— Джен, что ты опять задумал? — почти простонал Шарт.
— Здравствуйте, — улыбнулась я, делая шаг вперед. — Я решил.
Поприветствовав нас легким кивком, Растен Аль’Варин, слегка приподнял бровь, ожидая пояснений.
— Вы спрашивали, что я хочу за спасение вашей дочери. Я решил. Я прошу вас избавить меня от выражения вашей благодарности!
— Простите? — ошарашенно переспросил хозяин дома. Кажется, мне удалось его удивить.
— Вы ведь хотели поблагодарить меня прилюдно, я правильно понял? Может, даже подарить что-то важное и памятное. Так вот, я прошу этого не делать. И вообще, если бы я знал, что вы соберете такое количество народу, то не пришел бы…
— Юноша, вам не кажется, что вы ведете себя по-хамски? — не выдержал молчавший до этого момента пожилой военный, подошедший к нам вместе с родителями Машки.
— Кажется, — обезоруживающе честно признала я, — но у меня нет выбора. Простите, но по некоторым причинам я не желаю привлекать к себе излишнее внимание. Пожалуйста, не считайте это оскорблением!
Военный перевел взгляд на Дарена и неподдельно заинтересованно спросил:
— Пороть не пробовали?
— Пробовал, — вздохнул мой приемный папочка. — Не помогает!
— Значит, никаких благодарностей, да? — уточнил лорд уже у меня.
— Верно! Разве я прошу слишком много?
Дарен, наконец сообразивший, чем мне может грозить «известность» и следующее за ней любопытство окружающих, сжал мое плечо, обещая поддержку. А ведь это выход!
— Ну конечно! Вы же хотели сказать спасибо тому, кто спас Мариль, верно? — обратилась я к задумавшемуся остроухому аристократу. Тот, похоже, планировал какое-то мероприятие с моим участием и теперь размышлял, как выйти из положения. — Тогда выразите свою благодарность моему отцу!
— Но ведь это ты спас мою дочь, — спокойно возразил серенианский посол. С удивлением, вызванным моим заявлением, он давно справился. Теперь передо мною снова был непробиваемо-вежливый политик. — Она все нам подробно рассказала.
— О, поверьте, это будет совершенно справедливо! — облегченно рассмеялась я. — Понимаете, добрые поступки — это такая странная штука. Они словно передаются по цепочке. Дарен спас меня, я помог Мариль, она, надеюсь, тоже кого-то выручит… В общем, если вы поблагодарите Дарена, то это будет абсолютно правильно! Тем более вам же все равно надо кому-то сказать спасибо.
Дарен аж поперхнулся на последнем предложении, с трудом удержавшись от воспитательного подзатыльника. Ой! Пожалуй, этого говорить не стоило…
— Какой интересный ребенок. Любопытно, как сложится его дальнейшая жизнь, — глубокое контральто, словно мурлыканье большой хищной кошки, мурашками прокатилось по моей спине. Мать Мариль ласково, почти невесомо, провела по моей щеке ладонью. Одетая в длинное серебристо-мерцающее платье, она была ослепительно красива и казалась далекой, словно вечерняя звезда. Женщина подарила мне улыбку, несравнимо более теплую, чем прочим гостям, и обернулась к мужу: — Не правда ли, дорогой?
— Да, дорогая… — Посол поймал руку своей супруги и поднес к губам кончики пальцев. А мне почему-то показалось, что он ответил совсем на другой вопрос.
— Ну что ж, если ты уверен и твой отец не против… — задумчиво протянул Растен Аль’Варин, вопросительно глядя на Дарена. Тот невозмутимо кивнул.
— Эй, постойте минуточку, а где Маш… Мариль-Этель? — забеспокоилась я. А то сейчас уйдут на свое награждение, а мне кукуй тут среди этих разряженных попугаев. Хорошо, если у местных дам хватит ума не пытаться скрасить мною свою скуку, сюсюкая, трепля за щечки и гладя по головке, а то ведь даже в лоб не дашь — придется терпеть и улыбаться. Кошмарное будущее!
— Мариль? — удивленно оглянулась леди Аль’Варин. — А с чего ты взял, что она будет здесь? Это мероприятие вообще-то не для детей.
Наверное, у меня был о-очень выразительный взгляд, потому что она добавила:
— Но для тебя мы решили сделать исключение…
Кажется, мой взгляд стал еще выразительнее.
Нет, ну словами не выразить, как я вам признательна! Ага, просто счастлива до соплей. И что мне теперь делать? Поговорить о вреде изоляционистской политики и негативных последствиях сейтонского конфликта с близстоящей группой серенианских военных? Интересно, они меня сразу прибьют, если я выскажу свое мнение, или вежливо дождутся окончания вечеринки? А может, присоединиться к компании увешанных драгоценностями кумушек в углу, чтобы узнать все и про всех? Так затискают же до полусмерти!
Я подняла на родителей Машки совершенно несчастные глаза. С ними мне нельзя — слишком много внимания привлеку, но и одной оставаться не хочется. И что делать?
Леди Аль’Варин тихо рассмеялась и вызвала мне огонька-«Сусанина».
— Иди за проводником, — пояснила эта удивительная, святая женщина. — Он проводит тебя к Мариль. Дочь ждет тебя с нетерпением…
— Спасибо! — облегченно выдохнула я и поспешила за золотистым сияющим шариком, пока хозяева не передумали. Цвет проводника обозначал стандартный гостевой статус, «щедрый» серенианский посол — не Сенуст, давший мне синего телохранителя для ВИП-персон. Но сейчас не до ехидства, надо скорее убираться из зала, поскольку на нас уже начали обращать внимание — во-первых, единственный ребенок на взрослой вечеринке, во-вторых, хозяева больно много времени нам уделяют. Было страстное желание обернуться и пожелать Дарену «хорошо повеселиться», но не рискнула, еще решит, что я издеваюсь. И все же искренне надеюсь, что ему удастся извлечь из данной ситуации хоть какую-то выгоду.
— …а здесь у меня хранятся наряды! — И я тоскливым взглядом окидываю огромную комнату, увешанную рядами Машкиных платьев. — Сейчас я покажу тебе свои самые любимые…
Моя спутница тянет меня в угол, где висят длинные, до пола, туалеты, по очереди сдергивает с мягко пружинящих полупрозрачных манекенов украшенные вышивкой, кружевами и узорами из мельчайшего бисера платья, прикладывает к себе, кружится, что-то объясняет…
А я чувствую себя странно на этой тряпичной экскурсии. Не знаю, в чем причина, может быть, это банальная зависть, но, глядя на красивые, явно очень дорогие модели от местных кутюрье, я испытывала только одно желание — поскорее отсюда убраться. Странно, правда? Утром, покупая одежду, наслаждалась примерками, с удовольствием просматривала различные варианты и подбирала под них аксессуары, а сейчас все мысли о том, чем бы отвлечь Мариль, чтобы убраться из этого мольего рая, хотя ничего подобного этим изысканным вещам в припортовых магазинчиках не продавалось.
— Машка, пощади! Ну неужели в этом дворце больше смотреть не на что? — наконец взмолилась я.
— Ой, прости, я не подумала, — смутилась Мариль. — Ты же, как папа… Он тоже не может долго выдерживать мамины примерки. Мама говорит, мужчины все такие!
— Я не… — и что сказать? Что я не парень? Что точно не «как папа»? Покорно вздохнув, попросила: — Пойдем куда-нибудь еще, а?
