Пока Рита раздумывала над тем, как много можно рассказать Горенштейну, он терпеливо ждал.
– Несмотря на то, что Каюрова и Туполев задержаны по подозрению в убийстве, у следствия, на мой взгляд, слишком мало улик для доказательства преступного сговора, – сказала она наконец.
– Сговор? – нахмурился Горенштейн. – Это серьезно!
– Очень серьезно, – согласилась Рита. – Я говорила с Фисуненко. Вы его помните?
– Разумеется. Один из малого количества работников следственных органов, которые достойны уважения. Честный человек, но – человек системы, как говорится. Он принес бы гораздо больше пользы, если бы всевозможные инструкции не связывали его по рукам и ногам!
Рита подивилась тому, как быстро и правильно Владимир Соломонович составил характеристику Женьки, хотя они встречались всего один раз, причем довольно давно.
– Так что он вам сказал? – спросил бизнесмен.
– Что улик достаточно, чтобы надолго упрятать за решетку одного из них – Алину или Геннадия.
– И я так полагаю, что удобнее – Геннадия, верно? – криво усмехнулся Горенштейн.
– Угадали, – вздохнула Рита.
– Жалко парня, – покачал головой Владимир Соломонович. – Хороший голос, и могло бы быть большое будущее, особенно при поддержке Алины. Он вытянул счастливый билет, когда попал в «Нибелунга», но теперь может потерять все. Как-то мне не верится, что он замешан!
– Мне тоже. Только тогда получается, что замешена Алина.
– Или оба ни при чем. Признайтесь, вы ведь думали об этом?
– Только на это и надеюсь. Но мне нужно доказать, что, во-первых, Геннадий дрался с Каюровым до того, как тот был убит. Я над этим работаю. Кроме того, необходимо убедиться, что парня не было в тот вечер в бизнес-центре. А вот этого я как раз сделать и не могу, потому что записи с парковки пропали. Если бы они сохранились и машины Туполева на них не оказалось, мы могли бы… Это все равно было бы слабым доказательством его непричастности, ведь он мог, в конце концов, поймать попутку или добраться на общественном транспорте, но надо же с чего-то начинать?
– А камеры на входе в центр?
– На них Туполева нет.
– Возможно, на записях с парковки есть нечто такое, что вы не должны видеть? – высказал предположение Горенштейн. – И вряд ли это имеет отношение к Туполеву: он слишком мелкая рыбешка! Значит, Алина?
– Мне это тоже кажется маловероятным. Вы полагаете, у нее есть друзья, желающие помочь? Поэтому они выкрали записи, чтобы у следствия не оказалось улик?
– Не знаю, что и думать, – пробормотал Горенштейн. – В любом случае нам нужны эти записи! Я займусь.
– Почему вы это делаете, Владимир Соломонович?
– Ну, я же лицо заинтересованное, – улыбнулся он. – В «Кольцо Нибелунга» вложены значительные средства, и я надеюсь получить прибыль. Негоже разбазаривать капитал, верно?
– Дело только в этом?
– Еще в том, что Алина и Геннадий мне симпатичны. Женщина достаточно страдала, чтобы получить наконец свободу, а парень еще и жизни не видел, чтобы засесть за решетку на долгие годы!
Рита подумала, что в молодом теноре Владимир Соломонович, скорее всего, видел самого себя. В ранней молодости он попал в тюрьму за то, что теперь называется коммерцией. Из-за этого его жизнь потекла по определенному руслу, сделав из Горенштейна того, кем он теперь и являлся. Если бы тогда данная чаша его миновала, судьба Владимира Соломоновича могла сложиться иначе. Хорошо это или плохо, сказать трудно, но, очевидно, он ощущает тоску по той, несостоявшейся жизни.
– Это все? – спросила Рита.
– Может, и нет, – ответил Горенштейн. – Может, есть еще кое-что.
Его слова прозвучали загадочно и странно, но он не счел нужным ничего к этому добавить.
Открыв дверь в предбанник своего офиса, Рита не увидела за столом Светланы. За дверью, ведущей в ее собственный кабинет, слышались возбужденные голоса.
– Что здесь происходит? – спросила она, распахивая дверь, и тут же получила визуальный ответ на свой вопрос: в ее вертящемся кожаном кресле гордо восседал Кира.
– А, нашлась пропажа! – воскликнула она, почувствовав, как с души свалился камень. Являясь боссом двух молодых «дарований», как она в шутку называла Свету и Кирилла, Рита ощущала за них ответственность. Что ни говори, а их работа порой сопряжена с опасностью, поэтому отсутствие известий от Киры беспокоило Риту.
– Ну, и как это называется? – нахмурившись, спросила она. – Уехал – и с концами? Я же говорила, чтобы ты постоянно поддерживал со мной связь!
– Да я так и собирался, Маргарита Григорьевна, – начал оправдываться Кира, мгновенно утратив горделивый вид. – Но меня, понимаете ли, ограбили в первый же день…
– Что?!
– Да, прямо на вокзале, – встряла Света. – Даже не знаю, как это случилось, но он остался и без мобильника, и без денег в одну секунду!
– Как это произошло? – поинтересовалась Рита.
– Думаю, это цыгане. Я сходил с поезда, когда они налетели. Целая туча – как саранча, честное слово! Они шумели, толкались, и я оказался прямо-таки взят в кольцо. А когда они вдруг схлынули, я обнаружил, что остался на бобах! Хорошо еще, что бумажку с адресом родичей Алины положил не в портмоне, а в задний карман джинсов, а то…
– Значит, ты все же познакомился с ее семьей? То есть Алина – и впрямь не сирота, как утверждал Павел Каюров?
– Еще какая «не сирота»! – воскликнул Кира. – Да у нее столько родственников, что, если бы они собрались здесь, дышать стало бы нечем!
– Вот потому-то, скорее всего, Павел и хотел, чтобы Алину считали сиротой, – пробормотала Рита. – Ведь кто-то из них, та же мать-пенсионерка, могла потребовать свою долю заработанного знаменитой родственницей, а он даже Алину держал в черном теле и к счетам не подпускал!
– Да уж, – кивнул Кира. – Я вам сейчас такого порасскажу! Если бы я был не я, то обязательно продал бы эту классную историю в какую-нибудь бульварную газетенку и заработал кучу бабок… Но я не стану этого делать, – быстро добавил он, заметив, что Рита снова нахмурилась. – Потому что я хороший.
– Ну, вываливай скорее! – поторопила Киру Светлана, которой не терпелось услышать захватывающий рассказ о жизни знаменитости.
– В общем, так. Алина родилась в многодетной семье и была седьмым, младшим, ребенком. Отец честно работал, пока его не свалил инсульт. Семья считалась благополучной: жили небогато, но еду и одежду дети получали, хотя мелкие донашивали за старшими. Двое из семерых детей оказались способными к музыке – старшая дочь и Алина. По настоянию учительницы пения девчонок отдали в музыкальную школу. Алина стала делать заметные успехи. Отец и мать понимали, что для развития талантов девочек требуются немалые деньги, но не могли себе этого позволить. Скорее всего, дело ограничилось бы школьными концертами да поездками по городам и весям, где сестры выступали за смешные деньги, едва покрывающие транспортные расходы. Если бы не несчастный случай.
