беркис во все глаза смотрел, как Васт почти насильно стряхнул в рот путнику драгоценные капли и затем одним взглядом заставил свою ранку затянуться. А потом маг с восхищением наблюдал, как на исхудавших щеках Тарля постепенно проступает бледный румянец и мгновенно подживают болячки на иссосанных пальцах.
– Уноси их, – дождавшись, пока на лице мальчишки сквозь презрительное недоверие начнёт проступать изумление, указал анлезиец на сердито хмурившуюся Ярославу, уже сидевшую в зелёном лупоглазом кресле.
Открыто спорить с мужем землянка не желала, а снять при незнакомых туземцах с шеи ладанку, в которой хранились теперь её чётки, не решалась. Хотя до сих пор не может сдержать довольной улыбки, вспоминая тот разговор с Аньэлдовиэллем, когда он попросил при нём ссыпать её руны в глубокий кубок тёмного, как чёрный шоколад, дерева.
– А теперь доставай по одной и клади вот сюда, – предложил хозяин леса, когда Ярослава нехотя выполнила его просьбу.
– Ссора в семье, – едва достав из кубка первую фигурку, похожую на двухголового паука с глядящими в разные стороны лицами, выпалила Слава и сразу рассердилась, обнаружив исчезновение дырочки, сквозь которую раньше продевался шнурок, – это не мои руны! Ну что за детские фокусы, честное слово! Возвращай мои, я к ним привыкла… и они ко мне тоже.
– Слава… – терпеливо начал объяснять хозяин, – это твои фермы знаний, просто кубок добавил им энергии, и дыры, просверленные кем-то непосвящённым, затянулись. А ещё я хочу подарить тебе вот это, – на ладони главного анлезийца лежало около десятка неизвестных землянке фигурок и тоненький свиток. – Как выучишь значение всех ферм, свиток можешь сжечь или отдать Ливастаэру, он сохранит. А фермы носи вот в этой ладанке, она зачарована от воров и чужих любознательных глаз.
– Аньэл, – не успела ещё Слава сложить фигурки в мешочек из тонкого, но совершенно непрозрачного серенького шёлка, как из кустов на полянку стремительно выскочила незнакомая анлезийка, – объясни мне, почему Инделирри отпустили на Хамшир, а меня нет?
– Она идёт с Энтаросом, как его бабушка, – заметно приуныл хозяин леса, и Ярослава поспешила сбежать, не желая становиться свидетельницей ссоры, которую сама же и предсказала.
– Славочка, – привлёк жену к себе лучник и, делая вид, будто успокаивает, тихо шепнул: – Как придёте, сиди на дубе. Там тебя не найти. – Торопливо поцеловал и подтолкнул к Тарлю. – Смотри, парень, не промахнись! И вообще поосторожнее!
Тарль кисло поморщился, когда щупальце Кляксы крепко обвило его талию, но так ничего и не сказал. Полуприкрыл глаза, сжал губы и чуть нахмурился, явно представляя себе то огромное дерево, из-под которого они так недавно уходили в предутренний туман. И через несколько мгновений внезапно исчез вместе с Кляксой и сидевшей на ней женщиной.
– Ты уверен, что он вернётся? – с сомнением вздохнул Беркис. – Насколько я успел его понять, мальчишка полудикий. Круглый сирота, всех боится и никому не верит.
– Зато любит унса, – суховато отозвался Васт, не желающий выслушивать нравоучений колдуна. Хватает ему и собственных сомнений, сжигающих душу на медленном огне.
И вообще всегда лучше надеяться на хорошее… иначе жить станет так же неинтересно и противно, как в те чёрные дни, когда он узнал о гибели Яргелли. Ливастаэр яростно мотнул головой, отгоняя тяжёлые воспоминания, и подтолкнул к унсу миску с едой. После порции его крови, восстановившей жизненную энергию маленького разведчика, у того должен проснуться невероятный аппетит.
– Жрёт! – шепнул колдун, когда распахнувший глазки зверёк торопливо схватил из мисочки кусок халвы и вонзил в неё зубки.
А Васта снова пронзила боль сопереживания, вместо боковых клыков во рту создания темнели уродливые дырки.
Несколько минут унс торопливо и почти не жуя запихивал в себя всё, что попадалось ему в маленькую ручку, потом вдруг насторожился и попытался спрыгнуть с коленей анлезийца. Васт успел поймать его в последний момент, но зверьку это не понравилось. Он сердито зашипел и угрожающе оскалил мелкие зубки, однако лучник и не подумал отдёрнуть руку.
– Сиди тут! Сейчас Тарль вернётся, и мы пойдём домой, – пообещал Васт, сильно сомневаясь в умственных способностях явно одичавшего экземпляра. Да он наверняка даже не знает такого слова, как «дом».
Унс зашипел ещё сильнее, сделал быстрый выпад в сторону кормившей его руки и вдруг, рыбкой соскользнув на пол, стремительно, как мышка, понёсся в дальний угол чердака. К этому времени анлезиец успел рассмотреть куполообразную крышу помещения, где обитал беспризорник, и сообразил, что, скорее всего, они находятся на чердаке башни. Довольно мощной, судя по высоте и толщине поддерживающих стропила опорных столбов, кружком стоявших под средней частью кровли. Именно в этом месте и устроил своё логово Тарль, загородив кучей старого хлама ту сторону, куда убегал унс.
Несколько различных предположений молнией мелькнули в голове Васта, пока он гнался за зверьком, и все они были одно мрачнее другого. Сначала анлезиец заподозрил Тарля в обычном издевательстве над зверьком, затем в воровстве унса у хозяина этой башни.
А затем анлезиец вдруг вспомнил рассказ Стана про то, как маленькие разведчики из последних сил рвутся выполнить выданное напарниками задание, и помчался ещё стремительнее. Унса необходимо было поймать до того, пока он попадётся на глаза кому-нибудь из хозяев этой башни, и сделать это мог только сам Васт. После того как простые ловушки получили приказ отпустить какое-то существо, они больше никогда не станут его ловить.
Всевозможный мусор, наваленный на крышку чердачного люка, свидетельствовал как о предусмотрительности Тарля, так и о его недоверии к тем, кто мог попытаться пробраться в этот люк. Но унсы недаром были созданы смышлёными и ловкими и имели вместо лапок ручки с острыми коготками. Выкормленный Тарлем зверёк шмыгнул под ворох корзин и рваных тюфяков, и чуткий слух анлезийца уловил звук торопливого скрежетания маленьких когтей. Видимо, унс старался процарапать щель, достаточную, чтобы в неё ускользнуть.
Лучник ринулся расшвырять сложенную мальчишкой преграду и почти успел схватить зверька за лапку, но тот молниеносно оглянулся, швырнул ему в лицо горсточку мелкого, колючего песка и вывернулся с ловкостью ужа.
