– Возьмешь на себя теток на скамейке у дома, – сказала Светлане Рита, указывая на пожилых женщин, ведущих размеренную светскую беседу. – Раз они сидят тут сейчас, может, сидели и в тот злополучный день? У одной собака, значит, она выгуливает ее как минимум пару раз в сутки и могла многое видеть.
– А вы чем займетесь? – поинтересовалась Света.
– Пойду выпью кофе где-нибудь поблизости.
Девушка широко распахнула глаза.
– Шучу! – рассмеялась Рита. – Поднимусь на пятый этаж и поболтаю с соседями. Встретимся у машины через сорок минут. Если нароешь что-нибудь интересное, звони.
И она направилась к парадной. На лестничной площадке Геннадия располагались пять квартир. Та, что напротив черной лестницы, оказалась туполевской. На звонки не ответили ни в одной, ни во второй квартире в правом крыле, зато первая дверь в левом распахнулась еще до того, как Рита успела в нее позвонить. Очевидно, хозяйка слышала, как она трезвонила к соседям, и решила выяснить, что происходит.
– Девушка, вам кого? Гены нет дома, – сказала она. Высокая, сухопарая женщина лет пятидесяти в банном халате, но с тщательно уложенными темными волосами производила впечатление сведущего человека.
– Вы хорошо его знаете? – спросила Рита. – Геннадия Туполева?
– А вы, собственно, кто?
Рита показала адвокатское удостоверение.
– Адвока-а-ат, – протянула хозяйка квартиры. – Значит, дела плохи?
– Честно говоря, не хороши.
– Тогда заходите!
Женщину звали Инна Рудольфовна. Двухкомнатная квартира содержалась в чистоте, но хозяева явно не придавали большого значения понятию «уют». Линолеум в коридоре растрескался, а комната, куда хозяйка провела Риту, выглядела похожей на офис: раскладной диван у стены, два стола с компьютерами, пара стульев – и все. Ни ковра на полу, ни цветочка на окне, все функционально и по-деловому. Правда, на стенах висело огромное количество фотографий. Рита с интересом принялась их разглядывать, пока Инна Рудольфовна удалилась в ванную переодеваться. Со снимков улыбались молодые лица. На некоторых Рита заметила Инну Рудольфовну. В строгом сером или коричневом костюме, она стояла рядом с юношами и девушками, выпрямив спину, словно проглотила осиновый кол.
– Мои студенты, – пояснила женщина, входя. – Я преподаю физику в Политехническом.
– Я так и подумала, – кивнула Рита. – Преподавателей всегда окружает молодежь!
Инна Рудольфовна уселась на стул, сложив руки на коленях. Так, наверное, сидели дореволюционные преподавательницы в пансионе для благородных девиц. Ее лицо было спокойным и безмятежным, как у человека, занятого серьезным делом и которому нечего скрывать.
– Итак, мы говорили о Гене, – начала женщина. – Как он?
– Вы, наверное, знаете, что его задержала полиция?
– В чем его обвиняют?
– Пока только подозревают, – поправила Рита. – В убийстве.
– В у… Что за глупости! – всплеснула руками Инна Рудольфовна. – Этот мальчик? Да никогда не поверю!
– Значит, вы знаете Геннадия с хорошей стороны?
– Только. Он тихо живет, никого к себе не водит, все время в театре. У бедняги нет никакой личной жизни. Кого, спрашивается, он мог убить?
– Мужа своей любовницы.
– Любовницы?! Не смешите меня, какая любовница? Он же совсем мальчишка!
– Ему двадцать пять лет, – возразила Рита. – Возраст достаточный, чтобы не быть девственником… Но это неважно. Как и вы, я не верю в то, что Геннадий способен на убийство. Поэтому я сделаю все, чтобы снять с него подозрения.
– Чем я могу помочь? Видите ли, – голос Инны Рудольфовны потеплел, – это я сдаю Гене квартиру. Муж умер, а зарплата преподавателя, сами понимаете… Но все законно: я сдаю через агентство.
– Вы не должны оправдываться, – успокоила женщину Рита. – Меня не интересует, насколько официально вы получаете деньги за жилье!
– Так вот, – продолжала хозяйка, – я бы не сдала квартиру кому попало. Геннадий – парень положительный, строго соблюдает условия, платит исправно и даже сделал ремонт в ванной за свой счет. И никто не сможет убедить меня, что мальчик кого-то убил – даже нечаянно! У него такой потрясающий голос…
Инна Рудольфовна мечтательно воздела глаза к обшарпанному потолку.
– Вы видели Геннадия в пятницу? – поспешила вернуть ее на землю Рита.
– В пятницу? Позвольте…
Преподавательница поднялась и гордо прошествовала к столу, на котором лежал пухлый ежедневник. Она раскрыла его, водрузила на нос очки и принялась листать испещренные мелким почерком страницы.
– Так… Утром я уходила к восьми, а он обычно так рано не встает. Потом четыре пары. Ах да, я вернулась поздно: мы отмечали день рождения коллеги. Так что, боюсь, ничем не могу вам помочь: я в пятницу Гену не видела.
Рита была разочарована. Инна Рудольфовна казалась такой надежной, что, будь она свидетелем, за ней Туполев оказался бы как за каменной стеной! Женщина тоже выглядела расстроенной.
– Честное слово, хотела бы я сказать, что мы виделись! – воскликнула она.
– А как вы узнали о его задержании? – поинтересовалась Рита.
– Сын сказал. А ему вроде кто-то из соседей… А, вот и Рома! Может, он что-нибудь расскажет?
В коридоре и впрямь раздался звук открывающейся двери и звон ключей.
– Ма, ты дома? – услышала Рита веселый голос.
Через минуту в комнату влетел парень лет восемнадцати. Широкое лицо усыпано веснушками, в глазах живой интерес – очевидно, в квартиру гости наведываются нечасто.
– Это кто? – бесхитростно спросил он, указывая на гостью пальцем.
– Веди себя прилично! – сделала замечание мать. – Это – адвокат Гены Туполева.
– Ух ты, красивые нынче пошли адвокаты! – выдохнул с восторгом Рома.
Рита не могла не улыбнуться.
– Простите его, пожалуйста, – сказала Инна Рудольфовна. – У моего сына язык бежит впереди мысли.
Несмотря на суровые слова, Рита видела, что женщина не сердится. Очевидно, паренек тоже это понимал, потому что подошел к матери и чмокнул ее в щеку.
– Так что, у Генки неприятности? – спросил он. – Я так и подумал, когда увидел его с расквашенной рожей!
– Лицом, Рома, лицом, – поправила Инна Рудольфовна.
– Ну да, – согласился Рома. – С расквашенным лицом.
– Когда ты его видел? – навострилась Рита. – Вечером?
– Нет, когда из института возвращался. Часа в три, может, в четыре дня.
– И как Геннадий выглядел?
– Отвратительно. Глаз подбит, губы… В общем, было похоже, что он участвовал в Бородинском сражении. Или, на худой конец, в пьяной драке.
